Император Николай II. Человек и монарх

Извольский ошибается, когда уверяет, что инцидент с цепью «не был никому известен» до его воспоминаний. Присутствовавший на коронации Великий Князь Константин Константинович записал в своём дневнике, что Государю «помогали надеть порфиру; при этом разорвалась Его большая бриллиантовая Андреевская цепь»[798 - Дневник Великого Князя Константина Константиновича за 1896 г. Запись за 14 мая // ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 43. Л. 60.]. А. С. Суворин в своём дневнике 1896 г. замечает по этому поводу: «В соборе Владимир Анат. (правильно Александрович. – П. М.) оправлял так усердно порфиру на Царе, что оборвал часть цепи Андрея Первозванного, которая надета была на Государе»[799 - Дневник А.С. Суворина за 1896 г. Запись за 14 мая // Дневник А.С. Суворина. [Редакция, предисловие и примечание Мих. Кричевского]. М. – Пг.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1923. С. 103.]. У графа С. Д. Шереметева инцидент с цепью приобретает другие очертания: «Перед тем, чтобы надеть порфиру, нужно было оправить цепь Святого Андрея, затем порфиру завязать кистями на груди. Государь Сам не мог справиться, нервно подошел Владимир Александрович и стал завязывать и оправлять цепь, но толку не было, и конца не было этим стараниям. Кончилось тем, что Владимир Александрович сломал одно из звеньев цепи, и оно упало на пол… Императрица Мария Феодоровна едва сдержала глухой крик и покачнулась, но звено было поднято, и наконец, все было приведено в порядок»[800 - Шереметев С.Д. Картина была потрясающая / Из дневника С.Д. Шереметева о Коронации Николая II. Публ. Л.И. Шохина //Отечественные архивы. 1996. № 1. С. 86.]. Поведение Великого Князя Владимира Александровича представляется невероятным, как и его способность сломать весьма прочную цепь высшего ордена Российской Империи.

Был ли этот эпизод на самом деле или нет, неизвестно. Но даже если он и имел место, то это была столь незначительная заминка, которая никак не отразилась на ходе коронации и, безусловно, осталась незамеченной подавляющей частью присутствующих. В дневнике Государя о ней ничего не говорится.

Между тем случай с оторванными звеньями цепи приобрел в общественном сознании всё большие размеры. Стали говорить, что Государю стало плохо «под тяжестью короны» и о других «недобрых знаках». Под влияние этих слухов попадали даже такие глубоко верующие верноподданные, как игумен Серафим (Кузнецов). «Во время коронования, – писал он, – с Государем произошел, по-видимому, не заслуживающий внимания случай, но он оказался впоследствии вещим. После длинной и утомительной коронационной службы, в момент восхождения Императора на церковный помост, изнемогая под тяжестью царского одеяния и короны, он споткнулся и на время лишился чувств»[801 - Серафим (Кузнецов), игумен. Указ. соч. С. 24.].

Несмотря на то, что все эти «знаки» не имели под собою никакого фактического подтверждения, их упорно навязывали народному сознанию. Не вызывает сомнения, что они были звеньями единой цепи, основным из которых стала давка на Ходынском поле. А. С. Суворин сообщал, что за несколько дней до этих событий «одна дама слышала разговор двух мужчин в вагоне по-английски, которые говорили, что во время народного праздника в Москве будет много убитых. Она сказала тогда же об этом полковнику Иванову, служащему при градоначальнике, и теперь телеграфировала Великому Князю Сергею Александровичу»[802 - Дневник А.С. Суворина за 1896 г. Запись за 22 мая // Дневник А.С. Суворина. С. 110.].

Прежде чем останавливаться на обстоятельствах ходынской трагедии, следует разобраться, кто нёс ответственность за порядок и безопасность в Москве во время коронационных торжеств. Сразу же после ходынских событий была организована кампания по обвинению в них московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича и полицейских властей Москвы. На самом деле эти обвинения были беспочвенные.

Ходынское поле было традиционным местом для массовых народных гуляний. Именно на Ходынке в 1856 и 1883 гг. состоялись празднования коронаций Императоров Александра II и Александра III. Причём народные гулянья после коронации Александра II сопровождались фейерверками, салютами и другими пиротехническими эффектами. Все они прошли без малейших эксцессов. Это стало результатом слаженной работы властей и полиции, которая заранее предотвращала массовое скопление людей. Раздача подарков проходила централизованно, спокойно[803 - Галенин Б.Г. Неизвестная Ходынка // На службе у России. Великий Князь Сергей Александрович. Материалы научных конференций 2011–2012. М. – СПб.: Фонд памяти Великого Князя Сергея Александровича, 2013. С. 96–127.].

