Суд присяжных во Франции

Мы остановимся на некоторых положениях, затронутых А. Ж. М. Серваном, которые представляют несомненный интерес в политико-правовой мысли Франции второй половины XVIII века. Его выводы интересны прежде всего тем, что основываются на учении об общественном договоре, об оценке доказательств на основании внутреннего убеждения. Кроме того, в своем произведении А. Ж. М. Серван описал функционирование суда присяжных, дал рекомендации о вынесении вердикта, что в значительной мере отличает его труд от произведений Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Вольтера.

Большое значение А. Ж. М. Серван придавал вопросам моральной оценки доказательств, ввел в научный оборот применительно к судопроизводству понятие моральной уверенности. Он исходил из того, что моральная уверенность относительна не только для человека, но и для времени, сословия, народа, кроме того, моральная уверенность зависит от жизненного опыта того или иного лица.

«Я осмеливаюсь сказать, чтобы осудить человека необходима такая моральная уверенность, какая могла бы убедить все общество, членом которого он является. Кому он мог бы предоставить свою судьбу, свою честь, свою жизнь? Приговору всех…»[70 - Servan. Op. cit. P. 134.]

Определив таким образом способ оценки доказательств на основании моральной уверенности, А. Ж. М. Серван переходит к вопросу, кто может быть судьей в уголовном деле. «Право основывается только на высшей известной нам силе, настоящая высшая сила – это сила всех, сила, признаваемая нами самими – это сила всех, поскольку она включает и нашу, это пучок, где каждый видит только свой прут… каждый говорит самому себе: мой слабый прут (в пучке) становится грозным топором[71 - Servan. Op. cit. P. 135.]. И далее: «Если право основывается на общественной силе, общество, которое является только союзом сил, одно имеет право наказывать. Индивид мстит, общество наказывает. Общество имеет право наказывать, только когда ему причинен ущерб; чтобы знать, причинен ли ущерб обществу, до какой степени оно обижено, нужно, чтобы оно объявило это само или при посредстве людей, которые представляют в достаточной степени его мнение. Таков есть, одним словом, первоначальный договор о наказаниях между каждым человеком и всеми остальными: я соглашаюсь быть наказанным всеми, когда все решат, что я вредил всем, что я виновен, только этот контракт в действительности допускается, потому что каждый, его допуская, ставит себя на место судьи, а не на место обвиняемого, наконец, чтобы согласиться быть судимым другими, каждый хочет их судить в свою очередь; стало быть все должны быть судьями»[72 - Servan. Op. cit. P. 137.].

Затем А. Ж. М. Серван рассуждает непосредственно о присяжных: «Но, исходя из этой идеи (суда всем обществом), скажут – приговор в уголовном деле невозможен.

Нет, это не совсем так, речь идет только о том, чтобы представить в глазах обвиняемого все общество в целом малым количеством людей, для этого нужно, чтобы эти люди имели бы весь интерес к его спасению, более того, если это возможно, они это сделают так же, как все общество в целом, если будут его пэрами.

Нужно чтобы эти люди достигли в вопросе о деликте и обвиняемом столько же ясности, как все общество в целом; и если эти люди являются пэрами обвиняемого, они достигнут такой же ясности, как все сограждане сразу.

Нужно еще, для того, чтобы улучшить трибунал, который представляет общество в глазах обвиняемого, чтобы он имел право отводить тех, которых он сочтет подозрительными.

Наконец, и этот пункт наиболее примечателен, необходимо, чтобы голосование было единодушным: это требует некоторых пояснений. Я утверждаю, что для того, чтобы осудить человека, который уступит свою свободу только всему обществу, необходима такая степень моральной уверенности, которая могла бы подчинить все общество в целом. Но в каком признаке можно было бы признать такую уверенность, или как когда-то собирая весь народ? Будет ли это единодушием? Это невозможно. Какова же стало быть точка, где факт становится морально установленным для всей нации?

Это когда определенное число незаинтересованных людей, посвященных в факт, о котором идет речь, приходят единодушно к согласию объявить его морально установленным»[73 - Servan. Op. cit. P. 137–139.].

