Наперегонки с Эхом

– После Великого Крушения, как окрестили произошедшее летописцы, Империя лишилась большей части своей мощи, основанной на магии. Вдобавок она была ослаблена борьбой с безымянными и, в еще большей степени, параноидальными маниями, которые обычно завладевают умами бездарных властителей, когда те сталкиваются с трудностями. Множество достойных людей, магов, военачальников, отправились в изгнание или были казнены из-за мнительности Императора и интриг дворцовых приживальщиков, которые только и умеют, что сплетничать, завидовать и ненавидеть. Армия Западного Ханства стремительно подошла к городу с севера и уткнулась в закрытые ворота. Степняки сделали вид, что готовятся к длительной осаде, на первый взгляд, совершенно безнадежной, поскольку с моря город не был блокирован, а следовательно, мог бы держаться бесконечно. Однако в первую же ночь три отряда всадников прорвались внутрь городских стен по руслам подземных акведуков, обмелевших из-за исчезновения магии. Про эти акведуки императорские сановники попросту забыли, занятые своими распрями. В результате город разграблен, Император укрылся в катакомбах, Империя пала…

– А библиотека Вечного Города? – Авик весь подался вперед.

– Ну, по крайней мере, ее не сожгли. Но теперь ведь это просто куча пыльного пергамента: заклинания-то не действуют.

– Не говори так, – рассердился Авик, – в этих книгах – полет мысли тех, кто их писал. Да, эти знания устарели, но они могут научить тебя искать верные пути…

– Извините, что ниц не падаю, Ваше Высокомогущество, – поддразнил его Рем. – В Вечном Городе бывших магов, таких ярых как ты, осталось всего-то несколько десятков. Они ходят в лохмотьях и питаются объедками. Остальные выжившие теперь занимаются более респектабельными занятиями: они теперь знахари, гадатели, лозоходцы. В общем, жулики мелкого пошиба, сами верящие в свое жульничество… В лучшем случае там наберется с полдюжины шарлатанов высшего класса типа меня. Но Сейра Анафиосис, Орден Возрождения, как себя называют нынешние настоящие маги, сохранившие верность библиотеке, взирают на нас с таким потрясающим высокомерием… Видел бы ты эти немытые лица, – Рем засмеялся. – Я, кстати, встретил своего бывшего хозяина. После Великого Крушения его протезы перестали действовать, и он снова стал калекой. Просил милостыню у городских ворот. Я отвел его на постоялый двор, отмыл, накормил, приодел. Так он, на беду, тоже оказался из этих возрожденцев. Когда я ему рассказал о своих приключениях, он швырнул мне мои деньги в лицо, так как я изменник и вероломный преступник, предавший Истину.

– И что же ты сделал?

– Я нашел немолодую вдову, порядочную женщину из недавно обедневших, дал ей денег, которых хватит и ей, и бедняге Изиодриусу до конца их жизни. Она поклялась заботиться о нем, не упоминая моего имени.

– Очень благородно с твоей стороны. А что же случилось с Жаралгаалом?

– Бедняга пал в неравном бою, как и полагается герою. Дело было так: степняки из личного ханского отряда разграбили императорский дворец, особенно налегая на винные погреба. Запах перегара, говорят, доходил до подножия Царского холма, на котором он стоит. Так вот, одним прекрасным утром воинам, тяготившимся тем, что внезапно закончилась выпивка, и тяжко страдавшим от головной боли, по чистой случайности удалось найти в императорских покоях потайную комнатку, доверху заставленную бочонками. Попойка возобновилась с новой силой, однако продлилась не слишком долго. К вечеру того же дня сам хан, его старшие сыновья и главные военачальники были мертвы. Одно слово – дикари.

– Яд?! – воскликнул Авик.