В 1896 г. всё было по-другому изначально. Генерал В. Ф. Джунковский, в ту пору адъютант Великого Князя Сергея Александровича, вспоминал, что «устройство народного гулянья было изъято из ведения генерал-губернатора и передано всецело Министерству Двора»[804 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 13–24.]. То есть в 1896 г. ответственным за устройство «коронационных народных зрелищ и увеселений» был не Великий Князь Сергей Александрович, а министр Императорского Двора граф И. И. Воронцов-Дашков, ведомство которого находилось в Петербурге. Охрану непосредственно на Ходынском поле также взяло на себя Министерство Двора. Гвардейскими частями, прибывшими в Москву для обеспечения безопасности Монарха, командовал Великий Князь Владимир Александрович[805 - Галенин Б.Г. Неизвестная Ходынка // На службе у России. С. 101.]. Великий Князь Сергей Александрович, уязвлённый тем, что «устройство народного гулянья было изъято из его ведения и передано всецело министру Двора», «совершенно устранился от всякого вмешательства не только по отношению устройства самого гулянья, но даже и по отношению сохранения порядка». По мнению Джунковского, обер-полицмейстер, видя такое отношение со стороны хозяина столицы, также без должного внимания отнесся к принятию мер безопасности на Ходынке во время гуляний[806 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 16.]. Однако если это утверждение Джунковского и справедливо, то речь может идти лишь о моральной ответственности Великого Князя, которая не идёт ни в какие сравнения с теми, кто должен был непосредственно отвечать за безопасность народа на Ходынском поле.

Несомненно, что в проведении торжеств был нарушен принцип единоначалия: власть и ответственность были разделены. Именно в этом разделении ответственности между Москвой и Петербургом была основная причина будущего несчастья[807 - Галенин Б.Г. Неизвестная Ходынка // На службе у России. С. 105.].

Монополия Министерства Двора на организацию празднований объяснялась тем, что средства, затраченные на эти мероприятия, были выделены Государем не из государственной казны, а из его личных средств. Контролем за их распределением ведало Дворцовое ведомство. Между тем, по верному замечанию генерала Джунковского, «представители Министерства Двора, конечно, не имели никакого понятия о толпе, при устройстве гулянья не приняли никаких мер предосторожности для избежания несчастий. Они наивно думали, что народ чинно соберется, будет стоять в порядке (они, кроме того, не ожидали и такого наплыва), затем, когда в 10 часов откроют буфеты, будет проходить спокойно, получать подарки, и что к 2 часам дня, ко времени приезда Государя, все будет роздано, и счастливый народ с подарками в руках встретит Царя и Царицу»[808 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 16.].

За московскими властями оставалось обеспечение безопасности непосредственно самих коронационных торжеств, особы Государя Императора и лиц Императорской Фамилии на территории города, за исключением Кремля, где порядок и безопасность обеспечивала Дворцовая полиция и личный Конвой Его Императорского Величества.

Надо сказать, что московская полиция действовала весьма эффективно, причём задолго до самих коронационных торжеств. Так, силами московской полиции 4 мая 1895 г. была арестована террористическая группа московских студентов количеством из 35 человек, под руководством И. С. Распутина. Эта группа, исходя из ложных сведений о предстоящем визите в Москву Императора Николая II, планировала закидать его карету самодельными динамитными бомбами, испытания которых террористы провели в апреле 1895 г. в ближнем Подмосковье[809 - О террористическом кружке И. Распутина // ГА РФ. Ф. 102. Д-5. 1896 г. Д. 38. Ч. 1. Л. 3–30.].

Что же представляло собой место будущего несчастья и что стало его непосредственной причиной? В 1882 г. Ходынское поле использовалось для XV Всероссийской промышленно-художественной выставки, под которую была отведена площадь в 30 га. В центре этой территории находился Петровский дворец. Перед выставкой на поле были построены павильоны, которые снесли незадолго до коронации Императора Николая II. От фундаментов павильонов остались ямы и рвы, засыпанные песком с глиной. К 1894 г. эти ямы образовали длинный ров. Глубина рва в некоторых местах достигала 5–6 м. На дне рва был колодец глубиной до 20 м, не засыпанный и не ограждённый, лишь прикрытый досками. Власть была убеждена в благоразумии народа, как это было на предыдущих коронациях. Привлекать войска и усиленную охрану Ходынского поля Министерство Двора не предполагало, а полагало обойтись природными препятствиями, т. е. рвами и ямами. На поле, против Петровского дворца, был выстроен Царский павильон, размером едва ли не превосходящий дворец, который не выполнял экспозиционных функций, а предназначался для отдыха Высочайших гостей и был закрыт для посетителей. Здание Царского павильона, единственное из восьмидесяти построек, возведенных к выставке, сохранилось до наших дней.

