Кваздапил. История одной любви. Окончание

Кваздапил. История одной любви. Окончание
Петр Ингвин

Окончание откровенной истории о том, как русский парень полюбил девушку с Северного Кавказа. Дилогия «Кваздапил. История одной любви» – не новое произведение, прежний большой текст был переработан, дополнен и разделен на два тома. Дизайнер обложки: Галина Николаиди.

Часть третья

Мурадости

Глава 1

– За мной пришли, – выдохнула Хадя, а обреченный взгляд сказал: «Кваздик, это всё?»

«Скорее всего», – честно ответил мой.

Вскочившая Машка опомнилась первой.

– Для полного счастья только их не хватало. —Она схватила халат, руки нервно искали рукава. – Бдительные соседи успели настучать.

Кстати, тоже вариант. Почему мы сразу решили, что пришли именно из-за убийства? На воре, как известно, шапка горит.

Хадя с надеждой утопающего смотрела на меня. Мужчина обязан спасать и защищать женщину, а мужчина здесь один, к нему и обращалась мольба в глазах.

А я, мужчинозаменитель тупоголовый, своей дуростью подставил ее. Нам с Машкой ничего не будет, разберемся по-семейному, а Хадя в розыске. Что бы ни случилось, полиция всегда проверяет документы. Даже если Хадю не узнают сразу, отсутствие паспорта заставит проявить бдительность.

– Маша, открой, пожалуйста, – попросил я, а сам шагнул к Хаде. Потяжелевший от мыслей взгляд упал на пол. – Прости. Если б только можно было переиграть…

– Это ты прости, это я подбила тебя вмешаться. Если бы не я…

Она бросилась ко мне, обвила руками шею…

Боже мой, мы обнимались!

Неужели?! Не верю!

Очевидное невероятное. Мама рассказывала, что раньше так называлась познавательная передача по телевизору. У меня она случилась без телевизора, наяву.

Оказывается, Машка была права: я Хаде небезразличен. Насколько – покажет время, но сам факт порыва, бросившего ее ко мне…

– Тэ-экс, что тут у нас? В гроб мне гвозди, чтоб крепче спалось, это же Мария Егоровна! Как поживаете? – В квартиру змеем проскользнул знакомый сержант в сопровождении напарника, на этот раз другого, не того, с которым патрулировал улицу. – Попросили выйти в смену за приятеля, я думал, ночка спокойно пройдет, а тут: «Режут! Убивают! Насилуют!» Это вас резали, убивали и насиловали, Мария Егоровна?

Ну и шуточки у наших полицейских. Хоть бы господин Старомоев сделал поправку на возраст кое-кого из присутствующих. С другой стороны, именно эта мелковозрастная все спровоцировала, и у меня самого на язык в отношении нее просилось та-а-ако-ое…

Хадю оторвало меня, как бампер от застрявшего внедорожника. Едва дыхание вернулось в рамки приличия, я обернулся:

– Еще раз здравствуйте, сержант. Это моя девушка, а с сестренкой вы знакомы.

– Довелось, – улыбнулся он. Взгляд на секунду замер на валявшемся ремне. – В первый раз сестренке досталось из-за вашей девушки. Из-за кого теперь?

– Мало ли в Бразилии Педров, как говорила незабвенная донна Роза Дальвадорес.

Сержант вздохнул.

– Я предупреждал, чтобы вы поумерили пыл… Алексей Егорович, если не ошибаюсь. Нет, как-то интереснее, напомните, пожалуйста.

– Алексантий.

– В прошлую встречу, Алексантий Егорович, вы нанесли прекрасной родственнице заметный внешний ущерб. В тот раз ситуация с трудом, но разрешилась. Сейчас мы видим рецидив в тяжкой форме с применением подручных средств. Повреждения у потерпевшей, не сомневаюсь, серьезные. Придется вам проехать с нами. И вы, Мария Егоровна, собирайтесь. Оденьтесь потеплее, оформление займет много времени. Девушка Алексантия поедет свидетелем, и ее тоже необходимо освидетельствовать на предмет побоев. Как вас зовут?

Хадя, к которой обратились, вдруг покраснела, начала что-то говорить, но Машка громко перебила:

– Никуда не поеду!

– Поедете, – равнодушно бросил сержант. – Это необходимо.

– Вы не можете меня заставить. Я не буду писать заявление на брата!

– Неважно. Преступление совершенно в отношении несовершеннолетней, и мы обязаны…

– Не было никакого преступления! Обычный бытовой шум, который дураки-соседи приняли за что-то другое. – Машку понесло. – Не знаю, что им втемяшилось. Я сама на них подам за клевету. Давайте составим заявление.

– Сначала разберемся с первым делом.

Говорил только сержант. Напарник, видимо, был новичком, он только смотрел и слушал, причем – открыв рот. В подобные ситуации, сразу видно, попадать ему не приходилось. Учился на ходу.

– Кроме небольшого шума в подъезде мы ни в чем не повинны! – Машка победно сложила руки на груди.

Я стоял молча, прикрывая спиной прячущуюся в полутьме Хадю. Выгораживавшая меня сестренка выглядела круто, но куда ей бодаться с правосудием. Законы до конца не знают даже те, кто их принимал. Прав тот, у кого больше прав, остальным надо полагаться на здравый смысл и умение договариваться. С замиранием сердца я ждал подходящего момента. Что предложить – пока не понятно, я не богач, а сержант не похож на вымогателя, но он человек, а люди всегда между собой договорятся. Мысли бились в истерике, однако главное направление держали: пусть меня арестуют за что угодно, только бы не вплели Хадю.

На заявление сестренки сержант отрицательно помотал головой:

– В отношении вас, Мария Егоровна, совершено насилие, и если я не приму мер…

– Не было насилия! – вскричала Машка.

– А я уверен, что осмотр медиков покажет обратное. Все говорит о том, что места, по которым любит лупцевать вас любимый братец, находятся в состоянии, однозначно квалифицируемом как…

– Я никуда не поеду и ничего не буду показывать!

– Мария Егоровна, это в ваших же интересах.

– В моих интересах вместе с братом остаться дома!

– Уверены? – Сержант многозначительно уставился на валявшийся ремень.

– Не представляете, с каким удовольствием я сдала бы его вам со всеми потрохами за все издевательства со времен, когда я еще говорить не умела, но он мой брат, а говорить я уже научилась. Читайте по губам: н-е-т! Если и это непонятно, объясню на пальцах, причем на одном, среднем.

– Алексантий Егорович поедет с нами в любом случае, будете вы писать заявление или нет, поскольку имеются свидетели…

Эмоции сестры горохом отскакивали от стены уверенности в правоте дела, которое творил сержант. Дело плохо. Пора вмешаться, пока не стало хуже.