Вот что А. Ж. М. Серван пишет о возможных формах вынесения вердикта по факту, защищая по-прежнему единодушие: «Установят их (присяжных) в двенадцать, как законы в Англии, можно этим удовлетвориться, можно их расширить, но то, что неизменно – это единодушие при голосовании; вспомните, что эти люди представляют общественное мнение, и могут судить только при их единодушии. Если вы предполагаете двенадцать судей, которые вас осуждают при большинстве в семь голосов против пятерых, тогда пятеро, которые оправдывают, вычеркивают пятерых, которые осуждают, остается только двое, на которых вы претендуете возложить все общественное мнение, будь они Сократ и Катон – это несправедливо.

Хотите вы расширить это количество, которое формирует большинство, вместо того, чтобы принуждать к представлению общественного мнения двумя людьми, вы будете их представлять тремя, четырьмя, пятью. Где вы остановитесь? Поставьте лучше себя на место подсудимого и ищите количество, которое успокоит вашу душу, как среди бурного моря лоцман ищет наиболее надежный порт. Разве двенадцать голосов это слишком, чтобы представлять общественное мнение?»[74 - Servan. Op. cit. P. 140.]

В заключение своих рассуждений А. Ж. М. Серван формулирует пять выводов, которые он считает главными при рассмотрении уголовных дел:

«1. Моральная убежденность, рассматриваемая во всяком индивиде.

2. Моральная уверенность, рассматриваемая по отношению ко всему гражданскому обществу, есть согласие людей этого общества, наиболее осведомленных и наиболее беспристрастных по отношению к факту, о котором идет речь.

3. Люди, наиболее осведомленные и наиболее беспристрастные к факту обвинения, – пэры обвиняемого, с тем, чтобы он имел разумную свободу отвести тех, которые для него сомнительны.

4. Всякий обвиняемый гражданин имеет право быть осужденным к определенному уголовному наказанию только при моральной уверенности всего общества в целом.

5. Вследствие этого законный судья всякого обвиняемого – это единодушное голосование достаточного количества его пэров, призванных им самим»[75 - Servan. Op. cit. P. 144.].

Предвидя возможность упреков со стороны окружающих в англомании, А. Ж. М. Серван добавляет, что не стоит склонять головы перед законами Англии, но следует боготворить законы, действительно человечные, и эти законы являются французскими. «Поройтесь в сумерках нашего феодализма и вы найдете эти основы, что я говорю, закон жив, он размещается у трона, прерогатива пэров только изображение общего права всех граждан»[76 - Servan. Op. cit. P. 146.].

Рассмотренный труд А. Ж. М. Сервана является одним из самых глубоких произведений о сущности суда присяжных, появившихся накануне Великой французской революции, поскольку заключает в себе не только ссылку на те или иные примеры судопроизводства в различных странах, но и прямо призывает к установлению во Франции суда с участием народного элемента, функцией которого видит установление факта. Нетрудно заметить, что труд А. Ж. М. Сервана на основе учения о первоначальном общественном договоре содержит рациональные выводы[77 - Несмотря на то, что в своем труде А. Ж. М. Серван не ссылается на Ж.-Ж. Руссо, есть основания говорить о несомненном его влиянии на данное произведение: и идея первоначального договора, и обоснование права общества применять смертную казнь к преступнику перекликаются со взглядами Ж. Ж. Руссо. Кроме того, как утверждал Ж. Р. Бриссо в своих «Мемуарах» (V. 1. P. 250–254), А. Ж. М. Серван публично заявлял о своем поклонении гению «этого великого человека» – Ж.-Ж. Руссо.].

О влиянии трудов А. Ж. М. Сервана на общественное мнение Франции накануне 1789 года свидетельствует и замечание барона де Жесс – депутата от дворянства сенешальства Де Безьер, который на заседании Учредительного собрания 19 марта 1790 года при обсуждении представленного Дюпором проекта судоустройства, почти слово в слово повторявшего основные положения рассуждений А. Ж. М. Сервана, отметил: «Если право основано на общественной силе, общество может высказываться от своего имени посредством определенного количества граждан, способных распространять на деликт столько ясности, сколько общество в целом. Нужно, чтобы обвиняемый мог отвести их.

Голосование должно быть единодушным. Напомним себе, что они представляют общественное мнение, и поэтому оно должно быть единым. Другое получается, когда в приговоре, вынесенном при большинстве семи голосов против пяти, обвиняемый будет осужден двумя персонами. Только при единогласии не осудят ни одного невиновного…»[78 - Archives parlementeres (в дальнейшем – A. P.). Paris, 1879. V. 12. P. 543.]

