Царь Соломон

«И нашел я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею… Чего еще искала душа моя, и я не нашел? – Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщину между всеми ими не нашел» (Екк. 7:26–28), – еще более резко выражается «Екклесиаст».

Это тайное презрение и патологическое недоверие к женщине, очевидно, и не дало царю Соломону познать, что такое любовь и вкусить простые радости семейной жизни. Именно отсюда берет свое начало его легендарное любвеобилие – ведь ни одну из принадлежавших ему женщин он никогда по-настоящему не любил. И истоки этого его «женоненавистничества», повторим, следует искать в горьком опыте его отца в дни мятежа Авессалома…

* * *

…Тем временем в Иерусалиме происходили и другие важные события, о которых Соломон, разумеется, знать не мог.

Давид был не очень высокого мнения об уме Авессалома, но у него были все основания опасаться хитроумного Ахитофела, умеющего просчитывать на много шагов вперед. Ахитофел, между тем, понимал, что самое главное в создавшейся ситуации – это не дать Давиду собраться с силами, сформировать армию из оставшейся ему верной части народа. Поэтому он предложил Авессалому не медлить, а собрать 12 тысяч воинов и напасть на отдыхающее в Бахуриме небольшое войско Давида и убить его.

Однако тут в дело вмешался другой советник – Хусий (Хушай), намеренно притворившийся сторонником Авессалома, а на деле сохранивший верность Давиду. Оценив всю опасность совета Ахитофела, Хусий убедил Авессалома сначала собрать как можно большее войско, а уже затем нанести сокрушительный удар по Давиду. И Авессалом допускает роковую ошибку: он принимает совет Хусия, а не Ахитофела.

В результате Давид успел перейти Иордан и обосноваться на его восточном берегу в городе Маханаиме, куда стали стекаться его сторонники. Скоро Давиду удалось сформировать небольшую армию, численность которой, по разным источникам, колебалась между четырьмя и несколькими десятками тысяч человек.

Поняв, что Давид получил необходимое время для того, чтобы прийти в себя и подавить мятеж, Ахитофел покончил жизнь самоубийством, а Авессалом вместе с огромной армией под командованием Амессая (Амасы) двинулся к Маханаиму.

Бой между двумя еврейскими армиями развернулся в долине между Маханаимом и заболоченным Галаадским (Гилеадским) лесом. Сам царь, прислушавшись к настойчивым просьбам трех командиров своих дивизий – Еффея (Итая), Иоава и Авессы – остался внутри города, пытаясь с его стен наблюдать за ходом сражения. Там же, в Маханаиме находились в это время и Вирсавия с Соломоном, прекрасно сознававшие, что от исхода этой битвы зависит и их жизнь.

Соломон не мог не помнить, как стоявший на стене Маханаима стражник доложил царю, что к городу бежит гонец и поспешил доложить об этом Давиду.

– Что ж, если он бежит один, верно, несет весть о победе – в противном случае сюда бежала бы вся армия! – воскликнул Давид.

Так оно и было. Армия под командованием Иоава обратила собранное Авессаломом народное ополчение в бегство, и оно разбежалось по всему лесу. Однако когда Давид услышал о том, что вопреки его просьбе Иоав отдал приказ убить Авессалома, он мгновенно забыл о победе. Запершись в комнате крепостной башни, Давид оплакивал мятежного сына и осквернителя своей чести так страстно, что Иоаву пришлось вмешаться и бросить в лицо своему повелителю резкие, но справедливые слова:

«И пришел Иоав к царю в дом и сказал: ты в стыд привел сегодня всех слуг твоих, спасших ныне жизнь твою и жизнь сыновей и дочерей твоих, и жизнь жен и жизнь наложниц твоих; ты любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих тебя, ибо ты показал сегодня, что ничто для тебя и вожди и слуги; сегодня я узнал, что если бы Авессалом остался жив, а мы все умерли, то тебе было бы приятнее; итак встань, выйди и поговори к сердцу рабов твоих, ибо клянусь Господом, что если ты не выйдешь, то в эту ночь не останется у тебя ни одного человека; и будет это для тебя хуже всех бедствий, какие находили на тебя от юности твоей доныне» (2 Цар. 19:5–7).

К сожалению, Библия опять-таки ничего не говорит, как воспринял все происходящее Соломон; что он думал, слыша плач Давида по Авессалому?

Но зато сама история доказала, что Соломон не обратил внимания и, к сожалению, не извлек никаких уроков из тех событий, которые последовали за победой над Авессаломом.

* * *

После гибели Авессалома в стране сложилась парадоксальная ситуация безвластия.