На 18 мая 1896 г. на Ходынском поле помимо раздачи подарков предполагалась интересная и насыщенная программа народных увеселений, включавших в себя конские ристалища, цирковые представления, оперные спектакли, исторические и сказочные пьесы. С представлением должен был выступить знаменитый дрессировщик А. Л. Дуров.

По обеим сторонам павильона были выстроены две трибуны, каждая на 400 мест, для чинов высшей администрации, а вдоль Петербургского шоссе две трибуны для публики с платными местами по 5000 мест в каждой.

Царские подарки предполагалось раздавать в специальных буфетах. По непонятной причине эти буфеты были построены в непосредственной близости от пролегающего рва. Сам подарок представлял собой цветной платок Прохоровской мануфактуры с изображением Кремля и государственного герба, в который были увязаны полфунта полукопченой колбасы, кулек с вяземским пряником, конфетками и орехами и фунтовая сайка[810 - Народный праздник по случаю Священного Коронования Их Императорских Величеств Государя Императора Николая Александровича и Государыни Императрицы Александры Феодоровны. Описание увеселений на праздник. М.: Товарищество А.А. Левенсона, 1896. С. 4.]. Из дневниковых записей генерала А. Н. Куропаткина известно, что рабочие жаловались на то, что «колбаса была дана гнилая, вместо конфет дали труху из стручков. Пиво было зеленое»[811 - Куропаткин А.Н. Из дневников 1896 г. Запись за 19 мая // Николай Второй: Воспоминания. Дневники. С. 45–57.]. Некоторые объясняли это тем, что подарки готовились задолго до коронации и продукты успели испортиться, некоторые – злонамеренной целью скомпрометировать Царя. К подарку прилагалась и памятная «коронационная кружка» с гербом и инициалами Государя Императора Николая II. Гиляровский писал: «Хорошенькие эмалевые белые с золотом и гербом, разноцветно разрисованные кружки были выставлены во многих магазинах напоказ. И каждый шел на Ходынку не столько на праздник, сколько за тем, чтобы добыть такую кружку»[812 - Гиляровский В.А. Воспоминания о Ходынке.].

Программа празднования была сообщена в буклете, который, однако, был выпущен в недостаточном количестве. Зато про предстоящую раздачу подарков и кружек было многократно повторено как в прессе, так и от одного человека другому. По поручению председателя комиссии по организации коронационных торжеств Н. Н. Бера, в газетах постоянно расхваливались кружки и обещалось, что народ 18 мая на Ходынском поле ждут «чудеса».

Народ начал собираться на Ходынское поле уже днём 16 мая. Не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что за несколько дней до торжеств некоторые московские газеты стали сообщать, что на народном празднике будут раздаваться какие-то «необыкновенные подарки». «По поводу этих подарков, – писал Джунковский, – и ходили в народе легендарные слухи, будто эти кружки будут наполнены серебром, а иные говорили, что и золотом. Не только со всей Москвы и Московской губернии, но и соседних, ближайших губерний шел народ густыми толпами, некоторые ехали целыми семьями на телегах, и все это шло и шло на Ходынку, чтобы увидеть Царя, чтобы получить от него подарок. ‹…› Весь день 16 и 17 числа, со всех направлений, во все заставы, шел непрерывно народ, направляясь к месту гуляний. К вечеру 17-го была уже такая масса, что все поле было густо покрыто народом, народу собралось более миллиона. Самое большое скопление было, конечно, возле буфетов, из которых с 10 часов утра должна была начаться раздача царских подарков[813 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 18.].

Один крестьянин, уже после давки, свидетельствовал: “Нам рассказали, что на платках будут нарисованы – на одних корова, на других лошадь, на третьих изба. Какой кому достанется, тот и получит от Царя либо лошадь, либо корову, либо избу”. О таком слухе рассказчик слышал и в другом месте»[814 - Куропаткин А.Н. Из дневников 1896 г. Запись от 21 мая.].

Народ спешно садился на поезда и целыми артелями двигался в Первопрестольную. Там, где не хватало вагонов, использовались телеги или шли пешком[815 - Галенин Б.Г. Неизвестная Ходынка // На службе у России. С. 110.]. При этом в газетах сообщалось, что собираться на поле следует именно со стороны Тверской заставы[816 - Суворин А.С. Дневник. Запись от 19 мая. С. 128–129.]. То есть именно с той стороны, где был ров, с отвесными стенами, ямами до трех метров, и заброшенными колодцами двадцатиметровой глубины. Раздавать подарки было решено не в 6 час. утра, как на прошлых коронациях, а – в 10. От помощи московских властей и от их предложений провести празднование не в одном месте, а в разных – министерство Двора отказались. Никакого освещения вокруг поля не было. В Постановлении по делу Ходынской катастрофы говорилось: «Нельзя не остановиться также на факте недостаточного количества на месте гулянья воды (два бака по 50 ведер в каждом) и полного отсутствия санитарных и медицинских средств и врачебной помощи, несмотря на ожидавшееся скопление народа в количестве minimum 400 000 человек»[817 - Постановление по делу о Ходынской катастрофе 7 июня 1896 года.].

Здесь следует отметить, что события на Ходынском поле продемонстрировали негативные нравственные изменения в народе. Главным смыслом присутствия народа на коронации Царя была совместная с ним молитва, а не получение подарков. Именно к совместной молитве призывал свой народ и Государь в манифесте от 1 января 1896 г., в котором было объявлено о предстоящей коронации. Традиционный народный праздник с театрализованными зрелищами, бесплатным буфетом и раздачей подарков-сувениров был составной, но отнюдь не главной частью торжеств Священного Коронования. Доктор фил. наук В. И. Мельник точно определил духовное значение происшедшего на Ходынском поле: «В неофициальных описаниях коронации 1896 года невольно прорываются свидетельства того, что народная масса к этому времени уже в значительной степени груба и развращена, дышит предреволюционными настроениями, ведет себя не по-христиански. Поведение народа на Ходынском поле пробуждает самые мрачные мысли относительно того, чем же являлась народная толпа к концу ХIХ века. В Москву (“на народные гулянья”) пришло людей в несколько раз более того, чем ожидалось – по одним сведениям около полумиллиона, а по другим – более миллиона крестьян со всей подмосковной округи и европейской части России. Многие из них пришли совсем не для того, чтобы помолиться вместе с Церковью за нового Царя (а молитва за Царя – главный смысл собрания русской земли на коронации) или просто хотя бы “посмотреть на Царя”. Пришли за бесплатными подарками, за бесплатным мёдом и пивом, бочки которого были выставлены на Ходынке»[818 - Мельник В.И. Князь-Мученик Сергей Александрович // Императорское Православное Палестинское общество // http://www.ippo.ru/osnovateli-i-podvizhniki-ippo/knyazj-muchenik-sergey-aleksandrovich.html (http://www.ippo.ru/osnovateli-i-podvizhniki-ippo/knyazj-muchenik-sergey-aleksandrovich.html)].

К полуночи 18 мая громадная площадь, во многих местах изрытая ямами, начиная от буфетов до здания водокачки и Царского павильона, была заполнена народом. Возле поля стояли телеги приехавших из деревень крестьян и телеги торговцев с закусками и квасом. В результате к утру на поле скопилось не менее 500 тыс. человек.

Когда о таком количестве людей доложили военному коменданту Ходынского лагеря капитану Г. А. Львовичу, тот забил тревогу: для охраны поля он имел всего 12 казаков, 2 урядника и военный караул из 46 человек. На помощь Львовичу прибыли: сотня казаков во главе с полицмейстером бароном А. Р. Будбергом рота Самогитского полка и батальон Московского полка. Но и эти, в общем, немалые силы ничего не могли сделать ночью на неосвещённом поле. Первые погибшие в толпе появились около 2 часов ночи. Причина гибели большинства людей стала компрессионная асфиксия: люди задыхались, не имея возможности уйти с поля.

Находившийся в толпе известный русский репортёр В. А. Гиляровский, чудом оставшийся в живых, вспоминал: «Ни ветерка. Над нами стоял полог зловонных испарений. Дышать нечем. Открываешь рот, пересохшие губы и язык ищут воздуха и влаги. Около нас мертво-тихо. Все молчат, только или стонут или что-то шепчут. Может быть, молитву, может быть, проклятие, а сзади, откуда я пришел, непрерывный шум, вопли, ругань. Там, какая ни на есть, – все-таки жизнь. Может быть, предсмертная борьба, а здесь – тихая, скверная смерть в беспомощности. Я старался повернуться назад, туда, где шум, но не мог, скованный толпой. Наконец повернулся. За мной возвышалось полотно той же самой дороги, и на нем кипела жизнь: снизу лезли на насыпь, стаскивали стоящих на ней, те падали на головы спаянных ниже, кусались, грызлись. Сверху снова падали, снова лезли, чтоб упасть; третий, четвертый слой на голову стоящих. Рассвело. Синие, потные лица, глаза умирающие, открытые рты ловят воздух, вдали гул, а около нас ни звука. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохнулся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы. Впереди что-то страшно загомонило, что-то затрещало. Я увидал только крыши будок, и вдруг одна куда-то исчезла, с другой запрыгали белые доски навеса. Страшный рев вдали: “Дают!.. давай!.. дают!..” – и опять повторяется: “Ой, убили, ой, смерть пришла!..” И ругань, неистовая ругань. Где-то почти рядом со мной глухо чмокнул револьверный выстрел, сейчас же другой, и ни звука, а нас всё давили»[819 - Гиляровский В.А. Москва газетная // Гиляровский В.А. Собр. соч. в 4 томах. М.: 1999. Том 3.].