Однако нельзя не отметить, что А. Ж. М. Серван описывает не суд присяжных, а суд пэров, существовавший когда-то во Франции и являвшийся судом сословной монархии. А. Ж. М. Серван не мог подняться над сословностью уже в силу того, что в то время сословия во Франции были незыблемыми. Лишь через многие десятилетия все населяющие эту страну стали гражданами равными перед судом и законом.

Утверждение А. Ж. М. Сервана о возможности представления всего общества двенадцатью пэрами вызывает серьезные сомнения уже потому, что пэры не могут представлять мнение всего общества в силу их сословной принадлежности. Данное утверждение вызывает сомнения и в бессословном обществе. Присяжные в количестве 12 человек не могут являться репрезентативной выборкой. Выводы, что 12 присяжных могут отражать в целом мнение всего общества, построены на натурфилософских воззрениях о подобии, в соответствии с которыми часть в общем отражает целое. Но нельзя представить бушующий океан водой, которая взята в пробирку из этого океана.

Изменение уголовного судопроизводства и введение суда присяжных были подготовлены и рядом громких судебных процессов, состоявшихся во второй половине XVIII столетия. О невинных лицах, осужденных к казням и иным наказаниям, составлялись специальные документы, так называемые «мемуары», которые значительно повлияли на общественное мнение. Одним из авторов таких мемуаров был Вольтер, прославившийся как защитник в делах семей Калласов и Сирванов.

Наиболее известным стало дело Калласа – купца, проживавшего в Тулузе, протестанта по вероисповеданию, обвиненного в убийстве своего сына Марка Антуана. В качестве мотива данного убийства рассматривалась месть отца-протестанта сыну за то, что последний собирался изменить вероисповедание на католическое. Смерть Марка Антуана была констатирована 13 октября 1761 года. Жан Каллас – отец семейства, родился в Лакаберде 9 марта 1698 года, на момент расследования дела ему исполнилось 63 года. Его жена Анна Роза Кабибель сорока пяти лет была по происхождению англичанкой. В семье было четверо сыновей: Марк Антуан – 29 лет, Пьер – 28 лет, Луи – 25 лет, Дона – 22 лет и две дочери Анна и Анна Роза 19 и 18 лет.

Кроме того, в семье проживала служанка Жанна Вигьер, католичка по вероисповеданию.

Марк Антуан был обнаружен мертвым. Причиной смерти явилась механическая асфиксия. Была выдвинута версия об убийстве его Калласом-старшим. В качестве доказательств убийства приводились крики служанки в день смерти: «Ах, мой Бог, его убили»; невозможность самоповешения в тех условиях, в которых был обнаружен Марк Антуан; абсурдность даже предположения самоубийства (в то время это считалось величайшим грехом, так как указывало на отсутствие веры во всеблагость и всемилость Божьи). В качестве обвиняемых по этому же делу привлекались также жена Калласа; его сын Пьер, находившийся в тот вечер дома; служанка Вигьер; Лавайес, проживавший наверху.

18 ноября 1761 года обвиняемые предстали перед трибуналом. Прокурор короля ходатайствовал о смертной казни для Калласа. Трибунал колебался ввиду недостаточности улик. Было принято решение о применении пытки к членам семьи Калласа и самому Калласу, Лавайес и Вигьер должны были присутствовать при пытке. Данное решение трибунала было опротестовано прокурором перед парламентом Тулузы. Парламент Тулузы 5 декабря 1761 года кассировал приговор и направил дело для дополнительного расследования.

9 марта 1762 года был вынесен второй приговор, признававший Калласа виновным и приговоривший его к колесованию. За признание Калласа виновным проголосовало восемь судей, против – пять. Несмотря на примененную к нему пытку, даже после осуждения Каллас утверждал, что он невиновен. После казни Калласа его сын Пьер, жена и Лавайес были осуждены к смертной казни через повешенье, служанка была осуждена к пожизненному заключению.

Однако поведение Калласа смутило судей, породило сомнения, и через десять дней Турнелью было принято решение об оправдании служанки, жены Калласа, о замене наказания Пьера на ссылку. Данное решение сразу поставило под сомнение приговор в отношении Калласа, который, учитывая его почтенный возраст и возраст Марка Антуана, вряд ли смог бы убить последнего.

Вольтер развернул поистине мировую кампанию в защиту Калласа, он обратился не только к видным представителям правящего класса Франции, но и к монархам других стран, в частности к Екатерине II. Через маркизу Помпадур Вольтеру удалось добиться вызова вдовы Калласа ко двору. В конце 1763 года Вольтер опубликовал «Тракт о терпимости по случаю смерти Калласа». Результатом деятельности Вольтера стал пересмотр приговора в отношении Калласа. 7 марта Королевский совет отдал приказ парламенту Тулузы направить ему дело Калласа. 9 марта 1765 года Каллас был оправдан.

Каллас стал символом несправедливости уголовного процесса. Тридцать лет спустя после казни Калласа, в 1793 году Конвент принял решение об установлении памятной стелы в честь Калласа. Одновременно с этим жертвы Революционного трибунала, отправлявшего суд с помощью присяжных, следовали на эшафот.

Кроме громких дел Калласа и Сирвена де ла Бара, защитником которых выступал Вольтер, известен еще ряд процессов, получивших не меньшую огласку. В 1785 году Катерина Эстине была осуждена за отцеубийство судом Ривьеры и сожжена заживо. Вскоре парламент Тулузы признал, что процедура была сфальсифицирована. Адвокат Лакруа составил оправдательный мемуар, где были высказаны пожелания о реформе Ордонанса 1670 года.[79 - Esmein A. Op. cit. P. 391.]

В 1780 году парламент Дижона осудил пять частных лиц за ночной разбой со взломом. Один из них был повешен, другой умер на галерах, третий был подвергнут подготовительному допросу, т. е. пытке. Настоящие виновники данного деяния впоследствии были обнаружены и осуждены. Оправдательный мемуар в отношении данных лиц составил адвокат Парижа Годард, к мемуару были прибавлены консультации, подписанные Тарже, Тетионом, Сансоном, Мартино, де Лакруа, Блонде, Ардуаном де Рейнери, Фурнелем, Зезе и Бонетом. Авторы данных произведений также указывали на необходимость реформ.[80 - Esmein A. Op. cit. P. 392.]

17 мая 1772 года парламент Руана осудил служанку Марию Франсуазу Виктуар Салмон. Она как отравительница была осуждена к сожжению. Приговор был ревизован, Салмон оставили под подозрением в тюремном заключении. Этот новый приговор был обжалован в Совете короля, при этом адвокат Лекошуа составил два мемуара, ко второму мемуару были прибавлены консультации известного адвоката Парижа Фурнеля. Приговор был пересмотрен, и парламент Парижа по кассационной жалобе 23 мая 1786 года снял все обвинения с Салмон.[81 - Esmein A. Op. cit. P. 393.]

Наиболее известное дело, названное «делом трех колесованных», значительно повлияло на общественное сознание благодаря участию в составлении мемуара по нему Ш. Дюпати.[82 - Дюпати Шарль Маргарит Жан Баптист Мерсиер (1746–1788) сначала был генеральным адвокатом парламента Бордо, затем пожизненным президентом этого же парламента. Родился в Рошеле, умер в Париже. Долгое время занимался вопросами реформирования Уголовного кодекса. Известна его работа «Discours acade?mique et de Lettres sur I talie» (1788).] Суд бальяжа Шомон к пожизненным работам на галерах осудил троих несчастных: Брадиера, Лардуаза и Симаре. Парламент Парижа усилил наказание до колесования. Однако была получена отсрочка исполнения приговора, подана кассационная жалоба и в это же время появился оправдательный мемуар, который не имел подписи, но всем было известно, что его автором является Ш. Дюпати.[83 - Esmein A. Op. cit. P. 393.] Мемуар сопровождался краткими консультациями, составленными Л. де Лалё[84 - Легран де Лалё Луи Августин родился в провинции Пиккардия в Новионе 18 марта 1755 года, избрал для себя карьеру адвоката, однако в 1786 году был исключен из списка адвокатов за написанную им консультацию в пользу троих осужденных, о которых здесь говорится. Был профессором в центральной школе права в Суассоне, затем членом-корреспондентом Института (впоследствии Академии), получил крест Почетного легиона. Его произведение: «Recherches sur I'administration de la justice criminelle chez les Francais avant I'institution des Parlaments et sur I'usage de juger les accuse?s par leur pairs ou jure?s, tant en France qu' en Angleterre» было издано в Париже в 1823 году (после смерти автора) и награждено премией Академии. Это его произведение используется в настоящей работе. Кроме него известен его труд: «Dissertation historique et politique sur i'ostracisme et le pelalisme, lue a I'institut nationale» (Paris, 1800). Л. де Лалё умер 13 июня 1819 года в Леоне.]. Спустя незначительный промежуток времени мемуар был дополнен другим произведением под названием «Средства для защиты прав Брадиера, Симаре и Лардуаза, осужденных к колесованию». Мемуар призывал к реформам уголовного процесса.

Особый интерес сегодня вызывает фраза, свидетельствующая о состоянии правосознания накануне 1789 года: «Сир, не нужно составлять кодекс, который мы вымаливаем, он уже составлен, он написан, он выгравирован. Сам Бог выгравировал его в Вашей душе, и Вам остается не более только, как заставить его перевести главу вашей магистратуры… Поспешите, о принц, друг правосудия, правды и человечности… ибо может быть в некоторых удаленных провинциях вашей Империи, ваши уголовные законы, особенно законы ваших криминалистов, ведут в этот момент на эшафот людей, которые так же, как Брадиер, Лардуаз и Симар, лишены всяких советников, содержатся, как и они, в течение годов в тюрьме, являются, как и они, игрушкой несправедливости и невежества своих судей и так же, как и они, невиновны»[85 - Esmein A. Op. cit. P. 395.]. Мемуар Ш. Дюпати имел колоссальный резонанс, его имя неоднократно звучало впоследствии на заседаниях Учредительного собрания.

По утверждению Э. Лабулэ[86 - Лабулэ Эдуард Рене Лефебюр – известный французский юрист и публицист, родился в Париже 18 января 1811 года, получил юридическое образование. В 1845 году он был избран членом Академии надписей и литературы, четырьмя годами позже приглашен на кафедру современного законодательства Колледж де Франсе. Он создал большое количество произведений по праву, из которых наиболее известны: История права собственности на востоке (Париж, 1839), (произведение получило первую премию Академии надписей и моральных наук.); Исследование о жизни и по произведениям Савиньи. (Париж, 1840); Исследование по условиям гражданским и политическим женщин со времен римлян до наших дней. (Париж, 1843) (произведение получило первую премию Академии моральных наук); Очерк по уголовным законам римлян касательно ответственности магистратов (Париж, 1846) (произведение премировано Академией надписей и моральных наук); История Соединенных Штатов Америки. В 3 т. Париж, 1854; Современные исследования по Германии и Славянским странам. Париж, 1854; Исследования по литературной собственности во Франции и Англии. Париж, 1858; Введение во Французское право Флери. В 2 т. Париж, 1858; Обычаи при Карле VI. Париж, 1846; Соединенные Штаты и Франция. 1862; Государство и его границы. 1863–1871 гг.; Париж в Америке. 1863; О Бенжамене Франклине. 1866. Э. Лабулэ собрал и издал произведения Ш. Монтескье 1875–1876 годов. Он сотрудничал в Журнале двух миров, Национальном журнале, Журнале истории права, французского и иностранного. В 1871 году Э. Лабулэ был избран членом Национального собрания, в ноябре 1873 года являлся докладчиком комиссии по продлению власти маршала Мак-Магона, 10 декабря 1875 года был избран бессменным сенатором. Декретом от 14 марта 1876 года он был назначен руководителем Колледж де Франсе. Умер 25 мая 1883 года.], увлечение составлением новых проектов уголовных и уголовно-процессуальных законов в конце XVIII столетия приняло во Франции широкий размах.[87 - Лабулэ Э. Указ. соч. С. 352.]

В 1777 году Экономическое общество в Берне назначило премию в 1200 франков автору лучшего произведения, написанного по следующей программе:

«1) О преступлении и соответствующих наказаниях.

2) О сущности и силе доказательств.

3) О совершенствовании уголовного процесса так, чтобы процедура рассмотрения уголовного дела была быстрой и четкой и чтобы гражданское общество нашло в них возможно большую безопасность для свободы и гуманности»[88 - Лабулэ Э. Указ. соч. С. 354.].