– Разумеется, что же еще, – пожал плечами Рем. – Теперь в Орде идет междоусобная война второстепенных сыновей Жаралгаала за ханский бунчук и секиру. Спорю на золотой слиток, что ваш Брунигас теперь отложится от Западного Ханства. А я-то, дурак, всё не мог понять, отчего он так обрадовался моему рассказу. Да, кстати, вчера он мне по-крупному проигрался в «шарик и хапок». И другие вельможи тоже. У меня теперь пол Хорива в залоге, – Рем алчно хихикнул. – А ты не хочешь получить Школу? Я выкуплю холм, развалины и восстановлю пару небольших палат. Тебе ведь много и не надо? Класс, рабочий кабинет и библиотека?

– А не боишься, что Брунигас найдет более дешевый способ погасить долг?

– О, нет, у меня хорошая охрана. – Он выкрикнул пару слов по-степняцки, тут же звякнуло огниво и из-за кустов смородины, держа в руках разгорающийся факел, вышла знакомая фигура в кожаной куртке мехом наружу и с белым плюмажем из конского волоса на островерхом шлеме. Степняк воткнул факел в землю и слегка поклонился, сжав перед собой ладони. За его спиной качнулся арбалет. Второй степняк возник, словно из ниоткуда, по другую сторону кресла. В полутьме, в окружении своих телохранителей Рем теперь походил не на имперского франта, а на кочевого вождя. Он как будто еще и щурил глаза, чтобы усилить это сходство.

Авик встал и пробормотал какие-то слова приветствия. Кочевники снова учтиво поклонились и скрылись в темноте.

– Так как на счет Школы? – переспросил Рем, наслаждаясь произведенным впечатлением.

– Да мне и здесь неплохо, – отозвался Авик. – Хотя знаешь, что… давай, – добавил он после краткого раздумья.

– Верно мыслите, Ваше Высокомогущество.

– Да брось ты уже. Невелика честь быть Грандмагом Хорива и не иметь резервуара.

– Ну, нитку, можно и починить, помпы поправить…

– Ты что, разве, не слышал? Резервуар Мароджара перестал существовать, а подземелья снова обитаемы.

– То есть как?!

– А так – вода жизни ушла вскоре после Крушения, а под ее толщей обнажились новые, более глубокие ярусы. Жители Мароджара никуда не уходили, а просто зарылись еще глубже в землю. Они наполняли Резервуар на заброшенных верхних этажах. Зачем – не ясно. Возможно, на такой глубине уже довольно жарко, и нужно отводить лишнюю энергию. Теперь, когда их магия перестала действовать, они сами поднялись наверх. Впрочем, часть их волшебства по какой-то причине все еще работает. Они не одичали так, как одичал Хорив.

– Может, они научат и нас… – Рем весь подобрался в своем кресле.

– Ага, после того, как мы бросили сосуд народа Шон в то место, которое они считали своей выгребной ямой, чуть не уничтожили их самих и заставили вернуться в пещеры, заброшенные ими тысячелетия назад – конечно, они так и кинутся тебя учить.

– А ты пробовал, говорил с ними?

– Я – нет. Мне довелось побывать там еще один раз, ведь я обещал поднять наверх тело учителя. Мы спустились в колодец по веревочной лестнице, нас было восемь человек – четверо дружинников, я, да трое случайных людей, но… Когда я обнаружил, что галереи, колонны и все эти статуи очищены от натеков… честно сказать, я изрядно перетрусил… Я и еще двое немедленно поднялись наверх, а остальные пятеро пошли дальше, и больше их никто никогда не видел.

– Неужели и наш мохнатый друг не пробовал навести мосты? – спросил Рем, и Авик услышал, как он теребит волосы, покрывающие следы от зубов на шее.

– Коготь, конечно, примчался сразу же, как только узнал эти новости про Мароджар. Я говорил с ним всего один раз, и он был очень разочарован. Настолько, что даже не сообщил мне никаких подробностей. Без сомнения, он остался жив, но что-то отвадило его от подземелий.

– Он теперь, небось, весь облез?