В этих воспоминаниях много интересных деталей: ожесточение народа, его тяга к бесплатным материальным ценностям и, что особенно интересно, – револьверные выстрелы в толпе. Кстати, Гиляровский далее описывает жертву этих выстрелов – офицера с простреленной головой. Кто стрелял в него и почему?

Когда в 6 час. утра представители Министерства Двора разрешили начать раздачу подарков, то толпа с разных сторон рванулась к буфетам. Образовавшаяся давка привела к новым жертвам. Всего, по официальным сведениям, на Ходынском поле погибло 1 300 человек и около 500 получило ранения[820 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве //Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 18.].

Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна тяжело переживали случившееся. 18 мая Царь занёс в свой дневник: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился тяжкий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, напёрла на постройки, и тут произошла страшная давка, причём ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 ? от Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия»[821 - Дневник Императора Николая II за 1896 г. Запись за 18 мая // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 274.].

Государь дал очень точное определение тому, что произошло на Ходынке: страшный грех. Интересно, что и народ воспринял случившееся как грех, осознавая, что он не просто омрачил Царю радость торжества, но вместо молитвенного стояния устроил кровавое приношение идолу мамоны. Когда на следующий день Царь и Царица присутствовали на панихиде по погибшим, а «затем посетили Старо-Екатерининскую больницу, где обошли палаты, поговорили с пострадавшими, то многие из них переживали, со слезами на глазах просили Царя простить их, “неразумных”, испортивших “такой праздник”»[822 - Боханов А.Н. Николай II. С. 181.].

Об этом же писала Великому Князю Георгию Александровичу Вдовствующая Императрица Мария Федоровна: «Я была очень расстроена, увидев этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание стать перед ними на колени. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим Царя! Они как всегда были возвышенными, и можно более чем гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу. Другие классы должны бы были с них брать пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России»[823 - Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна – Великому Князю Георгию Александровичу // ГА РФ. Ф. 675. Оп. 1. Д. 45.].

19 мая было официально объявлено, что «Его Императорское Величество, глубоко опечаленный событием, повелел оказать пособие пострадавшим– выдать по тысяче рублей на каждую осиротевшую семью и расходы на похороны погибших принять на Его счет»[824 - Правительственный вестник. 19 мая 1896, № 108. С. 3 (телеграммы).][825 - 1000 русских рублей образца 1896 г. соответствуют сейчас примерно сумме в 1 млн российских рублей.]. Это пособие семьи погибших в ходынской давке получали до февраля 1917 г.

В 12 ? ч. Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна поехали на Ходынское поле. Государь хотел узнать всё сам на месте. Однако на поле было всё уже прибрано. Многие полагали, что Государь совершил большую ошибку, что не прервал коронационных торжеств. В. Ф. Джунковский был не согласен с этим: «Катастрофа произошла только на небольшом пространстве, все остальное необъятное пространство Ходынского поля было полно народа, его было до миллиона, многие только под вечер узнали о катастрофе, народ этот пришел издалека, и лишать его праздника вряд ли было бы правильным. Государь был бледен, Императрица сосредоточенна, видно было, что они переживали, как им трудно было брать на себя и делать вид, как будто ничего не произошло. Как только Их Величества вступили на крыльцо Царского павильона, на крыше его взвился Императорский штандарт и грянул выстрел салюта. Стоявшая перед павильоном масса народа сразу обнажила головы, и громовое «ура» вылетело из этих сотен тысяч уст. Это было потрясающе, шапки полетели вверх, раздались звуки гимна “Боже, Царя храни”, затем “Славься!” Государь пробыл ? часа и все время по полю перекатывалось “ура”, то слабея, то усиливаясь. Кто не знал о катастрофе, не поверил бы, если бы ему рассказали о ней»[826 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 16.].