Смех от ума (версия 3.0). Интеллектуальные пилюли

– Вот это красота… – выдохнул Вениамин, окончательно стряхивая с себя наваждение багряной рощи. – Давайте присядем в стожке, передохнём, не хочется идти дальше, – предложил он. Все молча согласились.

Друзья предались созерцанию великолепного пейзажа. Наконец, как всегда, первым заёрзал Кабан, и я услышал то, ради чего пишу этот рассказ.

– Какая великолепная картина! Даже не верится, что мы, человеки, способны так полно воспринимать действительность… Как говорится, во всем объёме…. – забросил он пробный шар для Вени.

– Ты ошибаешься, Кабан, наше восприятие действительности весьма ограничено. Эта красивая картинка – совсем не то, что есть на самом деле, – с готовностью откликнулся Вениамин, демонстрируя действие «расширителя сознания.

– А что же есть на самом деле? Ты хочешь сказать, что мы неправильно воспринимаем мир? Пространство, время, материя, физические законы, причинность, наконец, – понимание всего этого привело к успешному выживанию человечества и бурному прогрессу. Это не может быть неправильно! – вмешался Рыбка.

– Физические законы как мера причинности – всего лишь жалкая попытка человека соотнести между собой явления этого сложного мира, упростить эти явления до уровня своего ограниченного понимания, – быстро отозвался Вениамин, – и сейчас я докажу это с помощью мысленного эксперимента на Кабане.

– Опять я. Это что, месть за навозное море? Как говорится, «vengeance[18 - Месть (фр.)]»? – обиделся Кабан и заслужил восхищённый взгляд Рыбки.

– Кабан, мужайся. Из всех нас у тебя самое упрощённое восприятие действительности. Ты очень удобный «Guinеe lapin[19 - Подопытный кролик (фр.)]», точнее «Guinеe pig[20 - Подопытный поросенок (фр.)]», – подбодрил Кабана Рыбка.

– Очень остроумно, ну, начинай… – проворчал Кабан.

– Понеслась. Вот скажи, Кабан, ты же очень хорошо представляешь пространство, длину, расстояние. Так? – начал Веня.

– Ну да, это же, как говорится, первичная категория, её все представляют, – отозвался Кабан.

– А теперь – элементарная физика. Первая производная от расстояния по времени – это что? – Веня повернул лицо к Кабану и сверлил его глазами безжалостного экспериментатора.

– Это скорость. Она видна, её можно оценить визуально.

– Вторая производная от расстояния по времени? Как ты её воспринимаешь?

– Это ускорение. Оно чувствуется при разгоне, например, автомобиля, – торжествующе произнёс Кабан.

– Летим дальше. Третья производная. Скорость изменения ускорения. Как её можно ощутить?

– Ну, например, по скорости отклонения стрелки спидометра, и то косвенно… – замялся Кабан. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Четвёртую производную уже не представить. Но ты сводишь понимание к возможности визуального или какого-нибудь другого представления. А как же законы физики и их представление при помощи математических выражений? Механика полностью соотносит показатели пространства и времени. Вот и, как говорится, понимание.

– Итак, Кабан, в результате нашего мысленного эксперимента ты пришёл к мысли, что ограниченность твоего восприятия и понимания пространства поможет преодолеть математика, точнее, физические законы, основанные, в свою очередь, на понятии причинности и использующие такую первичную категорию, как время, – выпалил Веня.

– Переведи дух. Так же, как я, думали все физики до 20-го столетия, – отвечал Кабан.

– А сейчас, друзья мои, вы услышите забавный парадокс: мы знаем больше, чем физики начала 20-го столетия, а понимаем меньше, – возразил Веня и продолжил: – Следите за движением мысли. Начнём с такой категории как время. Она вовсе не первичная, как ты может быть думаешь, Кабан. Время – это абстракция, выдуманная человеком для упорядочения последовательности явлений. Времени объективно не существует. Вы не можете его понять, как Кабан не смог понять четвертую производную от расстояния по времени. Прямое ощущение времени связано с биологическими ритмами, субъективно и зависит от возраста, скорее всего, это ощущение зависит от интенсивности биологических процессов у человека. У Артура Уинфри есть прекрасные исследования на эту тему[21 - Уинфри А. (1990) Время по биологическим часам. М.: Мир. Конечно, в 1977 г. Вениамин не мог ее цитировать, но наш рассказ о пространстве и времени – вне этого времени.].

– Значит, если время – выдумка человека, то машину времени построить невозможно. И все путешествия во времени с нарушением причинности так и останутся литературными приёмами… – разочаровано протянула Семёновна.

– Давайте рассуждать так: события происходят в определённой последовательности и каждый раз таким образом, чтобы энтропия Вселенной увеличивалась. Это и есть направление стрелы времени в понимании Стивена Хокинга[22 - Хокинг С. (2017) Краткая история времени. М.: АСТ. Извините, еще один анахронизм. Книга была издана в 1988 г.]. Мы все вплетены в эту цепь событий, и повернуть их вспять или ускорить их течение равносильно тому, чтобы вернуть или восстановить распавшуюся Вселенную, или ускорить её распад. Ни то, ни другое невозможно, – задумчиво произнёс Вениамин. – Да чёрт с ней, с машиной времени. Всё намного страшнее. Вот ты, Семёновна, упомянула причинность. А это как раз краеугольный камень науки. К сожалению, весьма шаткий. Причинность есть следствие одних событий из других. Если человек устанавливает повторяющиеся следствия, по предшествующие им события могут считаться причинами и по их наступлению можно предсказать наступление следствий. Предсказание следствий и является основным способом поведения человека в этом мире.

– То есть, все физические законы отражают меру причинных связей между явлениями, – перебил Веню Кабан.

– Смотришь в корень, Кабан! Вот только есть одна загвоздка: причинность соблюдается не всегда… – не смущаясь, продолжил Веня.

– Ты хочешь сказать, что физические законы иногда соблюдаются, а иногда нет? Что за ересь! – возмутился Рыбка.

– Да, именно так. Видимо, у причинности, как у способа познания мира, есть свои границы, – тихо произнёс Веня. – И мы уже перешли их, когда взялись понять микромир. Там причинность не действует. Вспомните соотношение неопределённостей Гейзенберга, или поведение электрона перед потенциальным барьером, или этот одиозный мысленный эксперимент с кошкой Шрёдингера. Нет причинности – нет законов как отражения причинности. Эти руины классической физики хорошо описаны у Фейнмана[23 - Фейнман Р., Лейтон Р., Сэндс М. (2004) Фейнмановские лекции по физике. Выпуск 1. Современная наука о природе. М.: Эдиториал УРСС.]. И возможны чудеса! Кто может гарантировать, что причинность не нарушается в макромире?

– Так, ну физику ты, как говорится, раздолбал. Из краеугольных камней науки осталась ещё математика. На святое покусишься? – ехидно спросил Кабан.

– Математика, други мои, – это совсем просто. Пусть сейчас икает любимый нами профессор. Математика основана на интуиции, почитайте Стивена Клини[24 - Клини С. (2009) Введение в метаматематику. М.: Либроком.], и является противоречивой синтактикой[25 - Синтактика – наука о знаковых системах, безотносительно к предметной области обозначения. Напоминаю, что Веня любит выражаться заумно.]. Согласно теореме Гёделя, любая математическая теория содержит как минимум одно противоречие. К тому же, как и любой синтактике, математике не обязательно соответствовать действительности, достаточно внутренней непротиворечивости, но и её, как я уже сказал, нет. Ну а поскольку математика всего-навсего соотносит с мерой нашу причинность, все проблемы с причинностью и её пониманием отражаются на математическом описании законов мира. Это же усугубляется возможными противоречиями в самом описании, – торжествующе завершил Вениамин.

– Ты, Вениамин, monstre monstrueux[26 - Чудовищный монстр (фр.)], – картаво, с прононсом, произнёс Рыбка. – Только что ты обрушил всю науку и провозгласил непознаваемость мира…

– А вот, по-моему, – перебила Рыбку Семёновна, – принципиальная непознаваемость мира и эта, как сказать, «инструментальная недостаточность» человека – это своего рода… надежда, что ли… Перспектива появления чего-то нового и продолжение жизни. Хотя бы потому, что завершённость и конечность – это смерть…

Словно услышав это, в непонятном пространстве Вселенной непознаваемое время сдвинулось, наконец, вперёд, фатальное разложение Метагалактики продолжилось, и мы увидели, как солнце красиво садится за горизонт.

Я с грустью смотрел на угасающий мир вокруг меня, но мне достаточно было понимания того, что завтра снова будет рассвет…

Закатное небо плавно переходило в ровную, как зеркало, гладь Оки. Где-то вдали, против течения, зажегся одинокий бакен.

– Паромщи-и-и-к! Паромщик, твою мать, плыви сюда-а-а-а-а! Тебя поцеловать забыли-и-и… были…. были… – отражался от крутого берега призывный клич. Какие-то молодые люди кричали это хором, вперемежку со смехом, чувствовалось, что им было весело и хорошо…

3. Домашнее животное инопланетян

Поезд мчался по рельсам каким-то бешеным галопом. Лязгали буфера, вагоны мотало из стороны в сторону, как будто пьяный великан взбалтывал себе коктейль из людей и поклажи. В открытое окно купе врывался горячий степной ветер, пропитанный дизельной тепловозной гарью. Один из пассажиров, рыжий мужчина величественных габаритов, тщетно пытался поймать губами стакан, наполненный подозрительной жёлтой жидкостью. Его спутник, сидевший напротив за купейным столиком, с интересом наблюдал за этими попытками, периодически отводя от своего бледного смазливого вида лица раздуваемые ветром занавески.

– Говорю тебе, Кабан, не бывает апельсинового вина[27 - Такой напиток действительно существовал, но, если вам дорога жизнь, даже не вспоминайте о нём]! – попытался он прервать эту сомнительную дегустацию.

– Рыбон! Если вино налито, его надо выпить! – с этими полными оптимизма словами толстяк опрокинул стакан в глотку и замер, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Сначала на лице его отразилось разочарование, затем вселенская скорбь, а потом с неожиданным проворством молодой человек выбежал из купе.

– Куда это он? – сонным голосом спросил некрасивый юноша в очках, свесившись с верхней полки.

– В тамбур побежал, радовать воздушную болтунью, – иронически прокомментировал действия толстяка мелодичный женский голосок с другой полки.

– А как её радуют? – со смехом поинтересовался прыщавый юноша.

– Кричал бы про вино я гулким холмам,

Чтоб вторила воздушная болтунья:

«Не пил бы я![28 - Девушка, видимо, любит «чёрный» юмор. Так переврать цитату из «Двенадцатой ночи» В. Шекспира (пер. Лозинского)!]" – торжественно продекламировала невероятно красивая, безупречного телосложения, шатенка, спускаясь с верхней полки движениями пантеры.

Толстяк вернулся в купе в мрачном расположении духа. Некоторое время он сидел в тишине, сопя и отдуваясь.

Потом бледнолицый юноша сказал с подозрительным энтузиазмом: «А я вот слышал, что некоторые виды макак специально употребляют перебродившие фрукты, например, апельсины, с целью опьянения. И потом даже могут страдать от алкоголизма…»

– Уф… – ответил толстяк и посмотрел на собеседника тяжёлым воловьим взором. – Я так понимаю макак…

– Что, Кабан, mala vino parit mala cogitationes[29 - Скверное вино рождает скверные мысли (лат.)], – встрял в обмен мнениями о пьянстве макак прыщавый очкарик, – человек и макаки разделились на эволюционном дереве двадцать пять миллионов лет назад, а привычки всё те же.

– Ну, хватит вам терзать нашего бедного Кабана! – вмешалась в разговор красавица-шатенка. – А об эволюции пьяных макак, Венечка, мог бы и в другой раз рассказать. А кроме того, посмотрите в окно, мы уже подъезжаем.

Вот тут, дорогие читатели, давайте сделаем паузу и представим вам героев этого рассказа. Отделим, как говорится, людей от макак, а потом продолжим повествование.