Черный цвет солнца

Есть у каждого она:

Человек то, лист, сова.

К телу и предмету липнет,

Днем живет, а ночью гибнет.

– Тень! – без раздумий ответила Маша.

Очевидное предсказание, которое и предсказанием то назвать нельзя.

– Ве-е-ерно, – протянула змея.

Маша еле заметно улыбнулась. Это было слишком легко. Либо змея ее недооценивает, либо это была просто разминка. Однако в любом случае один ответ уже есть. Осталось два.

Дернув кончиком хвоста, Гарафена произнесла следующую загадку:

Зарежет без ножа, убьет без топора.

Застанет врасплох и украдет вздох.

Никто от нее не отвертится:

Ни князь, ни дитя, ни девица.

Эта загадка была такой же легкой, что и первая. Маша уже была готова дать ответ, как вдруг вспомнила, что это – ее предсказание.

Смерть…

Рука Хала, которая лежала на плече девушки, сжалась. Маша повернула голову и, встретившись взглядом с его встревоженными изумрудными глазами, поняла, что он тоже разгадал загадку.

– Ты не знаешь ответа? – прошипела Гарафена.

– Знаю, – запинаясь, ответила Маша. – Это смерть…

На змеиной морде образовалось некое подобие улыбки. Раздвоенный язык высунулся из пасти и мерзко зашевелился, будто дразня девушку.

– Правильный ответ. А теперь последняя загадка…

Маша попыталась сосредоточиться, но второе предсказание Гарафены заняло все ее мысли. Чья это будет смерть? Ее? Вана? Кого-то из друзей? Неужели, Игоря?..

Задумавшись, Маша чуть не пропустила третью загадку. Шипящий голос Гарафены звучал глухо и отдалённо, и девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы услышать каждое слово.

Бывает хорошей, бывает плохой.

Рождается вмиг и гибнет с тобой.

Смешит и печалит, да мертвых оживляет.

– Боже, что это?.. – тихо прошептала Маша.

Услышав ее срывающийся голос, Хал заглянул ей в лицо.

– Соберись. Подумай. Ты справишься.

Девушка кивнула и начала думать, устремив глаза в землю. Отбросив все лишние мысли, она полностью сосредоточилась на последней загадке, прокручивая в уме каждую строчку. Хорошая и плохая. Смешит и печалит. Мертвых оживляет. Что может смешить, печалить и одновременно оживлять мертвых?

– Твой ответ, девица? – требовательно прошипела Гарафена.

– Могу я еще подумать? – взмолилась Маша.

Змея великодушно кивнула.

– Мертвых оживляет, мертвых оживляет, – бубнила себе под нос девушка. – Кто может оживлять мертвых? Колдун? Некромант? Ведьма?

В отчаянии она посмотрела сначала на Хала, а потом на Елисея. На лицах обоих было написано недоумение – они тоже не знали ответа. Да если бы и знали, то все равно не смогли бы сказать его Маше.

– Время вышло, – объявила змея. – Твой ответ?

У Маши перехватило дыхание – она даже близко не предполагала, что это может быть. Что рождается вмиг и гибнет вместе с тобой?

– Я…

Девушка уже хотела признаться, что не знает ответа, но ее вдруг перебил Елисей. Глядя на синюю птицу, он сказал:

– Хранитель просит помощи у тебя, Гагана. Не откажи ей.

Повисла тишина. Казалось, замер даже ветер. Зрачки Гарафены сузились до тонкой полоски. Она медленно убрала свой дразнящий язык обратно в пасть и повернула голову к Гагане.

Птица молчала.

Маша жалостливо посмотрела на Елисея, выжидающе поглядывающего на птицу. Внезапно Гагана раскинула крылья и, плавно спустившись на землю, подошла к Маше. Ростом птица доходила ей до живота и, помимо причудливого железного клюва, имела еще и острые медные когти. Гагана подняла свое крыло и коснулась его концом Машиного лба. Прикосновение вышло легким и немного щекотным.

Маша не сразу поняла, что такого сделала птица, однако, когда ответ на загадку внезапно возник у нее в голове, девушка охнула от радости.

– Спасибо, – едва слышно произнесла она, глядя в мудрые глаза птицы.

Гагана ничего не ответила. Расправила крылья и, взлетев, вернулась на свое место. Змея недовольно зыркнула на птицу, а потом, повернувшись к Маше, раскрыла пасть, показав длинный раздвоенный язык. Прежде чем она что-либо сказала, Маша громко крикнула:

– Память! Это память!

– Нечестно, – зашипела Гарафена.

Маша испуганно отшатнулась, налетев спиной на грудь Хала. Теперь уже обе его руки легли ей на плечи.

– Правила не были нарушены, – вступился за Машу Елисей. – Гагана никому просто так не помогает, эта девушка – избранная.

Гарафена молчала. Признавать поражение ей не хотелось. Маша боялась, что змея не примет ее последний ответ и произойдет что-то страшное. Что-то, о чем ей не сказал даже Елисей. Однако Гарафена, немного помолчав, вдруг сползла с дерева и, устроившись рядом с Гаганой, недовольно прошипела: