Кваздапил. История одной любви. Начало

Пересмотренные в телефоне снимки заставили сглотнуть и опасливо рыскнуть взглядом по сторонам, что оказалось своевременным: сестренка с парнем повстречали друзей, теперь объединившаяся компашка возвращалась. Кроме Машки и Захара там был расхлябанный детина с раздраженно прищуренными глазами, на вид – примерно призывного возраста. Он вел двух девчонок, держа за талии, – рыжую стройняшку и крупную высокую брюнетку. Захар, обладатель только Машкиной талии, люто ему завидовал, негодник.

Вышагивавший между девушек парень важно объявил:

– Какой-то жирдяй наше место занял.

– Сам ты жирдяй. Еще Дашку жирдяйкой обзови, – Машка посмотрела на рослую плотную брюнетку слева от себя, – увидишь, что она скажет.

Затронутая разговором девушка смутилась. Видимо, как и меня, ее нервировали казавшиеся лишними килограммы. Больную мозоль трогать не стоило. Не дождавшись поддержки, Машка помахала мне рукой.

– Это мой брат.

Светлая, смешливая, курносая, моя сестренка имела благостное личико ребенка, случайно оказавшегося в теле женщины. Сейчас она мне напоминала Хадю – такое же наивное мягко-хрупкое создание с женственными обводами и прочими необходимыми выпуклостями. В обеих чувствовалась подростковость, только Хадя благополучно вплыла во взрослость, а Машенька застряла на границе. Дочери, как считается, похожи на матерей, а наша мама не из худеньких, и подумалось, что прежде чем достичь маминых результатов, Машенька станет этакой Настей – златокудрой бойкой пышкой, по которой будут сходить с ума сокурсники. Пока же по ней сходил с ума только Захар, да и тот периодически косился на приведенных приятелем более созревших особ.

Мое поколение, с которым в свое время я здесь играл, дружил и дрался, разъехалось – по учебе, по работе, в армию. Кто-то загремел в места не столь отдаленные. Кто-то женился и переехал. Во дворе обосновалась новая компания, частью которой стала моя Машка. Верховодивший в компании долговязый парниша отличался худощавостью, но выглядел спортивно. Одет он был стандартно-неприметно, что объяснялось просто: в нашем городишке любое выделение из толпы рано или поздно каралось.

Девицы были примерно его ровесницами. Рыжая худышка с чутким носиком напоминала выискивающего добычу хорька. Она первой вырвалась из объятий, ее хлипкий задик оседлал перила беседки и, когда водрузился на парапет, даже проминаться оказалось нечему – ничего не облегло и не свесилось. Я говорю с такой уверенностью, поскольку вид снизу мне открывался чудесный.

Вторая – антипод предыдущей. Большая и плотная, пухлощекая, крашенная в цвет свежевымытого катафалка. Чернотой она походила на Мадину, волосы тоже просто спускались на плечи, но краска и естественность – разные вещи. Одна была, другая казалась. Лопающийся от содержимого бюстик брюнетки звал на подвиги, крупная фигура дышала чувственностью, однако во взгляде пряталась некая конфузливость за внешний вид и все, что происходило с ней и вокруг нее. Девушка, которую сестренка назвала Дашкой, словно стеснялась окружения, хотя, допускаю, всего лишь внутренне посмеивалась. Серые глаза как бы говорили мне: «Видите, уважаемый, чем дети тешатся? И мне приходится, я же как бы с ними».

– Какой, однако, у тебя брат. – Обе девушки смерили меня озорными взглядами, демонстративно ушедшими в плотоядность. – Познакомь.

Такое внимание к моей персоне сестренку обрадовало, подростки обожают, когда возникает повод чем-то возгордиться.

– Саня, это Данила, а это Ната и Даша.

Данила нехотя снизошел до рукопожатия, девушки кивнули. Данила распростер длинные руки, как Христос над Рио-де-Жанейро:

– Звезды нашего двора: Маша, Даша и Наташа. Не имена, поэма!

– Беседка превращается в трехзвездочную, – пошутил я.

