Кваздапил. История одной любви. Начало

– Наша Даша такая: типа, почему бы не мыкнуть, чтобы потом хорошо оттебякали?

Беседа выходила за грань светского разговора. Сестренка напряглась, на меня вскинулся ее беспокойный взгляд:

– Не принимай всерьез, мы так шутим.

Наташа пожала плечами, на которых по-хозяйски лежала рука Данилы:

– Кто шутит, а кто нет. Когда меня тыкают, во мне все ейкает, я онкаю, и сразу хочется васкать, ихкать и оникать.

– Успокойся, все поняли, что ты прекрасно разбираешься в местах… в местоимениях. А я… – Даша картинно вздохнула. – Вот вечно я так. Брякну не подумав, а потом расхлебывать. И ничего не поделать, слова сказаны.

Даниле категорически не нравилось происходящее. То, что началось как легкий флирт, постепенно перетекало за грань приличий, и пусть большинство не возражало, но местный заводила терял главенство. Он кивнул Захару, тот достал из-под скамьи пыльную пивную бутылку, будто специально дожидавшуюся звездного часа. Переданная Машке, она вернулась на землю, в центре беседки закрутился волчок.

– Захар! – Объявив результат, сестренка снова с силой провернула бутылку.

На этот раз носик остановился между Наташей и Дашей, где позади стоял Данила. Его в расчет не взяли, началось выяснение, к кому из девушек ближе указующее горлышко. Большинством голосов сошлись, что счастье выпало крупной Даше.

– Единственный плюс быть толстым, – фыркнула Наташа, чью кандидатуру не поддержали. – Трудно промазать.

Даша не была толстой, она плотная и рослая, вроде меня. На выпад она не отреагировала, и вместе с первым выигравшим они потянулись друг к другу, губы встретились.

В мое время во дворе в бутылочку не играли. Наши пацаны не разделяли единого подхода к развлечениям, отчего составились разрозненные группы по интересам, разбившись на любителей спирта, спорта и компьютеров. Вместе вставали только за честь двора. Дворовые девчонки были разновозрастными, одни таскали с собой мелких братьев и сестер и все время на что-то отвлекались, вторые крепко держались за своих парней, третьим категорически не нравились оставшиеся мальчишки, и они предпочитали кого-то со стороны. А с четвертыми никто не захотел бы целоваться даже под страхом смерти. Теперь я с недоумением смотрел, как парень моей сестры целуется с другой девушкой, а Машка относится к этому совершенно нормально. Не понимаю современную молодежь.

Нет, внутри у сестренки не все было в порядке.

– Хватит уже, сколько можно. – Под ногами целовавшихся она вновь запустила стеклянный волчок, отчего подвинутая парочка едва не завалилась набок.

– Не виноватая я, он сам пришел, – возвращаясь на место, отшутилась Даша фразой из старинного фильма.

Покрасневший Захар стирал с губ следы помады, Машка надуто отвернулась от него.

Второй тур указал на меня и снова на Дашу.

– А я о чем говорю? – съязвила Наташа, глазами обрисовав гигантскую окружность, в которой подразумевалась удачливая подружка.

– Как сказал классик, красоте требуются жертвы. – Даша оказалась передо мной настолько быстро, что показалось, будто ее телепортировали.

Я поднялся. Ростом мы оказались почти одинаковы. Близко посаженные глаза делали широкое лицо девушки еще шире, но при опускании взгляда иллюзия полноты терялась, плотно сбитое тело выглядело соразмерным и дышало женственностью. Чувственный рот с удовольствием обтек мои губы. Ниже тыкнула грудь. Я мыкнул. Познакомившиеся языки оникнули. Игра местоимений оказалась чудесной. Превратившиеся в глаголы, они не опустились до вульгарности высказанного рыжим хорьком, но витали весьма близко к тем смыслам. Во мне поднялась теплая волна, губы и мысли стали горячими.

– Пардоньте, дайте и другим сыграть. – Машка с лукавой улыбочкой раздвинула меня и Дашу, бутылка вновь раскрутилась.

Дыхание никак не выправлялось. Мы сели на места, но взгляды, словно магниты, нашли друг друга, серые девичьи глаза что-то выискивали во мне, мои рылись ответно.

Игра? Ну-ну. Если игра, то совсем не детская.

