Наперегонки с Эхом

– Отбрасывает, чего уж, сливки-то, – отвечал мужичок, – знамо дело, из сливок масло бьет.

Он нехотя вышел из-за камня, сделал шаг и вдруг бросился во весь дух вниз с холма.

– Топорик бы захватил, – укоризненно бросил ему вслед Коготь, – вещь-то, чай, на дороге не валяется.

Мужичок остановился, потом осторожно вернулся на вершину, подобрал топорик, веревку и снова пустился вниз в два раза быстрее прежнего.

– Искал чем поживиться на поле брани, храбрец, – хмыкнул Коготь. – Но кефир знатный.

И они пошли вслед за ним, вниз. Дорогу искать не приходилось: армия безымянных позаботилась о просеках. Тропы были протоптаны тысячами ног.

Теперь Мавка шла впереди с духовой трубкой в руке. За ней, опираясь на два костыля, прыгал на одной ноге забинтованный и бледный как смерть Рем, Авик вел так и не пришедшего в себя Хуру: время от времени его приходилось нести на себе. Замыкали шествие Куницы. На одной из полянок Коготь свистом приказал всем остановиться.

– Здесь мы должны расстаться, – сказал он, – чары иллюзии больше не смогут нас защитить. Наши тела, пертушки и койси, похоже, пока еще хранят следы прежних заклятий, но неизвестно, как долго это продержится и что случится с нами самими. Мы уходим в Северные Леса, туда, где нас не смогут достать, даже если мы потеряем всю нашу силу. Прощайте.

– Навсегда? – спросил Авик оборвавшимся голосом.

– Кто же в этом мире может знать, что поджидает его за поворотом? – Коготь осклабился изуродованной пастью. – Я тоже привязался к вам, хоть вы и фабагоны.

Он сделал мимолетный взмах ладонью с загнутым безымянным пальцем, развернулся и вошел под сень леса. Авик смотрел, как удаляются сутулые черные фигурки, пока заросли кочедыжника не скрыли их. Широкие перистые листья продолжали колебаться, но скоро затихли и они.

– Пойдем, – тихо сказала Мавка.

И они побрели по освещенному солнцем сосновому лесу. Авик смотрел кругом и ничего не узнавал. Деревья, мхи, кустарники, жуки, мошки, букашки, все были на своих местах, но они уже не были прежними. Он больше не знал их Имен, он и своего-то Имени теперь не знал. Что будет теперь с ним, с его Астральной Картой, с его судьбой? Ледяным осенним ливнем за шиворот хлынул страх. Он чувствовал, словно его дыхание уносится куда-то вместе с холодным потоком, которому он не в силах противостоять. Пока он не видел впереди омута, но знал, что он обязательно попадется.

«Дун бы на моем месте не растерялся», – подумал Авик и живо представил себе, будто степняк косолапит рядом с ним на своих кривых ногах.

– Как видно, ни одна из предположения не оказалась верная, – сообщил ему воображаемый Дунже, увлекаясь и, как всегда, быстро теряя свой акцент, – ни идея, ни материя не являются первичная. Это как два конца одна палка. Нельзя сломать ее так, чтобы получилась палка с одним концом. Их все равно будет два. Астральный мир Истинного Языка был уничтожен и возник вновь, правда, в совершенно неузнаваемом виде. Если же мы уничтожим мир материи, то возникнет ли он рано или поздно снова из мира идей? Хмм… Скорее всего, хотя для этого могут потребоваться тысячи тысячелетий…

Несколько успокоенный этим соображениями, и даже не столько ими самими, а скорее фактом их существования, Авик побрел туда, где окруженный каменными стенами и деревянными частоколами, стоит на крутом берегу славный город Хорив.

ЭПИЛОГ

– Нет, я больше не волшебник, – место тюрбана, некогда скрывавшего татуированную голову, теперь занимала меховая шапка с двумя лисьими хвостами, какие носят богатые степняки. Окладистая русая борода прикрывала шрамы на бычьей шее. Еще один свежий шрам тянулся через всю щеку, мочка уха была отрублена, но оставшаяся часть несла изящную серьгу с крупной голубой жемчужиной. Рем заматерел, раздался в плечах, под халатом степняцкого покроя играли могучие мускулы, – какой смысл быть волшебником, если магии больше нет?

Грубыми мозолистыми пальцами Авик потушил фитиль светильника, и сад погрузился в темноту. До них доносились только трели цикад, перестук короедов, подъедающих старые бревна. Прорезал ночное небо и сразу же смолк тревожный свист козодоя.

– Разве ты не чувствуешь? – нарушил Авик молчание, – магия здесь. Она существует, нужно всего лишь достать ее со дна того колодца, куда мы ее уронили.

– Стать книжным червем? Состариться ради того, чтобы добыть крупинку знания? Чтобы ученики наших учеников чего-то там такое совершили? Нет, это не для меня.

– А что вместо этого? Безлунная ночь, плащ и окровавленный кинжал?

– Нет, – по голосу было слышно, что Рем поморщился. – По прошествии лет понимаешь, что грубые методы слишком утомительны, и вообще эта работа быстро перестает приносить удовольствие. Торговля, мой дорогой, торговля – вот идеальный способ извлечения награбленного из крючковатых пальцев выдающихся деятелей нашего времени. Могу предложить самый широкий выбор товаров. Лекарства от воображаемых болезней, черепа кадавров, амулеты на все случаи жизни, подлинные мощи святых, которые, будь все их останки подлинными, должны были быть десятиголовыми и тысячерукими чудовищами. Также в продаже имеются чучела несуществующих животных, свадебные портреты давно умерших девиц, карты исчезнувших стран, трактаты на никому не известных языках, и другие предметы первой необходимости. Любому скучающему вельможе достаточно просто отдать мне мешок золота, и он получит взамен прекрасную возможность пускать пыль в глаза таким же недалеким и тупоумным хвастунам, как он сам. Должен тебе по секрету сказать, я далеко не бедствую и тебе того же желаю.

– Рад за тебя, – улыбнулся Авик, – но у меня свое ремесло.

– Колдуешь? Получается?

– Да, – скромно кивнул Авик, – совершить восхождение на уже покоренную вершину намного проще, даже если прежняя тропа разрушена сходом лавины. Я уже подтвердил Шесть Опорных Правил Шогеста Брандото – они соблюдаются и теперь. Алфавит нынешнего Истинного Языка несколько отличается, но я уже установил две руны…

– Не тяжело учиться ползать тому, кто раньше умел летать? – осторожно перебил его Рем.

– Мне – не тяжело, наверное, потому, что я никогда и не летал особенно высоко. И еще, я словно слышу голос, который диктует мне, что нужно делать. Словно это не я пишу, а кто-то другой водит моей рукой.

– Многие поэты говорят что-то подобное, – хмыкнул Рем. – Ты один это делаешь?

– Нет, мне Мавка помогает, а еще я взял двух воспитанников из числа хоривских сирот.

– Ты работаешь прямо здесь? – темнота скрадывала движения, но Авик почувствовал ток воздуха. Должно быть, перст указывал в сторону избы старого Нотии, где они с Мавкой жили уже пятый год.

– Да, здесь. Огорода нам вполне хватает. А еще у меня козы есть.

– Да уж, это я почувствовал, – хмыкнул Рем, и вдруг расхохотался собственной выдумке, – да ведь ты теперь – Его Высокомогущество грандмаг Хоривский! И козопас!

– Выходит, что так, – рассмеялся в ответ Авик, – кроме меня из волшебников здесь осталась только пара немощных стариков, но они уже ничего не делают, только жалуются.

– А как звучит твое полное церемониальное имя? Авехалия? Авессикар?

– Не поверишь, я и сам не знаю.

– А что же записано в книге в твоей деревне?

– Ты снова не поверишь, но кто-то вымарал мое имя так, что теперь и не разобрать.

– Его Высокомогущество Авик! – провозгласил Рем.

– Просто Авик, я не хочу этой всей пышности.

– Слушай, Авик, а я вот что подумал, развалины Школы стоят нетронутые, а ведь там есть добротные каменные постройки. Не хочешь взять их себе?

– Не думаю, что наш бей согласится отдать их мне. Да и зачем?

– Ваш бей? – удивился Рем, – а разве Брунигас больше не князь Хорива? Я не далее как вчера имел честь принять участие в торжественном пиршестве, посвященном пятилетней годовщине его последнего победоносного похода.

– После смерти Дунже наш доблестный князь так испугался войны со Степью, что сразу же отослал свою корону и скипетр Западному Хану в знак вассальной преданности. Жаралгаал принял его присягу, так что мы теперь подданные Западного Ханства, хотя ни один всадник за пять лет так и не появился в окрестностях Хорива. Я уверен, что тот пир, на котором ты «имел честь», в официальном послании нашему милостивому владыке будет обозначен как празднование воссоединения Хоривского княжества и Западной Орды. Во веки веков, Урагша!

– Ах, вот оно что, а я-то все думал, откуда взялся такой странный, сумбурный церемониал, – расхохотался Рем. – Кстати, ты знаешь, что Жаралгаал отправился?

– В поход?

– Само собой, в поход он тоже не раз отправлялся, но несколько более существенно то, что он отчалил в мир иной.

– А что с ним случилось? Я считал, что это Великий Хан при смерти.

– Э, нет. Великий Хан выздоровел и даже взял в свой гарем новую жену, а вот в Западном Ханстве происходит некоторая неразбериха. Я, если хочешь знать, гонец. Я только что вернулся с юга, моя татуировка больше не помеха в странствиях, поскольку Вечный Город захвачен, а Империи больше нет.

– То есть как нет?