Коко

– Ты про соус Ныок-мам[21 - Соус Ныок-мам входит практически во все национальные блюда Вьетнама, а также его использует в своей кухне практически вся Юго-Восточная Азия. Представляет собой жидкость с запахом тухлой рыбы, имеет красно-коричнево-золотистый цвет.]? Само собой.

– Не понимаю, как можно есть такую гадость, – скривился Конор. – Помнишь, старина, ведь когда мы были там, мы точно знали, что это дерьмо несъедобно?

– Нам тогда было по восемнадцать лет, – ответил Тина. – Нашим представлением о классной еде был гамбургер с картошкой фри.

Конор не отважился признаться Тине, что его представление о классной еде по-прежнему не изменилось. Он принял самое верное, как ему показалось, решение – выпил залпом еще одну порцию водки… и совсем приуныл.

4

Однако скоро все опять стало почти как в старые добрые времена. Конор узнал, что наряду со всеми обычными жизненными трудностями Тине Пумо теперь приходилось иметь дело с новыми впечатляющими заморочками, вызванными тем, что Мэгги мало того, что моложе почти на двадцать лет и такая же сумасбродная, как и он, но к тому же и умнее его. Как только она переехала к Тине, тот стал ощущать «слишком большое давление» на себя. Подобное случалось с Пумо и прежде, однако в отличие от прежних романов разница состояла в том, что через несколько месяцев Мэгги исчезла. И вот теперь морочит ему голову. Она позвонила ему по телефону, но отказалась сообщить, где остановилась. Время от времени Мэгги оставляла ему зашифрованные сообщения на последней странице «Вилледж войс».

– Можете представить, каково это – читать последнюю страницу «Воис», когда вам сорок один год? – возмущался Пумо.

Конор представить не мог, поскольку ни одного номера «Виллидж воис» не читал. Он покачал головой.

– Каждая ошибка, которую ты когда-либо совершал с женщиной, здесь пропечатана черным по белому. Запасть на чью-то внешность: «Красивая блондинка в футболке с Вирджинией Вулф в „Седутто“. Мы едва-едва поговорили, и теперь я кусаю локти». «Уверена, у нас может получиться что-то необыкновенное. Позвони человеку с рюкзаком. 581-4901». Романтика идеализации: «Сьюки, ты— моя падающая звездочка. Жить без тебя не могу. Билл». Амурные страдания: «Сердце разрывается с тех пор, как ты ушла. Потерявший надежду из Йорквилла». Мазохизм: «Драчунья. Не терзайся, я тебя прощаю. Гриб-дождевик». Милота: «Твинки-какашка. Бьет баклуши и любит сладенькое». Неуверенность: «Мескит. Я все еще думаю. Маргарита». Там еще столько всего… Молитвы святому Иуде. Номера телефонов, по которым можно позвонить, если хочешь слезть с кокса. Избавление от облысения. Масса объявлений о приватных танцах. И регулярно, каждую неделю – «Евреи за Иисуса»[22 - Евреи за Иисуса – международная мессианская еврейская некоммерческая организация со штаб-квартирой в Сан-Франциско, штат Калифорния. Группа известна своим прозелитизмом по отношению к евреям и пропагандирует веру в то, что Иисус есть Христос и Сын Божий. Несмотря на свое название, «Евреи за Иисуса» не считается еврейской организацией раввинскими еврейскими властями, которые рассматривают Иисуса как лжепророка, а не мессианскую фигуру.]. Но в основном – все эти разбитые сердца, страдания и муки прекрасных двадцатилетних. И вот, Конор, представь, я должен пожирать глазами эту страницу и ломать голову, как над Розеттским камнем. И каждую среду утром лететь за этой газетенкой, едва она попадает на лотки, чтобы потом перечитывать страницу объявлений четыре или пять раз, потому что одного-двух раз мало: можно пропустить то, что ищу. Сначала мне надо распознать из кучи объявлений то самое, что от нее. Иногда она себя называет «Тайп-А», или «типичный представитель А», что означает Тайбэй, где она родилась, в другой раз – «Кожаная леди». Или «Молодая луна» – недавно она наколола себе татушку – полумесяц.

– А в каком месте? – поинтересовался Конор. Его немного отпустило, и он лишь чувствовал себя слегка пьяным. По крайне мере, он не так облажался, как Пумо. – На попке, что ли?

– Чуток пониже пупка, – ответил Тина. Судя по его виду, он явно пожалел, что заговорил о татуировке своей девушки.

– Мэгги набила татушку полумесяца прямо на киску? – решил уточнить Конор, пожалев, что не присутствовал в тату-салоне во время процесса. Хоть Конор и не был фанатом китайских девушек – все они напоминали ему Леди Дракон из «Терри и пиратов»[23 - «Терри и пираты» – приключенческий комикс-боевик (выходил в периоды 1934–1973 и 1995–1997 гг.).],– он все же не мог не признать, что Мэгги более чем просто хорошенькая. Все в ней казалось таким привлекательно кругленьким, и каким-то непостижимым образом ей удавалось выглядеть гармонично с короткой панковской стрижкой и в одежке, купленной, казалось, уже изодранной.

– Нет, я же сказал, – раздраженно ответил Пумо. – Чуть ниже пупка. Большую часть ее закрывает низ бикини.

– Так это ж почти на киске! – упорствовал Конор. – И полумесяц на волосы заходит, да? А ты был там, когда этот тип делал ей татуху? Ей было больно, она плакала, да?

– Еще б я не был. Стоял, следил за ним, чтоб не отвлекался. – Пумо отпил глоточек из стакана. – Кстати, Мэгги и глазом не повела.

– Большая татуха? С полдоллара? – не успокаивался Конор.

– Если это так тебя колышет, попроси ее показать тебе.

– А что – возьму и попрошу! Ух, вот прямо вижу, как я это делаю.

Тут до слуха Конора долетели обрывки разговора Майкла Пула с Бобом Биверсом: что-то о Я-Туке и рядовом, с которым Пул разговаривал во время парада.

– Участвовал в боевых операциях? – спросил Биверс.

– Выглядел так, будто неделю назад с поля боя, – чуть улыбнувшись, ответил Майкл.

– И что, этот ветеран реально вспомнил все обо мне и сказал, что мне должны были дать Медаль Почета?

– Да, так и сказал. Медаль Почета тебе должны были вручить за то, что ты совершил, а потом отобрать за то, что распустил язык перед журналистами.

Впервые Конор слышал, как Биверс столкнулся с некогда широко распространенным мнением, будто он по дурости своей хвастался перед прессой произошедшим в Я-Туке. Само собой, Биверс повел себя так, будто об этом мнении слышит впервые.

– Да ну, бред, – возмутился Биверс. – Я могу почти согласиться с ним только в том, что касается медали Конгресса. Я горжусь всем, что делал там, как, надеюсь, и вы тоже. Если бы это зависело от меня, нас бы всех наградили. – Он опустил взгляд на свою рубашку на груди, разгладил складки, затем гордо вскинул голову, выпятив подбородок. – Зато люди знают, что мы поступили правильно. Это так же хорошо, как медаль в награду. Люди согласны с решением трибунала, даже если и забыли, что он когда-то имел место.

Странно, думал Конор, как Боб может говорить такое. Каким, интересно, образом «люди» могли знать, что они поступили правильно в Я-Туке, когда даже те, кто там побывал, толком не знали, что именно там произошло.

– Ты удивишься, если узнаешь, сколько у меня знакомых адвокатов, да и судей тоже, которым известно мое имя благодаря той акции, – продолжил Биверс. – Сказать по правде, опыт своего рода героя низшей лиги не раз помогал мне в профессиональном смысле. – Биверс обвел всю компанию взглядом такой слащавой искренности, что Конора едва не стошнило. – Я не стыжусь ничего, что совершил во Вьетнаме. Надо уметь извлекать плюсы из всего, что происходит.

– Сказано от чистого сердца, Гарри, – рассмеялся Пул.

– Ну, а как иначе, это же так важно, – упорствовал Биверс. На пару секунд на его лице отразились обида и недоумение. – Такое впечатление, будто вы все трое в чем-то меня обвиняете.

– Я тебя ни в чем не обвинял, Гарри, – сказал Пул.

– Я тоже, – со злым раздражением подхватил Конор и показал на Пумо: – Как и он.

– Мы же все время были рядом, – сказал Гарри, и Конор не сразу понял, что Биверс вновь заговорил о Я-Туке. – Мы всегда помогали друг другу. Были одной командой – все мы, включая Спитальны.

Не в силах больше сдерживаться, Конор перебил его:

– Жаль, что этого подонка не прибили там. В жизни не встречал таких подлецов. И ведь Спитальны не любил никого, твою мать! Я прав? И взахлеб утверждал, что на него напали осы? В той пещере? Не уверен, черт возьми, что во Вьетнаме водятся осы. Жуков размером с собаку видел, а осы – ни одной.

– О чем угодно, только не об осах и жуках, вообще о насекомых! Ни слова при мне, – взмолился Тина.

– Это как-то связано с твоими ресторанными проблемами? – спросил Майкл.

– Департамент здравоохранения слишком неровно дышит к шестиногим, – пояснил Пумо. – Не хочу даже это обсуждать.

– Давайте вернемся к нашей теме, если никто не против, – призвал Биверс, устремив на Майкла Пула полный таинственности взгляд.

– Какой еще, черт возьми, теме? – удивился Конор.

– Как вы насчет того, чтобы пропустить еще по стаканчику, – предложил Пумо. – А потом спустимся перекусим и посмотрим, чем можно развлечься. Кстати, сюда должен подтянуться Джимми Стюарт. Мне он всегда нравился.

– Майкл, – сказал Биверс. – Ты, похоже, единственный, кто понимает, о чем я? Помоги мне, напомни им, чего ради мы здесь.

И Пул напомнил:

– Лейтенант Биверс считает, что настало время поговорить о Коко.

4. Автоответчик

1

– Тина, передай мне мой портфель. Он где-то там, у стенки, – не вставая с края кровати, Биверс протянул руку. Тина пошарил под столом в поисках портфеля. – Спешить нам некуда, целый день впереди.

– Ты задвинул его стулом, когда вставал, – сказал Пумо, скрываясь под столом. Вынырнув и держа портфель обеими руками, он протянул его Биверсу.

Гарри положил портфель на колени и, щелкнув замком, открыл.

Пул наклонился и увидел внутри стопку листов перепечатки уже знакомой страницы из «Старз энд страйпс»[24 - Stars and Stripes (англ.), или «Звезды и полосы» – неофициальное название государственного флага США – ежедневная газета Министерства обороны США. Издается с 1861 года. Предназначена для контингентов Вооруженных сил США, дислоцированных за рубежом.]. К ней были приколоты копии других газетных статей. Биверс достал стопку и сказал:

– Здесь по одной на каждого из вас. С некоторыми из этих материалов Майкл уже знаком, но я подумал, что каждый должен иметь на руках весь пакет. Так все будут в курсе, о чем идет речь, – он передал Конору первую пачку скрепленных листов. – Угомонись и вникай.