– Не знаю, он разговаривал со мной из кроны дерева, так что я не видел, на что он теперь стал похож. И еще знаешь что… он сказал, что тоже видел сны тогда в пещере. Тоже слышал этот голос.

На несколько минут воцарилось молчание.

– Послушай, Рем, – нарушил его Авик, – у тебя ведь тоже они были, правда же? Только не отпирайся.

– Ну, были, и что? – нехотя потянул Рем.

– Когда я думал о том, кто может быть…

– …предателем, то прежде всего тебе на ум приходила моя скромная персона, – бархатным голосом продолжил его мысль Рем. – Не сомневаюсь. Ведь это я спас тебя и твоих друзей, когда вы попали в лапы к начетчикам, залез ради общего дела в самое неуютное место на свете, и конечно же, только я мог быть способен на измену. Это, наверное, второй закон аситемари: чем больше добра ты делаешь для людей, тем больше они тебя подозревают в подлости и предательстве. Небось, тебе не очень-то нравится представлять, как твой щегол губошлепил своему демону о том, где мы ползем, как опрокинул склянку с водой жизни в пещере, как покромсал веревки на привале, как засадил штырь под ребро долговязому, – Рем говорил все громче и громче, последние слова он выкрикнул во все горло. В курятнике заквохтала проснувшаяся несушка.

– И все-таки, почему? – выдавил из себя Авик, скорчившийся в своем кресле и втянувший голову в плечи.

– Почему-почему. Потому, что я слишком дорого заплатил за свою свободу, чтобы отдать ее вот так, за бесценок, – рявкнул Рем. – Свобода либо есть, либо ее нет. Тот, кто соглашается отдать хоть на волос своей воли, рано или поздно непременно попадает под ярмо. Хура твой пришел в себя?

Авик отрицательно покачал головой.

– Нет, как и все выжившие безымянные, он способен только на самые простые действия: сон, ходьбу, жевание, глотание…

Рем замычал в знак того, что его суждение о свободе нашло в этом факте очевидное и немедленное подтверждение. Снова повисло молчание, и Авик услышал, что его гость заерзал в кресле, словно собираясь уходить. Чтобы несколько сгладить обстановку он спросил:

– А что случилось с Летающими Островами?

– Связь с ними потеряна, вероятно, они тоже погибли. Кетем Цорус, столица Союза и самый крупный из всех Островов, рухнул в океан где-то у западных границ того, что раньше было Империей. Про остальные я не знаю.

Рем зажег светильник.

– Кстати, хочу показать тебе еще кое-что, возможно, имеющее некоторое отношение к нашему будущему, – он порылся за пазухой и извлек оттуда небольшой фолиант. Поверх роскошного, инкрустированного драгоценными камнями кожаного переплета на фолиант была налеплена грубая металлическая пряжка в форме руки с отрубленным безымянным пальцем.

– Из запретных подвалов библиотеки! – вскочил Авик.

– Да, их разграбили, как только была снята стража, – спокойно сообщил Рем. – Слишком много таинственности было вокруг этих подвалов. А эта книжка – еще и из личного собрания Иона Тревиана. Но в ней нет ничего запретного, это всего лишь «История Темных Веков» Йонтина Ашапу. Просто очень старое издание, возможно, прижизненное. Тут есть эпиграф, который в последующих списках был утрачен, видимо, в силу своей бессмысленности. Смотри.

Авик прочитал вслух по-имперски:

«В чем от учености польза в несчастные месяцы эти? Свет был белым вчера, и чернее древесного угля, тьма ползла по земле, сея ужас во имя порядка. Серой мглою туманной затмилось светило познанья. Ночь развеялась утренней дымкой морозной, и с нею – злая тьма словно капля цикуты в колодец упала».

– Автор не указан. Хмм… – потянул Авик.

– Вряд ли это сам Йонтин, в его время в моде были менее тяжеловесные формы.