Царь Соломон

Любой мало-мальски образованный человек, даже не будучи знаком с текстом Библии, знает, что необычайная мудрость была дарована Соломону Свыше – когда после обильного жертвоприношения в Гаваоне (Гивоне) Бог явился юному царю во сне. В ответ на предложение попросить все, что он пожелает, Соломон испросил для себя именно мудрости. Вот как об этом событии повествует главный первоисточник – Третья книга Царств:

«…Народ еще приносил жертвы на высотах, ибо не был построен дом имени Господа до того времени. И возлюбил Соломон Господа, ходя по уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и курения на высотах. И пошел царь в Гаваон, чтобы принести там жертву, ибо там был главный жертвенник. Тысячу всесожжений вознес Соломон на том жертвеннике. В Гаваоне явился Господь Соломону во сне ночью, и сказал Бог: проси, что дать тебе. И сказал Соломон: Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде и с искренним сердцем пред Тобою, Ты сохранил ему эту великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне; и ныне, Господи, Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа; и раб Твой – среди народа Твоего, который избрал Ты, народа столь многочисленного, что по множеству его нельзя ни исчислить его; ни обозреть. Даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом Твоим? И благоугодно было Господу, что Соломон просил этого. И сказал ему Бог: за то, что ты просил этого и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе души врагов твоих, но просил себе разума, чтобы уметь судить, – вот, Я сделаю по слову твоему: вот, Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе; и то, чего ты не просил, Я даю тебе: и богатство, и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои; и если будешь ходить путем Моим, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец твой, Давид, Я продолжу и дни твои. И пробудился Соломон, и вот, это было сновидение. И пошел он в Иерусалим, и стал пред ковчегом завета Господня, и принес всесожжения, и совершил жертвы мирные, и сделал большой пир для всех слуг своих» (3 Цар. 3:2–15).

Разумеется, и у атеиста, и у верующего, но умеющего критически мыслить читателя, этот отрывок не может не вызвать целый ряд вопросов. И здесь автор вновь вынужден обратиться к цитированию Лео Таксиля, так как именно Таксиль наиболее ярко изложил сложившееся в атеистических кругах отношение к этому рассказу Библии:

«Итак, речь идет здесь о сновидении. Бог, не ожидавший, пока Авраам, Иаков и другие заснут, чтобы явиться им, при Соломоне начинает менять свои привычки и ожидает, пока тот начнет видеть сны. Пусть будет так. Но тогда каким образом все это стало известно? Значит, Соломон сам рассказал кому-то свой сон? И так от одного к другому, переходя из уст в уста, этот рассказ дошел до автора Третьей книги Царств, жившего во времена Вавилонского пленения? Довольно все-таки странно, не правда ли?

Богословы скажут – это их конек! – что появление бога во сне не уменьшает божественности видения: церковь признает сны божественные и сны диавольские. Сон человеческий, утверждают служители религии, может быть результатом “сверхъестественного” влияния и не бывает случайным. Примем на минуту это положение. Допустим, что бог действительно явился Соломону. Все-таки Соломон спал и, следовательно, находился не в достаточно полном сознании, чтобы говорить или отвечать. Если бы сам римский папа увидел бы себя во сне богохульником, плюющим на просфору, никто из кардиналов не вменил бы ему этого в вину. Если бы Соломон выбрал во сне славу и богатство, это не имело бы ровно никакого значения. Лучше было бы, если бы бог, задав вопросы, дал Соломону время проснуться, и тогда тот лучше сообразил бы, что надо ответить богу. Ответ бодрствующего человека, избирающего мудрость и пренебрегающего всем прочим, был бы заслугой. Но раз он спал, ответ не в счет: он ровно ничего не стоит. Тем не менее, этот бесподобный бог был очарован…»[41 - Таксиль Л. Забавная Библия. С. 322–323.]