Так как Авессалом был коронован в полном соответствии с Законом – с церемонией помазания, трубления в шофар и публичного объявления его царем, то многие евреи считали его законным правителем страны, в то время как Давид в их глазах потерял право на царство. После поражения Авессалома в Маханаим с заверениями Давида верности стали являться один за другим старейшины различных колен Израиля. Но день шел за днем, а среди них все не было вождей колена Иуды – самого многочисленного колена, к которому принадлежал и сам Давид и которое, как ни странно, наиболее активно поддержало Авессалома.

Лишь после долгих переговоров, проведенных со старейшинами иудеев первосвященниками Садоком (Цадоком) и Авиафаром (Эвьятаром), колено Иуды выразило свою покорность Давиду. Только после этого он торжественным маршем, под ликующие крики толпы выступил из Маханаима в Иерусалим.

Соломон, судя по всему, все это время находился в роскошном паланкине рядом с отцом. Он, разумеется, видел, что одним из первых, кто встречал царя сразу после переноса паланкина через Иордан, был Семей, сын Геры. Упав на колени, Семей слезно молил о прощении за брошенные недавно в лицо Давиду оскорбления. И вновь, когда Авесса предложил казнить Семея, Давид резко остановил племянника и публично поклялся Семею, что сам он никогда не вспомнит ему прошлого и не убьет его. И хотя в душе Соломона бушевала ярость, по реакции толпы он понял, что отец поступил правильно. Казнь Семея вряд ли пошла на пользу начавшей восстанавливаться популярности Давида в народе, в то время как эта его демонстрация отходчивости и милосердия была воспринята с восторгом.

Но там же, при переправе через Иордан произошла стычка между представителями колена Иуды и других колен, давшая начало новому мятежу во главе с Савеем, сыном Бихри (Шевой бен Бихри).

Савей отнюдь не пытался провозгласить себя царем. Нет, напротив, он ратовал за возвращение «к старым добрым временам», когда никакого царя у евреев не было и в помине, каждое колено жило само по себе и объединялись они только для войны.

Таким образом, Савей угрожал самой идее сплочения евреев в единую нацию, а также идеям государственности и монархии вообще. И Давид это прекрасно понял: «Тогда Давид сказал Авессе: теперь наделает нам зла Савей сын Бихри, больше, нежели Авессалом» (2 Цар. 20:6).

В итоге бунт Савея был подавлен все тем же Иоавом; сам Савей был казнен жителями города Авел-Беф-Маахи (Авел-Бейт-Маахи), но эта история снова показала, что еврейский народ все еще оставался крайне разрозненным; центробежные силы в нем все еще были не менее сильны, чем центростремительные. А, значит, для преодоления разногласий между коленами и сохранения единства молодого еврейского государства было крайне важно проводить продуманную внутреннюю политику и ни в коем случае не допускать, чтобы какое-либо колено чувствовало себя ущемленным или дискриминируемым по сравнению с другими.

Самое странное заключается, пожалуй, в том, что Соломон, считающийся эталоном мудрости, в том числе и государственной, так и не понял или не захотел понять этой простой истины.

* * *

Спустя год после восстания Авессалома в жизни Соломона произошло важное событие – он женился на аммонитской принцессе Нааме.

Безусловно, это был, прежде всего, политический брак.

Вассальный царь Аммона Сови, сын Нааса (Шови бен Нахаш) упоминается в Библии (2 Цар. 17:27) среди тех, кто в дни мятежа Авессалома принял решение сохранить верность Давиду и доставил вместе с Верзеллием Галаалитянином (Барзилаем Гиладянином) провиант для царской армии в Маханаим. Желая отблагодарить Сови за его верность, а заодно и укрепить отношения с ним, Давид и предложил ему породниться. Но если раньше Давид взял бы юную царевну для себя, то теперь, когда прожитые годы давали о себе знать, он решил выдать ее за младшего любимого сына.

Не исключено, что определенную роль в этом решении сыграл все тот же пророк Нафан, уже начавший продумывать пути возведения на трон своего воспитанника. Ему было крайне важно, чтобы независимо от своего возраста, Соломон к моменту объявления наследника был женат – чтобы никто не сказал, что он слишком юн для роли царя «и еще не познал женщину».

Свадьба юных царевича и царевны состоялась вскоре после того как Наама приняла еврейскую веру. Через год она подарила Соломону его первенца Ровоама (Рехаваама) – так что в момент начала ожесточенной борьбы за трон Соломон уже был отцом годовалого сына.

Такова, во всяком случае, версия раввинистических авторитетов, основанная на тексте Библии и Талмуда. Чрезвычайно показательно, что еврейский фольклор представляет совершенно иную версию женитьбы Соломона на Нааме.

Само знакомство царя с принцессой, согласно известной еврейской сказке, происходит в те дни, когда властитель демонов Асмодей (Ашмодей) изгнал Соломона из дворца и, приняв его облик, воцарился на троне.

Соломон же, продолжает сказка, стал бродить по всем окрестным странам, прося подаяния, и однажды забрел в столицу Аммона. Здесь царский повар, сжалившись над бродягой, взял его к себе в прислугу на кухню. Соломон был несказанно рад, что теперь у него есть кров и пища, и не знал, чем отблагодарить повара за его доброту.

Однажды он попросил повара разрешить поработать на кухне вместо него и лично приготовить для царя трапезу. А так как был Соломон, помимо всего прочего, искушен и в тайнах кулинарии, знал секреты всех пряностей, то приготовленные им блюда привели царя в восторг. Вскоре Соломон из простого уборщика и мойщика посуды превратился в первого помощника царского шеф-повара.

Как-то раз царская дочь ма заглянула на кухню. Увидела она Соломона, без памяти влюбилась в него и стала просить отца выдать ее замуж за помощника повара. Просьба эта привела царя Аммона в такую ярость, что он едва не казнил дочь с ее избранником, но затем решил не брать на себя грех их убийства и попросту велел отвезти Нааму и Соломона в пустыню и бросить там умирать с голода.

Но влюбленные, как догадывается читатель, не умерли, а смогли добраться до некого стоявшего на берегу моря города, где Соломон, чтобы прокормить себя и жену, стал ловить рыбу и продавать ее на рынке. В один из дней Соломон поймал только одну рыбу и принес ее домой – чтобы Наама изжарила ее, и им было чем поужинать.

Когда царевна вспорола рыбе живот, она обнаружила в нем золотое кольцо и поспешила отдать его мужу. Взглянул Соломон на кольцо, увидел на нем выгравированное сакральное имя Всевышнего – и понял, что это то самое кольцо, которое он некогда так опрометчиво сам отдал Асмодею. Тогда понял Соломон, что Всевышний простил ему его грехи, и пришло время идти в Иерусалим и возвращать себе трон.

Уже после того, как Соломон снова воссел на престоле, он вызвал к себе царя Аммона, и тот, будучи его вассалом, поспешил явиться.

– Слышал я, – сказал Соломон, – что ты совершил великий грех: убил свою дочь и ее жениха-еврея. Пришло время спросить с тебя за это преступление…

– О, повелитель! – ответил на это царь Аммона. – Моя дочь и в самом деле влюбилась в помощника нашего повара. Это привело меня в ярость, ибо негоже царской дочери становиться женой простолюдина. Но я не убивал их – вместо этого я велел завезти их в пустыню и там бросить. Что с ними произошло дальше, мне неведомо.

– Так знай же, – сказал Соломон, – что я и есть тот помощник повара, и ты теперь стал моим тестем[27 - Приводится по изданию: Царь Соломон и его мудрость: Сборник мидрашей и преданий о царе Соломоне в обработке для юношества Яакова Исраэля Гофковича. Иерусалим, 2006. (Ивр.) С. 137–139. Предание об изгнании Соломона с трона и некоторые версии, объясняющие его происхождение, излагаются далее.].

Очевидно, что эта легенда, как, впрочем, и многие другие известные сказки и легенды о царе Соломоне, возникла под влиянием сюжетов греческой и персидской мифологии, то есть, вероятнее всего, спустя столетия после смерти царя Соломона, во время пребывания евреев в Вавилонском изгнании (VI век до н. э.).

Однако пристрастному читателю библейская версия первого брака Соломона может показаться даже еще более сомнительной, чем сказочная: ведь если в момент воцарения Соломону было 12 лет, то значит, его свадьба с Наамой состоялась, когда ему было 10 лет, а в 11 он уже стал отцом.

Но насколько можно доверять этим цифрам? Да и вообще о какой исторической эпохе мы ведем речь; как время жизни царя Соломона соотносится с историей древнего мира в целом?

* * *

Надо признать, что вопрос хронологии событий вплоть до жизни царя Езекии (Хизкии, Хизкияу, Иехизкиягу – 724–696 годы до н. э.) является одной из самых сложных и запутанных проблем библеистики.

Традиционная еврейская историография выстраивает хронологию, беря за точку отчета «Сотворение мира» и далее ориентируется на указанную в «Пятикнижии» продолжительность жизни его героев как на опорные даты. Составив таким образом хронологию вплоть до выхода из Египта, дальше раввинистические авторитеты начинают опираться на разбросанные по всему тексту Танаха временные ориентиры. К примеру, ключевой для определения времени воцарения Соломона и даты строительства Первого храма считается следующая фраза: «В четыреста восьмидесятом году по исшествии сынов Израилевых из земли Египетской, в четвертый год царствования Соломонова над Израилем, в месяц Зиф, который есть второй месяц, начал он строить храм Господу» (3 Цар. 6:1).

С точки зрения этой хронологической системы Соломон родился в 2912 году от Сотворения мира по еврейскому календарю (848 год до н. э.) и воцарился в возрасте двенадцати с лишним лет в 2924 году (836 год до н. э.).

Однако большинство историков датируют период царствования Давида и Соломона более ранним периодом.