Данила думал с точностью до наоборот.

– Что за детский сад? – Он скривил губы, затем сплюнул. – Следующий тур давайте с объятиями.

Я с тревогой оглянулся на сестренку. Ее плечи виновато вздернулись:

– Это же просто игра, Саня, ничего серьезного.

Целоваться выпало Наташе и Захару. Рыжий чертенок бодро соскочил с жердочки, тела прижались, руки обвились. Два лица слились, поедая друг дружку с жадным прихлебыванием.

– Достаточно. – Машка хмуро полезла с бутылкой на середину, не давая победителям тура насладиться моментом.

А я смотрел на Дашу. Она не отводила взгляда меня. То, что происходило рядом, больше не трогало душу. Сестренка сама разберется с нерадивым дружком, ежу понятно (но, к сожалению, только не влюбленной малолетке), что он ей не пара. Во мне росло будоражащее возбуждение, в мозгу пульсировал вопрос: а надо ли куда-то ехать? Настя, это, конечно, Настя, златокудрый ангел грез, фантомная боль надеющегося организма. Однако, здесь тоже прорисовывается что-то взрывоопасное. Когда на тебя смотрят так, как Даша, это всегда что-то значит. Любопытно одно: сколько же лет рослой соблазнительнице, чей возраст на взгляд не определялся. Ныне встречаются пятиклассницы, которых не отличишь от студенток. В этом плане Настя выигрывала в надежности, жар воспоминаний влек к известному, и Даше придется постараться, чтобы решение переменилось. Кстати, сейчас, на расстоянии вытянутой руки, его очень хотелось переменить.

– Ну? – Сестренка бедром пихнула занятых друг другом победителей.

Наташа не пожелала отлипать от покорно опустившего лицо и руки Захара.

– Надоела ты со своей ревностью, – объявила она Машке. – Не хочешь играть – хотя бы другим не мешай.

Ее хлипкая фигурка раздраженно расправила крылышки и вспорхнула на любимый насест.

Стеклянный указатель остановился на мне.

– Ну, Саня, готовься. – Машка с улыбкой вновь раскрутила бутылку.

И опять горлышко, как заколдованное, уткнулось в мою ногу.

– Не понял. – Я обернулся к сестренке. – Пропускаю, что ли? Или самого себя целовать?

– Один момент…

Зеленый снаряд вновь поднял пыль, превратившись в юлу… и в третий раз ткнул в меня перстом судьбы. Захар осторожно напомнил:

– Правила бывают разные. Кто-то вертит еще, у кого-то выбранным считается следующий по часовой стрелке…

Даша встрепенулась, взгляд с надеждой обежал приятелей: именно она сидела слева от меня через проход. Встряла Наташа:

– Судьба указывает нам на героя дня. Пусть он сам выберет, кого хочет.

Она поелозила бедрами по перилам, выставленные коленки упрямо глядели на меня. Тонкие ноги даже в сведенном виде ничего не скрывали, скорее намекали и предлагали. Рыжая бестия изо всех сил привлекала мое внимание, показывая, что я не на ту запал и что рядом есть возможности не меньшие, пусть они и прячутся в глубине. Дашины прелести сами лезли в глаза; казалось, что любой ветерок их колышет, а случайная встряска приведет к большому землетрясению. Потому рыжей стервочке приходилось доказывать, что она тоже соблазнительна. Хиленькие плечи переходили в маленькую грудную клетку, славную тугими пупырышками, которые смотрелись такими исключительно из-за присутствия рядом объемистой подруги. Из-за худобы сложение Наташи казалось больше детским, чем женским, но тонкие ноги и узкий таз – тоже шарм своего рода, вот Наташа и старалась. Честно говоря, я назвал бы ее красивой, если б не оценивающее выражение риэлтора, делавшее лицо неприятным, а красоту сводившее на нет.

Между тем, все ждали моего решения.

– Выбираю сестренку.

Я склонился к Машке и чмокнул ее в гладенькую прохладную щечку.

Машка воссияла новогодней елкой. Как же, ее признали в собравшейся компании самой-самой!

– Извращенец, – проворчала Наташа, поиграв краем юбки, словно проветривая. – Выбирать для интимных игр родственницу – инцест. Если не хочешь, чтобы о вас поползли слухи…

Машка побелела.