Только рослая Даша чуть растянула губки, остальные не поняли или проигнорировали. Компания унылой змейкой втянулась в беседку. Я занимал крайнее место справа у входа, Маша плюхнулась рядом, между мной и спешно подсевшим Захаром. Даша томно расположилась напротив меня, по левую сторону входного проема, около Наташи, висевшей на перилах, как птичка на жердочке. Розовое пятно трусиков выглядывало из-под юбочки, задранные коленки этому сильно способствовали. Рыжую нахалку такие мелочи не волновали, хищный взгляд оглядывал меня с ног до головы – придирчиво, с профессионализмом оценщика, определяющего стоимость принесенной безделушки. Дескать, вдруг под неказистой поверхностью сверкнет драгоценность? Важно не упустить. А пока ничего не сверкнуло, нужно быть готовой к любому развитию событий. Для этого – на все намекнуть и ничего не обещать.

Данила остался стоять вне беседки, снова обняв обеих девушек, теперь за плечи.

– Закурить будет? – спросил он меня.

– Брат не курит, – влезла Маша.

Данилу мое общество откровенно злило: обе его подружки проявили интерес к более взрослому сопернику. И Машке, скорее всего, хотелось побыть в своем кругу. Мне так показалось. Поэтому я поднялся.

– Пойду, наверное.

Пробежавшийся по лицам взгляд поймал гамму чувств. Долговязый лидер удовлетворенно кивнул. Сестренка странно сжалась, но не возражала. Ее бойфренд-малолетка не знал, как воспринять высказанную идею, сам он моим соседством тяготился, но хотел слиться мнением с остальными. Зато обе девушки, большая и миниатюрная, однозначно огорчились. Крупная Даша перевела взор на Машку:

– Почему не предложишь брату посидеть с нами?

– А действительно, почему? – Сестренка обернулась. – Посидишь с нами?

– Зачем?

– Разве ты чем-то занят? – удивилась Машка.

Одновременно Данила съязвил:

– Сразу видно старпера, ровесник такой глупый вопрос не задаст.

После «старпера» во мне взыграло… или взбурлило… короче, что-то растормошилось. Зря парниша меня задел. Настя ждет меня только завтра, до завтра будет тянуться невыносимая бесконечность. Время ожидания надо как-то убить. Почему заодно не подгадить малолетнему засранцу? Его понять легко: кому понравится, что в компании появился кто-то старше и, скорее всего, сильнее и умнее? Был бы вежливее, остался бы царем горы, а теперь – поборемся. Жизненный опыт против наглости и самомнения.

– Как говорил незабвенный Пятачок, до пятницы я абсолютно свободен.

Я откинулся спиной на решетчатую стеночку. Пригласили? Мучайтесь.

Повисла тишина. Девушки ждали чего-то от парней, Захар, типичный «гамма» (если не «омега»), волею случая выбившийся в «беты», молчал в присутствии самцов более высокого ранга, а я, оказавшийся с Данилой в «альфах», инициативы не проявлял. Вопрос «Зачем?» облили сарказмом, теперь мое дело сторона.

Машка хоть и оказалась в компании самой мелкой, не выдержала первой.

– Сыграем во что-нибудь?

– Например? – чирикнула Наташа со своего насеста.

Мерзавка. Хоть бы коленки свела.

– В бутылочку!

– С братом? – Данила поморщился.

Маша хлопнула ресницами:

– А что, брат у меня славный, я его с удовольствием поцелую.

– Я тоже. – Наташа хитро подмигнула.

– У вас здесь тоже есть брат? – пошутил я.

– Разве меня много? – возмутился рыжий хорек на жердочке. – Прошу не выкать, если ты не мент, а я не на пенсии.

– Зато меня много. – Даша сделала упор на слово «меня». Ее светлые глаза наполнились горькой самоиронией, губы на миг поджались, словно она хотела заплакать. Секундный позыв миновал, передо мной вновь сидела уверенная в себе молодая… ну, юная женщина, у которой все соблазнительное гордо выпирало и предлагалось как хлеб-соль дорогому гостю. – Разрешаю выкать, тыкать и даже мыкать.

– Ты за словами следи, – хохотнула Машка, и мне в бок прилетел острый локоток, – а то Саня действительно тыкнет.

– Так тыкнет, что только мыкнешь, – презрительно добавил Данила.

– А то и ейкнешь, – поддержала Наташа, у которой подруга отобрала мое внимание.

Ее тонкие губы раздвинулись в циничной ухмылке, глаза сузились.

Я понимал, что за колючей ядовитостью пряталась обычная неустроенность, так свойственная подросткам. Мир еще изучается, ответные реакции не всегда понятны и непрогнозируемы, поэтому защитой выступала улыбочка, на которую легко списать все ляпы. Поняв, что вернуть к себе интерес можно только чем-то действенным, Наташа еще больше расширила мне вид на розовое пятно и вкрадчиво сообщила: