Что гложет Гилберта Грейпа?

– В общем, я даже с постели не сразу встал. Пошевелиться не мог! У тебя такое бывает? Не свисти! Так вот, выбрался я наконец-то из койки, пошел к своему грузовичку…

Пикап у Такера появился на неделю позже, чем у меня. Только новый. Причем его папаша кредит взял, чтобы расплатиться, а сам он не потратил ни цента. Грузовичок у него и сейчас как новенький: на ночь Такер укрывает его черным брезентом.

– …он у меня заводится с полтыка, движок не кашляет, красотища… и поехал я в «Фудленд» пончиков прикупить…

Лучшие пончики, вертится у меня на языке, продаются в гастрономе «Лэмсон». Сжимаю кулак, чтобы двинуть Такеру в плечо, но останавливаюсь, потому что у него навернулись слезы.

– …и жизнь моя вдруг оказалась совсем не такой, как я хотел, понимаешь? Я задумался: «Неужели это все?» Понимаешь меня? Неужели это весь мой… э-э-э… как его…

– Потенциал.

– Точно, потенциал.

Не может же быть, чтобы у него из-за этого слезы потекли? Наверняка комар в глаз попал или клочок пыли.

– Надеюсь, еще хоть что-нибудь за душой осталось, а иначе зачем из койки вылезать? Понимаешь? И тут я вижу щит с надписью, что, мол, будет у нас «Бургер-барн», и… даже не знаю, как сказать… но в жизни вдруг появился… э-э-э… как его… появился…

– Смысл.

– Точно. Ну вот… – Такер утирает глаза. Он и впрямь прослезился, и на меня вдруг накатывает тошнота. – Тогда-то до меня и дошло, что это непременно… мм… сбудется. Я опустился ниже плинтуса, а теперь пойду в гору.

Такер умолкает в ожидании ответа. Я откупориваю вторую банку и присасываюсь к пиву.

– Ты за меня не рад? Ты за меня не рад? Ты за меня не рад?

Заглотив две банки пива, могу и ответить.

– Такер, – прерываю его, – я за тебя рад.

Он расцветает. Не сечет, когда я лгу. Забрав у меня пустую жестянку, он прополаскивает ее над маленькой раковиной и вытирает полотенцем. Включает подсветку и без лишней суеты подселяет банку ко всем прочим.

– Фух. Непростой денек был. Надо сбавить обороты. Сейчас начнутся бои без правил. Оставайся, вместе посмотрим.

– Нет, спасибо, братан, от боев без правил меня избавь.

Он вытаскивает свое кресло-мешок на середину комнаты, включает телик, усаживается, и наполнитель кресла издает характерные звуки.

– Ну, о’кей, – говорит Такер. – Ладно, давай тогда, пока.

– Такер, у меня к тебе просьба.

– Кто бы сомневался. Я, как услыхал от тебя «братан», сразу понял. Неподходящий день ты выбрал, чтобы меня загружать. Ох и утомился я сегодня!

– Всего лишь…

– Я только что тебе рассказал, какой у меня сегодня выдался день. Невероятный. Куда уж больше…

– Речь идет о маме.

– Что?

Повторяю: речь идет о маме, и смотрю – Такер вдруг встрепенулся. Любит он мою мать едва ли не больше, чем свою собственную.

– Приболела? Как она?

– Слушай, Такер, ты один из немногих, кто в последние годы видел маму.

– Ну да, это для меня много значит.

– Тебе известно, что в наших краях она самая тучная.

– Я тут на ярмарку штата ездил – там мужик один был еще малость тучней…

– Допустим, но…

– Я только хочу сказать, что она не самая тучная, кого я видел. Вот и все.

Рассказываю ему, как у нас проседает пол. Он говорит:

– Твоя мама не до такой степени грузная.

– Боюсь, уже до такой степени.

– Да ладно тебе.

– Это надо видеть.

– Завтра к вам загляну.

Встаю, подхожу к телевизору. Загораживаю собой экран, тыльной стороной ладони, не глядя, нажимаю на кнопку выключения:

– Мама ждет тебя сегодня.

Направляемся к нам домой, по пути делаем остановку, чтобы купить блок сигарет в «Хэппи-ЭНДоре», – глупее названия для магазина не придумаешь. Обычно при моем появлении Мэгги, Джош, или кто там сидит за кассой, сразу пробивает блок «Кула», не дожидаясь, пока я подойду. В этом, пожалуй, состоит единственное преимущество незыблемости материнских привычек.

Дома застаем маму и Арни перед телевизором: идет игра «Новое свидание вслепую»; Арни спит на полу.

– Мы с Такером, – говорю, – хотим в картишки переброситься. – А сам передаю Эми блок сигарет. – Или дротики покидать.

– С дротиками поаккуратнее, – предупреждает Эми.

Такер машет рукой:

– Ау, миссис Грейп!

Мама только что выбрала холостяка под номером два и не отрывается от экрана. С Такером не поздоровалась, за сигареты спасибо не сказала. Она считает, что благодарность надо выражать не словом, а делом. Меня, надо думать, она благодарит тем, что выкуривает каждую пачку без остатка. Спускаемся в подвал; у Такера отвисает челюсть. Если смотреть снизу, просевший пол выглядит еще страшнее. Доставая из кармана рулетку, Такер говорит:

– Тянуть нельзя. Балки того и гляди обрушатся. – Он вознамерился поговорить с мамой. – Посмотрим: может, она согласится на время перебраться в другую комнату.