В полемическом задоре Таксиль (получивший, кстати, блестящее религиозное образование в иезуитской школе) явно «передергивает» факты. В случае с Соломоном Бог отнюдь не «меняет Свои привычки». Согласно Библии, именно во сне Он открыл Аврааму, что его потомки будут 400 лет угнетаемыми в чужой земле (Быт. 15:12–16). Во сне Иакову открывается лестница между небом и землей, и в этом же сне Господь обещает сохранить его везде, куда бы тот ни пошел (Быт. 28:11–16). Во сне же Бог открывался всем пророкам, включая и такого великого, как Самуил. Исключение в этом смысле с религиозной точки зрения составлял только Моисей (Моше), о чем прямо от имени самого Бога говорится в «Пятикнижии»: «И сказал: слушайте слова Мои: если и бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; Но не так с рабом Моим Моисеем – он верен во всем дому Моем. Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях…» (Чис. 12:6–8).

Да и насчет времени написания Третьей книги Царств Таксиль, безусловно, заблуждается. Можно еще допустить, что Вторая книга Паралипоменон, то есть вторая книга «Хроникона», была написана после возвращения евреев из Вавилонского пленения. Но Третья книга Царств (она же «Первая книга Царей». – П. Л.), безусловно, была создана значительно раньше.

Все это, естественно, отнюдь не позволяет с легкостью сбросить со счетов и все прочие саркастические доводы известного французского борца с религией. Надо заметить, что как теологи, так и стоящие на так называемой рационалистической позиции исследователи задаются вопросом о том, что вообще побудило Соломона отправиться в Гаваон?

До строительства Храма иудаизм и в самом деле не возбранял совершать жертвоприношения в других местах, на различных высотах. Но ведь Давид для того и перенес Ковчег Завета в Иерусалим, чтобы постепенно превратить его в главное и единственное место для богослужения; центр религиозной жизни нации. Кроме того, жертвоприношения «на высотах» всегда осуждалось пророками, так как именно на вершинах холмов принято было совершать жертвоприношения своим богам у языческих народов.

В связи с этим многие комментаторы отмечают, что между строк Библии явственно прочитывается осуждение Соломона за этот поступок: «И возлюбил Соломон Господа… но (несмотря на эту любовь и верность. – П. Л.) и он (все же. – П. Л.) приносил жертвы и курения на высотах».

Величайший комментатор Танаха Раши[42 - Раши – акроним духовного звания и имени раввина Шломо (бен Ицхак) Ярхи (1040–1105). Автор основополагающего комментария к Танаху и Талмуду, приводящегося почти во всех изданиях этих книг на иврите. Комментарии Раши отличаются чрезвычайной краткостью, но при этом выделяют основную идею текста.] пишет о решении Соломона принести жертвы в Гаваоне с откровенным осуждением: дескать, было бы куда лучше, если бы царь, не откладывая, приступил к строительству Храма и именно в Храме молил бы о ниспослании ему Божественного откровения.

Видимо, будучи знаком с этими претензиями оставшийся неизвестным автор Второй книги Паралипоменон пытается объяснить, что же именно привело Соломона именно в Гаваон:

«И пошли Соломон и все собрание с ним на высоту, что в Гаваоне, ибо там была Божия скиния собрания, которую устроил Моисей, раб Господень, в пустыне. Ковчег Божий перенес Давид из Кириаф-Иарима на место, которое приготовил для него Давид, устроив для него скинию в Иерусалиме. А медный жертвенник, который сделал Веселеил, сын Урия, сына Орова, оставался там пред скиниею Господнею, и взыскал его Соломон с собранием. И там перед лицом Господа, на медном жертвеннике, который перед скиниею собрания, вознес Соломон тысячу всесожжений. В ту ночь явился Бог Соломону и сказал ему: проси, что Мне дать тебе» (2 Пар. 1:3–7).

Вот оно, оказывается, в чем дело! Давид действительно перенес Ковчег Завета в Иерусалим, но Скиния, то есть Переносной храм в виде огромного шатра, который был сооружен евреями в пустыне под руководством Моисея, со времен едва ли не Иисуса Навина (Иешуа бин Нуна) находился в Гаваоне. Там же стоял медный, набитый изнутри землей жертвенник, на котором приносил жертвы еще сам первосвященник Аарон.

Понятно, что за четыре столетия шатер сильно обветшал, но все равно почитался общенациональной святыней и к нему постоянно стекались толпы людей. Таким образом, если следовать Баруху Каплинскому, жертвоприношение в Гаваоне понадобилось Соломону, чтобы показать, что он уважает мнение народа, чтит те же святыни, что и весь народ, и таким образом сплотить вокруг себя лидеров всех колен. А родившийся в этом месте рассказ о Божественном откровении, дескать, как нельзя лучше позволял обосновать, что нахождение Соломона на троне угодно Богу.

Но попробуем взглянуть на этот рассказ глазами религиозного человека.

Не исключено, что поход в Гаваон был для Соломона своего рода жестом отчаяния. Он знал, а точнее, истово верил, что в момент помазания на царя должен сойти «Руах а-кодеш» – Святой дух. Этот Святой дух был с Саулом, пока Бог не лишил его права на царство и пророк Самуил не помазал Давида. Этот же Дух осенял его отца Давида, наделяя того пророческим даром и вдохновляя на написание великих псалмов. Однако после помазания Соломона у Гихонского ключа этого снисхождения он не почувствовал. Правда, тогда это было объяснимо – пока был жив Давид, он оставался законным царем и Божественный дух был с ним.

Но вот Давид умер. Соломон стал с трепетом ждать откровения Свыше, но ничего не происходило. Минуло 30 дней траура по его венценосному отцу – и снова ничего! Это отсутствие ожидаемых мистических перемен невольно напугало Соломона. Не исключено, что он стал даже сомневаться в законности своего права на трон. И вот тогда-то он и решает двинуться в расположенный в 10 километрах от Иерусалима Гаваон, чтобы обратиться к Всевышнему у той же святыни, возле которой некогда молились Моисей и Аарон.

Официальной целью похода в Гаваон в сопровождении огромной свиты придворных («всего собрания») было принесение жертв в честь того, что Соломон приступил к самостоятельному управлению страной. Но одновременно Соломон продолжал надеяться, что в Гаваоне произойдет то самое чудо, которого он так страстно желал.

И чудо происходит. После принесения тысячи жертв всесожжения, которые, очевидно, совершались в течение не одного дня, а недели, а то и больше, Господь открывается Соломону во сне и произносит сакраментальную фразу: «Проси, что мне дать тебе?».

Все исследователи Библии отмечают, что ни одного из ее героев Бог не спрашивал, чего тот хочет и не предлагал выполнить его желания. Соломон стал первым. В самом этом вопросе Творца слышится своеобразный ответ на мучавший Соломона вопрос, почему Всевышний не открывается ему так, как открывался его отцу Давиду. Наконец, то, о чем Соломон так мечтал, произошло – и теперь Бог спрашивает, зачем Он понадобился Соломону; чего последний от Него хочет?

И, оправдываясь, Соломон отвечает, что единственное, чего он желает – это соответствовать своей миссии царя так же, как и его великий отец, но опасается, что ему, том числе и из-за юного возраста, не достает для этого ни знаний, ни талантов: «Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде, и с искренним сердцем пред Тобою, Ты сохранил ему эту великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне; и ныне, Господи, Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа…»

Далее Соломон спешит признать, что подлинным царем еврейского народа является сам Всевышний, что он – лишь «раб Твой – среди народа Твоего, который Ты избрал».

И уже затем следует сама просьба. Причем просит Соломон «лев шемеа», то есть не разумное, как это звучит во всех переводах, а «слышащее сердце», позволяющее ему справедливо вершить царский суд. А в суд этот, как уже говорилось, попадали особо сложные дела, основанные на принципе «слово против слова», то есть когда ни у истца, ни у ответчика не было свидетелей, либо были веские основания считать, что свидетели подкуплены. Решающую роль в таком суде играли как способность судьи к логическому мышлению, к придумыванию способа вывести тяжущихся на чистую воду, так и интуиция, способность «слышать сердцем», на чьей стороне правда.

На наделении его этой способностью соединять разум и чувства для того, чтобы в мире торжествовала справедливость, и просил Соломон Господа в своем вещем сне в Гаваонскую ночь.

Разумеется, считают почти все комментаторы Библии, предложение Бога Соломону дать ему все, что тот пожелает, было испытанием, и Соломон его с честью выдержал. Устное предание, правда, говорит, что в том же сне Соломон обратился к Богу еще с двумя просьбами: сделать так, чтобы в течение всего времени его царствования его подданные не знали ни мора от эпидемии, ни голода. Но в любом случае он ничего не просил для себя лично, и потому «хорошо было в глазах Господа, что Соломон просил это».

И в ответ Бог сообщает, что он не только уже выполнил его просьбу, но и в будущем даст ему славу и богатство, а также – в случае, если Соломон будет верно исполнять Его заповеди – и долголетие.

В целом рассказы Третьей книги Царств и Второй книги Паралипоменон о ночи в Гаваоне совпадают, но если в одной Всевышний дает Соломону «сердце мудрое и разумное», то в другой объявляется, что Соломону даются «премудрость и знания» (2 Пар. 1:12).

Классические комментарии утверждают, что в Гаваонскую ночь Бог в награду поднял Соломона на сорок девятую из пятидесяти ступеней мудрости, то есть открыл ему те величайшие тайны мироздания, которые до этого открывал только Моисею, а после Соломона не открывал уже никому.

В авторитетном издании Танаха со сборными комментариями Иегуды Киля говорится, что классическая еврейская философия различала четыре вида мудрости.

Первое проявление мудрости – это мощь интеллекта, аналитическое мышление, позволяющее вершить справедливый суд, принимать верные решения в области управления государством и т. д. Впрочем, сюда же можно отнести и деловую и практическую сметку.

Второй вид мудрости – это природные способности и таланты человека, проявляющиеся в различных областях творчества – от музыки и до изобретения новых видов техники.

Третий вид – «мудрость сердца», умение не просто различать добро и зло, но и делать выбор в пользу добра, идти «путями Бога».

Четвертый вид – «Божественная мудрость», то есть способность постигать сокровенный, скрытый смысл заповедей Всевышнего и Его деяний; законы, по которым Он управляет мирозданием; все то, что обычно определяется как эзотерические знания.

По мнению раввинистических авторитетов, все эти четыре вида мудрости были в равной степени присущи царю Соломону, что, впрочем, как мы увидим дальше, не мешало ему порой и ошибаться.

Что же касается того, как относиться к истории о посетившем Соломона во сне откровении, то это и в самом деле вопрос веры. Закоренелый атеист, разумеется, заявит, что Соломон попросту придумал этот сон, чтобы внушить легковерным подданным мысль о своей необычайной мудрости и особых отношениях с Богом. Рационалист, не верящий в Бога, но убежденный, что в основе любого мифа лежит некое реальное событие, может предположить, что Соломон так жаждал Божественного откровения, что в итоге после пережитого им во время жертвоприношения религиозного экстаза, это желание воплотилось во сне, в реальность которого он тут же сам свято поверил.

С точки зрения классической еврейской теологии, если речь идет о подлинном явлении Бога во сне тому или иному человеку, то это настолько яркое и сильное переживание, что его невозможно спутать ни с каким другим. У человека, действительно говорившего с Всевышним, попросту не остается никаких сомнений по этому поводу, притом (и это тоже важно!), что ни у кого из окружающих нет никаких сомнений в его психическом здоровье. Таким образом, слова «и вот это было сновидение», по мнению комментаторов, следует понимать, что Соломон проснулся с ясным ощущением, что это было больше, чем сновидение, и всё, что Господь обещал ему во сне, непременно сбудется. Поэтому-то совершенно счастливый, чувствуя себя осененным Духом Божьим, царь возвращается в Иерусалим, где спешит с благодарственной молитвой к Ковчегу Завета, снова совершает жертвоприношения и устраивает пир. «И пришел Соломон с высоты, что в Гаваоне, от скинии собрания, в Иерусалим, и царствовал над Израилем» (2 Пар. 1:13), – говорит Вторая книга Паралипоменон, и комментаторы поясняют: то есть именно с этого момента Соломон действительно стал подлинным царем Израиля.

Стоит также вспомнить, что согласно теории сновидений Фрейда, наши сны являются ничем иным, как осуществлением наших желаний[43 - См.: Фрейд З. Толкование сновидений. Минск, 1998. С. 130.]. С этой точки зрения Соломон получает во сне то, что он так страстно желал: Божественное откровение и мудрость.

Таким образом, вопреки сарказму Таксиля, привиделся ли Соломону разговор с Богом или был на самом деле, не так уж и важно. Сам этот сон подчеркивает, что на первом месте для Соломона были жажда знаний и желание стать подлинно справедливым правителем своего народа. Что отнюдь не отменяет и его стремления к таким благам как богатство, слава и долголетие – и Соломон во сне получает два первых и обещание третьего при условии твердого следования заповедям Творца.

* * *

Фольклор, как обычно, расцвечивает рассказ о тех дарах, которыми Всевышний наделил во сне Соломона, необычайно яркими красками. В еврейских и арабских сказках Бог даровал Соломону не только неземную мудрость, но и власть над всеми обитателями созданного Им мира – рыбами, птицами, животными, а также всевозможными духами, демонами и ангелами, или, говоря в понятиях арабской мифологии, джиннами.

Очнувшись от своего сна, рассказывается в еврейских сказках, Соломон увидел на своем пальце кольцо с печатью, на которой было выбито сокровенное 72-буквенное имя Бога («Шем ха-мефораш») и внушало ужас и покорность самым могущественным демонам[44 - По другой легенде, любимое кольцо Соломона было подарено ему неким забредшим в Иерусалим ювелиром, и на его реверсе были выгравированы слова «Все пройдет», а на аверсе – «И это тоже пройдет».].

Открыв окно, Соломон увидел сидящих на ветке двух птиц, которые не просто щебетали, а разговаривали друг с другом – так он понял, что теперь ему дано понимать язык зверей и птиц.

– Слышала ли ты, – говорила одна птица другой, – что сегодня ночью на Небесах провозгласили, что царь Соломон будет отныне править и нами, птицами небесными? Ой, погляди, он смотрит на нас, а я еще не знаю, как себя с ним вести! Может, наше пение ему неприятно?! Давай-ка поскорее улетим отсюда!

– Что за глупости?! – отвечала ей вторая птица. – Как может человек, который никогда не сможет подняться над нами, нами править?! Лишь Орел, что летает выше всех птиц на свете, имеет право быть нашем царем!

И тогда велел Соломон собраться перед ним всем окрестным птицам. Когда же слетелись к его окну тысячи и тысячи птиц, сказал Соломон:

– Это верно, Господь наделил меня властью над вами, но не желаю я, чтобы вы меня боялись и чурались, а хочу, чтобы вы продолжали петь для меня, ибо пение ваше мне приятно.

Затем позвал Соломон к себе в покои ту птицу, которая отрицала его власть, и велел ей лететь к царю птиц Орлу и вручить ему записку с приказанием явиться к нему, царю Соломону, на поклон.

Прошло пять дней, и вдруг небо в Иерусалиме словно закрылось тучами, а затем на площадь перед дворцом опустился гигантский белый Орел, повелитель птиц, и почтительно склонил голову перед Соломоном.

Соломон сел на Орла и велел ему нести себя в царство демонов, в пустыню Тадмор (в других источниках – Тармуд). И хотя было до этой пустыни шесть дней пути, царь птиц доставил туда Соломона за час.