Смех от ума (версия 3.0). Интеллектуальные пилюли

– Думаешь, они вернутся? – как-то робко спросила Семёновна, как будто поверила в этот безумный рассказ.

– Конечно, ведь они нас любят… Ты бы вернулась за своей любимой собакой, которую оставила соседям на время командировки? – тихим голосом ответил Вениамин.

– А я бы не хотел быть чьей-то собакой! – с вызовом сказал Рыбка.

– Это ты говоришь так, пока тебя не позвал хозяин. А позовёт – хвостом завиляешь и побежишь… Ладно, пошли назад, солнце садится, – закончил Веня свой рассказ.

Той же ночью был старт. С крыши гостиницы далеко-далеко, в бесконечной чёрной пустыне, как галактика в космосе, была видна освещённая прожекторами пусковая площадка. Кто-то из присутствующих, слушая рацию, транслировал команды.

– Всё, пуск! – наконец громко сказал он.

Серые клубы дыма взметнулись в свете прожекторов. Яркое красное зарево вспыхнуло на дне котлована пусковой. Вслед за ним пришёл низкий утробный рык. Это был уже не звук, это сотрясала воздух мощь неимоверной силы. Ракета медленно поднялась на пылающем огненном столбе. Как будто жёлтое ослепительное солнце взошло над пустыней. Ускоряясь всё быстрее, ракета рванула ввысь. Она прошла сквозь белые облака, и высоко над ними вдруг расцвела белым красивым крестом – это отделились боковые блоки первой ступени. Люди вокруг застонали от восхищения. Ракета продолжала восходить над горизонтом как новая звезда. Наконец, звезда превратилась сначала в маленькую яркую точку, затем погасла. Всё свершилось.

Когда гул затих, я услышал, как Семёновна, сложив руки на груди, шепчет что-то, похожее на молитву:

– Позови меня в звёздную даль
Обними, прошепчи на ушко,
Что закутаешь в тёплую шаль,
Что умчишь ты меня далеко.

Мой неведомый звёздный царь,
Возвращай свой корабль, возвращай…
Приласкай свою бедную тварь,
Обещай, что возьмёшь, обещай…

Сильнее всего в этот момент я хотел быть больше чем человеком. Но я и моя подруга, и все люди вокруг, на этой пустой планете, так и оставались потерянными домашними животными инопланетян, которые хотели, чтобы их любили просто оттого, что они есть.

Тёплый ночной ветер принёс из глубины пустыни запах керосиновой гари, такой уютный и земной. Оставалась надежда, и от этого на душе было хорошо…

4. О лжи и женщинах

– Вот опять ты врёшь, Кабан. Не было у тебя никакой Маруси, «валькирии с огненными волосами и телом цвета сливочного мороженого». А была у тебя Лена, про которую ты говорил, что она «как говорится, на любителя», что по твоей же классификации означает самый низший разряд, – негодовал Рыбка, размазывая остатки машинного масла по рукаву.

– Да, я склонен к преувеличениям, каюсь, как говорится, не приврать – хорошо не рассказать. Это же для связности речи … – оправдывался уличённый Кабан, безуспешно пытаясь при этом стереть такое же машинное масло с заросшей рыжей щетиной щеки, – можно подумать, ты никогда не врёшь. А вспомни-ка ту историю со «школьными подружками», которые оказались проститутками с Курского вокзала? И вообще, большая часть человеческих отношений построена на лжи. Мужики и прекрасные леди только и делают, что врут друг другу. Мы же почти доказали это сегодня днём.

– Тихо вы оба, не орите, ночь на дворе, люди спят… – умиротворяюще прошипел Вениамин, поправляя на себе пропитанную тем же машинным маслом робу. – Опять ты эту занятную тему поднял, Кабан. О лжи и женщинах.

– А вот и ты соврамши, Веник! – вразнобой заголосили Рыбка и Кабан. – Никто тут не спит, сюда люди работать пришли…

– Дураки вроде нас. А порядочные чуваки всё-таки дома спят – солидно добавил Кабан.

– Кто же эти люди? – спросите вы. Почему они все в машинном масле, что они тут делают и почему так громко врут в ночи? Наконец, почему их так занимает связь лжи и женщин? Сплошные загадки. Давайте разберёмся, начнём с героев нашего рассказа.

Впрочем, может быть вы уже знакомы с ними? Если да – вы откроете для себя новые стороны их характера, если нет – вас могут позабавить рассуждения этих персонажей. Итак.

Рыжий толстяк, которого кличут Кабаном. Кабан был некрасив. Его лицо и мощная фигура были как-то неловко скроены Создателем. Внутри он был устроен также грубо и неказисто. Кабан был решителен и циничен. «Утилитарное существо» – так в минуты раздражения его обзывал Веник. Несмотря на все это, Кабан был любителем и любимцем женщин. Это оскорбительное несоответствие не укладывалось в голове Рыбки и служило источником постоянной пикировки среди друзей.

Интеллигентного вида юноша в очках с труднопроизносимым именем Вениамин, по прозвищу «Веник». Веня считал себя философом. Любое явление жизни Вениамин подвергал классификации и глубокомысленному анализу. Женщины анализу не поддавались, поэтому пока что эта часть нашего мира жила отдельно от Веника. И всё же он довольно часто задумывался об этом парадоксе, и тогда наблюдательный Кабан язвительно говорил: «Надо же, опять он не здесь. Баб-с анализируете, сэр?»

Худощавый белокожий молодой человек с длинной причёской и лицом падшего ангела – Рыбка. Развратный ловелас, который волочился практически за любым существом женского пола. Чего он только не делал для достижения своих целей в качестве самца. Обволакивал женщин цитатами французских поэтов (Рыбка неплохо говорил на этом языке, с врождённым прононсом), шаркал ножкой и целовал ручку – и всё равно частенько бывал «в пролёте». Его хрупкое телосложение давало повод некоторым не особенно терпеливым особям женского пола выместить своё раздражение излишней навязчивостью нашего героя физическим образом – просто надавать ему по мордасам. У Рыбки эта ситуация вызывала плохо скрываемую печаль и стойкое чувство собственной неполноценности. Ну а для друзей это служило постоянным источником скабрёзных шуток, которые я не буду приводить в этом рассказе, чтобы не выходить за рамки приличий.

Ну и я, безмолвный свидетель интеллектуальных приключений моих друзей, бестелесный дух этого рассказа. О себе, как всегда, умолчу. Я здесь просто потому, что все эти события и занятные смешные диалоги были когда-то частью моей жизни.

А происходили эти события в городе Волгограде на тракторном заводе во время летней студенческой практики. Экономика социализма очень нуждалась в помощи наших друзей. Поэтому они были направлены на ликвидацию кадрового и технологического прорыва. Попросту говоря, штамповали двери для тракторов ДТ-75 вместо ушедших в запой местных работяг.

Работать приходилось на древнем, вывезенном ещё из Германии, оборудовании. Эти гигантские, заросшие грязью и покрытые толстым слоем машинного масла прессы с грохотом и чавканьем производили заготовки для дверей трактора и целые фонтаны масла. Двери отправлялись на склад, а масло – на работающих, каждый получал свою щедрую порцию.

Работа шла в три смены, эта, третья, смена была ночью. Чтобы дать передохнуть друзьям, Кабан заклинил все четыре пресса, для уверенности вырвал несколько масляных шлангов, и теперь наши герои труда, в заскорузлых рабочих робах, покрытые вонючим маслом, спокойно сидели на уютной скамейке дивной летней ночью и под шелест листвы невидимых во тьме тополей вели эти эмоциональные беседы. Повышенная эмоциональность объяснялась не только темой разговора, но и действием необычного для Кабана безалкогольного «расширителя сознания», состоявшего, в основном из чифиря на зелёном чае и ещё чёрт знает из чего возбуждающего, надеюсь, наркоты он не смог достать в то время и в том месте.

Видите, как все просто. Но это только обстоятельства. Тема же этих бесед была для меня интересной настолько, что я помню её до сих пор как диалоги о «лжи и женщинах».

Этой ночью друзья обсуждали события и разговоры предшествующего дня, которые происходили в их общей гостиничной комнате. Тогда всё началось, как часто бывало, с провокационного тоста нашего неугомонного Кабана.

– Ну, как говорится, за мир во всём мире и всем девушкам большие сиськи! – ни с того, ни с сего провозгласил он, поглощая очередную порцию «расширителя сознания».

– А вот я слышал, что с точки зрения эволюционной целесообразности такой большой бюст женщинам не нужен, это, так сказать, филогенетическое излишество, – меланхолически произнёс Веня, он задумчиво листал какую-то книгу.

– Я понял! Я понял! Эврика! – тут же заорал Кабан, выскакивая из дивана, как Архимед из ванной. – Они, гадюки, специально свой бюст отращивают, чтобы нас, мужиков, завлекать! Это великий всемирный филогенетический заговор женщин!

– Нет, дорогой мой Кабан, это не заговор и не это вовсе завлекает и удерживает мужиков… – Веня заговорщицки понизил голос. – А вот что… – он потряс своей книгой, – игры, в которые играют люди, а точнее – женщины!

– А! Это Эрик Берн[42 - Берн Э. (2018) Игры, в которые играют люди. М.: Эксмо.], я не успел до конца дочитать. Где ты достал? – ревниво поинтересовался Рыбка.

– Мне эту замечательную книгу дала почитать одна особа, я тебе позже расскажу, позже… – смутившись, торопливо произнёс Вениамин.

– Что-о-о-о! – громогласно вскричал Кабан. – Особа! И мы ничего не знаем. Кто она? Где? Про мою Марусю вы все знаете…

– Ничего особенного, – защищался Веник. – У нас с ней высокие отношения. Трансакции на уровне взрослый – взрослый.

– Туманно ты как-то выражаешься, – с сомнением сказал Рыбка.

– Да не выражается он, а просто врёт! – обличал Кабан.

– Вот именно, Кабан, вот именно. Тут всё дело во вранье. Точнее, игры, про которые идёт речь в этой книге, это и есть специально по правилам подобранная ложь. Берн считает, что это такой специфический вид общения людей на основе выбранного образца или вида игры, при котором участники этого процесса получают моральную выгоду, – ловко перевёл стрелки Веня и продолжил. – Причём общение должно происходить с определённого уровня личности игрока, коих Берн выделяет три – «я – ребёнок», «я-взрослый» и «я-родитель». Так вот, из всего набора игр – образцов явно выделяются супружеские, сексуальные игры и игры в кабинете психотерапевта, там тоже участвуют супружеские пары. Вот тут-то я и открыл всемирный заговор женщин – они нами играют! И при этом, само собой, врут напропалую, да как ловко!

– Непонятно без примера! – не сдавался Кабан.

– Ну, хорошо, возьмём такую хорошо изученную игру, как «Почему бы тебе не… – да, но». Играет любое количество игроков, пол безразличен, но нам хорошо бы заполучить особь женского пола, чтобы проверить мою теорию заговора… – быстро проговорил Вениамин и удивлённо уставился на дверь, потому что в комнату вошла Семёновна.

Она была хороша. Всё, чем вооружила природа женщину для отключения мозгов у существ противоположного пола, было при ней. Её фигура просто притягивала сальные взгляды мужиков. Семёновна училась с нашими друзьями в одной группе. Она же была предметом тайных вожделений Рыбки.

– Какая женщина. Помона[43 - Возможно, Рыбка имел в виду какую-либо героиню любимого им художника Франсуа Буше, который часто изображал полуобнаженных кокоток. Только вот Помоны я среди них не нашел.]! – частенько говаривал он и цитировал Рембо: