Картонные стены

Но Жанна, с энтузиазмом расставлявшая нарядные кофейные чашки на убогом столе недостроенной террасы, этого, видимо, не замечала.

То нависая над Ливреевым своей большой налитой грудью, выглядывавшей из глубокого выреза майки, то нарочито поворачиваясь к нему обтянутой узкими спортивными штанами задницей, она вроде бы обращалась ко всем присутствующим, но ловила глазами только его взгляд.

«Вот наша девушка и проснулась», – улыбнулась Варвара Сергеевна, исподтишка наблюдая за ее суетой.

– Давно в строительстве? – с ходу спросил Ливреева Валерий Павлович и отмахнул от себя клубы табачного дыма, которым быстро пропиталась терраса. Не став дожидаться, пока сварится кофе, Самоварова, Жанна и только что подъехавший Ливреев уже успели закурить.

– У меня в этом деле огромный опыт.

– А поконкретней? Поделитесь? – Получив за обедом по носу от Жанны, психиатр решил сменить тактику. Теперь он говорил просто и дружелюбно, всем своим видом изображая искреннюю заинтересованность.

– Я был совладельцем одной строительной фирмы, – охотно пустился в откровения прораб. – Но грянул кризис, разбежались с партнерами, оказался не у дел. Долги, бандиты, предавшие друзья… Проснулся одним утром и понял, что, кроме машины и полбутылки французского коньяка, у меня ничего больше нет. Пришлось начать с нуля уже в одиночном плавании. Лет пятнадцать специализируюсь на люксовой отделке квартир и домов.

– Да, такое нередкое случалось… Девяносто восьмой?

– Именно, – кивнул Ливреев и протянул Валерию Павловичу руку. – Меня, кстати, Вадимом зовут.

– Валерий.

И они принялись обсуждать тяготы, выпавшие в тот период на долю наивных русских предпринимателей, в частности, самого Вадима.

Уж о себе-то, в отличие от Жанны, прораб поговорить любил!

Но за его обезоруживающей откровенностью, с ходу выплеснутой на едва знакомых людей, скрывалось намеренное замалчивание множества фактов, неудобных для образа благородного терпилы, отказавшегося воевать с бывшими друзьями. Проглядывало тут и снисхождение к распоряжайке, чью искреннюю радость в связи с его появлением он не заметить не мог, но намеренно игнорировал, лишь изредка бросая простреливающий взгляд на мелькавшие перед его носом прелести.

Варвара Сергеевна, быстро устав от ливреевской болтовни, вновь переключила внимание на Жанну.

Кофе, сваренный ею, оказался вкусным и крепким. Помимо кофейника и чашек все из того же прекрасного сервиза, распоряжайка притащила из дома пастилу в коробке и небольшую хрустальную вазочку, наполненную шоколадными конфетами.

Перестав наконец суетиться, Жанна уселась на скамейку рядом с Ливреевым.

Их колени будто случайно соприкоснулись, но ни она, ни он не сделали попытки изменить положение ног. Было очевидно, что здесь продолжала разыгрываться какая-то история.

На безымянном пальце правой руки прораба Варвара Сергеевна успела разглядеть тоненькое, словно одолжение той, с которой официально связал свою жизнь, кольцо. Размер кольца явно не соответствовал толстым пальцам, широким плечам и солидному животу владельца.

Когда воспоминания прораба иссякли, Самоварова, не сочтя нужным представляться ему первой, перехватила нить беседы.

– Мы здесь из-за Алины, – негромко, но многозначительно сказала она.

– Да я понял… Жанчик, молоко в доме есть?

В его дружеском небрежном тоне звучали нотки довольного собой хозяина положения.

Распоряжайка вскочила и пошла в дом за молоком.

Когда она ушла с террасы, лицо Ливреева вдруг сморщилось, сделавшись складчатым и старым. Этот любитель шашлычка под коньячок, к врачу не ходи, имел в анамнезе проблемы с желудком, гипертонию, невроз, скандалы с женой и кучу чьих-то неоправданных надежд. Но этот еще симпатичный немолодой мужчина хорохорился, изо всех сил пытаясь держаться в привычном ему образе классного парня из соседнего подъезда.

Ливреев сомкнул на груди руки и неприятно захрустел пальцами. Его до того бодрый, чрезмерно громкий голос упал до полушепота:

– Жанка ночей не спит… Даже предположить не может, куда могла деться Алина Евгеньевна… А я ей сразу сказал: психанула. Взяла и уехала куда-нибудь отдохнуть-развеяться. Устала она. В последние дни сама не своя была, и взгляд пустой, как у зомби. Муж, ребенок, стройка – только она всем здесь и занималась.

Варвара Сергеевна задумалась.

– Интересное предположение… Но почему она своих близких в известность не поставила? Такой поступок нетипичен для женщины с высокой социальной ответственностью.

– Всяко в жизни бывает! У меня вон товарищ есть, с юности такой был тертый калач! В девяностых ларьки крышевал, позже сеть своих аптек открыл на районе, плюс автосервисы, может, видели, «Недорогой Дорожкин» называются. Жена, дети, Таити-Маити… Бухал, правда, временами не по-детски: стресс снимал. Но все равно орлом держался! Всегда на позитиве, всегда в движухе. А тут раз – и находит его жена на третьи сутки в дурке. Сам пришел. Задолбало его все так, что уже собственной тени шугался. Он, оказывается, на антидепрессантах последние пару лет сидел. И никто об этом не знал, даже жена!

Валерий Павлович невесело усмехнулся:

– Не такая уж редкая для наших дней история. Выгоранием называется. Часто встречается в больших городах с бешеным темпом жизни.

– Угу… Не, Андрюха больницы и морги уже пробил, вы, наверное, и сами знаете…

Дверь на террасу приоткрылась, и вошла Жанна с молочником в руке.

Ливреев, кивком поблагодарив, тут же выплеснул в свою чашку добрую половину и, не поведя бровью, перевел разговор на тему текущих на стройке дел.

Забыв про гостей, они с Жанной стали обсуждать особенности водосточной системы.

Прораб, открыв записи в телефоне и вернув голосу бодрость, начал объяснять, что сделать задуманное Алиной Евгеньевной за оговоренные деньги не получится: металл в разы дороже пластика, к тому же необходимо большое количество нестандартных деталей.

И тут Варвара Сергеевна увидела уже третью за день Жанну: собранную, практичную.

Глядя на его цифры, она принялась с жаром убеждать прораба, что необходимо сделать все возможное, чтобы вписаться в деньги, которые планировала потратить на водосточку хозяйка дома. В ответ на его эмоциональные доводы она предлагала конкретные вещи, например, закупить материал у фирмы-изготовителя, отформовать в другом месте и смонтировать не с помощью чужих монтажников, но силами своей бригады.

Под ее напором Ливреев обещал подумать, как снизить расходы, а Жанна довольно жестко подчеркнула, что присутствовала при его разговоре с Алиной и в тот раз Ливреев озвучил именно ту сумму, в которую теперь якобы не может вписаться.

– Вадик, ты же умный, вот и придумай, как… Именно теперь мне тем более не хочется беспокоить Андрея лишними расходами, – отрезала она.

Когда стороны, преследовавшие в этом вопросе разные интересы, перешли к теме укладки камня, Варвара Сергеевна и Валерий Павлович допили кофе и, решив прогуляться по поселку, сообщили об этом переговорщикам.

Когда они выходили с террасы, Валерию Павловичу позвонил Андрей и клятвенно пообещал приехать к ужину, на который их уже успела пригласить переменчивая в своих настроениях распоряжайка.

11

Из дневника Алины Р. 26 апреля.

Скучную и долгую зиму восемнадцатого года мне раскрасили ставшие обязательными поездки по торговым точкам.

Жасмин водила меня к своим проверенным поставщикам, честно признавшись в двух вещах: во-первых, объемы большие, и мне придется со всеми с пеной у рта торговаться, во-вторых – при любой окончательной цене она все равно получит от них свои кровные пять процентов.

Обои, светильники, смесители и плитка всех цветов и мастей снились мне по ночам. Как и огромные, кишевшие прорабами и домохозяйками с детьми торговые центры, где чуть ли не за каждым поворотом за стеллажами с залежами ламината и плитки и скопищем китайских душевых кабин можно было встретить живые цветы в пластиковых горшках. При ярком электрическом освещении и в отсутствие свежего воздуха они казались такой же китайской дешевкой, как и большинство товаров вокруг. Еще почему-то запомнилась огромная гора кислотно-голубых мыльниц в форме дельфинов.

Девочка лети пяти схватила одного дельфиненка и положила в громоздкую, переполненную всякой всячиной тележку. Ее измученная мать, покрутив мыльницу в руках и поинтересовавшись ее в общем-то копеечной стоимостью, отбросила дельфиненка обратно в его кислотную кучу. Пробегая мимо, я встретилась глазами с малышкой, и мне захотелось так же горько, как она, в голос заплакав, остановиться, найти этого дельфиненка и вернуть ему шанс. Но в тот момент, как обычно, Жасмин крепко держала меня под руку. Не глядя на эту и ей подобную, как она выразилась, «порнографию», она заставляла меня стремительно перемещаться в конкретные, значившиеся в нашем списке отделы.

В элитных небольших магазинчиках нас встречал холод мрамора, хороший кофе и вышколенные лицемерные продавцы. Некоторые девахи выглядели так, будто по вечерам оказывали эскорт-услуги бизнесменам средней руки. Они закидывали ногу на ногу, демонстрируя красные подошвы паленых «лабутенов», и тщательно наманикюренными пальчиками листали перед нами нарядные каталоги. Все в них было дорого и очень, очень красиво.

На строительных рынках продавцами выступали по большей части кавказцы или азиаты, успевшие обжиться в столице и обнаглеть. Эти прерывали свои скороговорчатые разговоры по мобильному лишь ради жуликоватых, будто попавших сюда из девяностых, с кожаными барсетками через плечо и в кожаных же куртках прорабов, пузатых, похмельных, прибывших на рынок с внушительным списком в руках.