Китай-город

Княжна ходила неизменно в черном после смерти матери и троих братьев. Все в ней было, чтобы нравиться и сделать блестящую партию. Но она осталась в девушках. Она говорила, что ей было «некогда» подумать о муже. При матери, чахоточной, угасавшей медленно и томительно, она пробыла десяток лет на Юге Европы. За двумя братьями тоже немало ходила. Теперь коротает век с отцом. Состояние съели, почти все, два старших брата. Один гвардеец и один дипломат. Третий, нумизмат и путешественник, умер в Южной Америке.

Палтусов улыбнулся ей с того места, где стоял. Он находил, что княжна, в своем суконном платье с пелериной, в черной косынке на редких волосах и строгом отложном воротнике, должна нравиться до сих пор. Ее он считал «своим человеком» не по идеям, не по традициям, а по расе. Расу он в себе очень ценил и не забывал при случае упомянуть, кому нужно, о своей «умнице» кузине, княжне Лидии Артамоновне Куратовой, прибавляя: «прекрасный остаток доброго старого времени».

XXIV

– Здравствуйте, – сказала она ему своим ровным и низким голосом.

Таких голосов нет у его приятельниц из купечества. Глаза ее тоже улыбнулись.

– Давненько вас не видно, садитесь.

Они сели на два ситцевых кресла; княжна немного наклонила голову и потерла руки – ее обычный жест, после того как ей пожмешь руку.

– Каюсь, – выговорил Палтусов полусерьезно.

Он любил немного пикироваться с ней в дружеском тоне. Темой в последний год служили им обширные знакомства его «dans la finance» [82 - в финансовом мире (фр.).], как выражалась княжна.

– Шде же вы пропадаете?

– Да все делишки. Я ведь теперь приказчик…

– Приказчик? Поздравляю…

– Это вас огорчает?

– Не очень радует.

– Да почему же, ch?re cousine [83 - дорогая кузина (фр.).],– начал он горячее. – Здесь, в Москве, надо делаться купцом, строителем, банкиром, если папенька с маменькой не припасли ренты.

Княжна вздохнула, повернула голову и взяла со своего бюро шитье, tapisserie [84 - вышиванье (фр.).], не оставлявшее ее, когда она беседовала.

– Вы вздохнули? – спросил Палтусов.

– Не буду с вами спорить, – степенно выговорила она, – у вас своя теория.

– Но вы не хотите оглянуться.

Она усмехнулась.

– Я ничего не вижу – это правда. Выхожу гулять на бульвар, и то в хорошую погоду, в церковь…

– Вот от этого!

– Послушайте, Andrе,– она одушевилась, – разве в самом деле… cette finance… prend le haut du pavе? [85 - Эти финансовые круги захватывают первое место? (фр.).]

– Абсолютно!

– Вы не увлекаетесь?

– Нисколько.

И он начал ей приводить факты… Кто хозяйничает в городе? Кто распоряжается бюджетом целого немецкого герцогства? Купцы… Они занимают первые места в городском представительстве. Время прежних Титов Титычей кануло. Миллионные фирмы передаются из рода в род. Какое громадное влияние в скором будущем! Судьба населения в пять, десять, тридцать тысяч рабочих зависит от одного человека. И человек этот – не помещик, не титулованный барин, а коммерции советник или просто купец первой гильдии, крестит лоб двумя перстами. А дети его проживают в Ницце, в Париже, в Трувилле, кутят с наследными принцами, прикармливают разных упраздненных князьков. Жены их все выписывают не иначе как от Ворта. А дома, обстановка, картины, целые музеи, виллы… Шопен и Шуман, Чайковский и Рубинштейн – все это их обыкновенное menu. Тягаться с ними нет возможности. Стоит побывать хоть на одном большом купеческом бале. Дошло до того, что они не только выписывают из Петербурга хоры музыкантов на один вечер, но они выписывают блестящих офицеров, гвардейцев, кавалеристов, чуть не целыми эскадронами, на мазурку и котильон. И те едут и пляшут, пьют шампанское, льющееся в буфетах с десяти до шести часов утра.

Палтусов весь раскраснелся. Картина увлекла его самого.

– Вот как! – точно про себя вымолвила княжна. – Говорят… Я не от вас первого слышу… Какая-то здесь есть купчиха… Рогожина? Так, кажется?..

– Есть. Я бываю у нее.

– Это львица?

– Ее тятенька был калачник… да, калачник… А теперь к ней все ездят…

– Кто же все?

– Да все… Дамы из вашего же общества. Я в прошлом году танцевал там с madame Кузьминой, с княжной Пронской, с madame Opeyc, с Кидищевыми… То же общество, что у генерал-губернатора.

– Est-elle jolie? [86 - Она красива? (фр.).]

– На мой вкус – нет. Умела поставить себя… Une dame patronesse [87 - Дама-патронесса (фр.).].

– Она?

– А как бы вы думали?!

Княжна положила работу на колени.

– Однако, Andrе,– заговорила она с усмешкой, – все эти ваши коммерсанты только и думают о том, как бы чин получить… или крестик… Их мечта… добиться дворянства… C'est connu… [88 - Это известно… (фр.).]

– Да, кто потщеславнее…

– Ils sont tous comme cela! [89 - Они все таковы! (фр.).]

– Есть уж и такие, которые стали сознавать свою силу. Я знаю молодых фабрикантов, заправляющих огромными делами… Они не лезут в чиновники… Кончит курс кандидатом… и остается купцом, заводчиком. Он честолюбив по-своему.

– А в конце – все-таки… il r?ve une dеcoration! [90 - Он мечтает об ордене! (фр.).]

– Не все! Словом – это сила, и с ней надо уже считаться…

– И вы хотите поступать к ним… в…

Слово не сходило с губ княжны.

– В обучение, – подсказал Палтусов и немного покраснел. – Ничего больше – как в обучение!.. Надо у них учиться.

– Чему же, Andrе?

– Работе, сметке, кузина, уменью производить ценности.