Среди конкурентов на премию выступали Ж. П. Марат и Ж. П. Бриссо. Ж. П. Марат написал свое сочинение под названием «План уголовного законодательства» еще в 1781 году и обнародовал его впоследствии в Париже в 1790 году под названием «План уголовного законодательства, составленный Маратом, автором „Друга народа, французского Юниса“ и т. д.»[89 - Первое издание Плана было утрачено. Вторично План был издан в начале 80-х годов XVIII века в десятитомном издании Ж. П. Бриссо, наряду с работами самого Ж. П. Бриссо, Вольтера, Морелли и др. В третий раз План был издан в 1790 году под названием «План уголовного законодательства». В четвертый раз он был издан в Париже в 1795 году. Подробнее см.: Герцензон А. Н. Уголовно-правовая теория Жана Поля Марата. М., 1956.].

Ж. П. Бриссо написал свой труд в 1780 году и издал в 1781 году под названием «Теория уголовных законов».

Академия в Шалоне-на-Марне[90 - Интересно отметить, что в наказах бапьяжа Шалон-на-Марне отсутствуют какие-либо требования о введении суда присяжных, это тем более удивительно, что академия в Шалоне-на-Марне принимала самое активное участие в обсуждении вопросов судоустройства и судопроизводства (см.: Archives parlementeres Paris, 1879. P. 583 et 593).] в 1780 году объявила конкурс на следующую тему: определить, какие могли бы быть во Франции уголовные законы, наименее жестокие и наиболее действенные, для воздержания и пресечения преступления посредством наказаний, неотвратимых и примерных, вполне охраняющих честь и свободу граждан. Ж. Н. Бриссо получил за этот труд первую премию.[91 - Интересно отметить, что в наказах бапьяжа Шалон-на-Марне отсутствуют какие-либо требования о введении суда присяжных, это тем более удивительно, что академия в Шалоне-на-Марне принимала самое активное участие в обсуждении вопросов судоустройства и судопроизводства (см.: Archives parlementeres Paris, 1879. P. 583 et 356).]

Поскольку работу Ж. П. Бриссо[92 - Жак-Пьер Бриссо родился 15 января 1745 года в Шартре. 1 апреля 1789 года первым начал издавать газету «Французский патриот». Лидер жирондистов, казнен 31 октября 1793 года. Помимо своей политической деятельности известен многочисленными произведениями на темы права. Наиболее известные произведения: «Теория уголовных законов» опубликована в 1781 году, «Философская библиотека законодателя, политика, юриста, или выбор лучших речей, диссертаций, опытов, отрывков, составленных об уголовном законодательстве известнейшими писателями, на французском, английском, германском, итальянском, испанском и других языках для достижения реформы уголовных законов во всех странах, переведенных, сопровожденных замечаниями и историческими наблюдениями» в 10 т., издана в 1782–1785 годах. Второе произведение не является личным трудом Ж. П. Бриссо, а включает в себя многочисленные произведения по праву других авторов, куда вошел и «План уголовного судоустройства» Ж. П. Марата. Из других произведений Ж. П. Брисо наибольший интерес представляют его «Мемуары», содержащие много сведений об известных лицах, с которыми Ж. П. Бриссо поддерживал отношения, в том числе и о А. Ж. М. Серване, с которым Ж. П. Бриссо неоднократно встречался.] «Теория уголовных законов» А. А. Герцензон подробно проанализировал в монографии «Проблема законности и правосудия во французских политических учениях XVIII века[93 - Герцензон А. А. Проблема законности и правосудия во Французских политических учениях XVIII века. М., 1962.], и в ней суду присяжных уделено мало внимания, мы остановимся на данной работе только вкратце.

Следует признать, что в «Теории уголовных законов»[94 - Brissot J. P. Theorie des loix criminelles. V. 1–2. Paris, 1781.] тема присяжных действительно освещена слабо, а план судоустройства, предлагаемый Ж. Н. Бриссо для уголовного судопроизводства, вообще не предусматривает присяжных в современном понимании данного слова. По его мнению, сами судьи должны выступать в качестве судей выборных.

Поскольку план судоустройства Ж. П. Бриссо ранее не освещался в отечественной литературе, целесообразно привести некоторые выдержки из него:

I. Все трибуналы ординарные и экстраординарные будут отменены. Все преступления должны быть подсудны уголовному трибуналу.