Курсант. Назад в СССР 8

Юрченко послушно сел напротив за стол. Света брезгливо огляделась, поморщилась и, поджав губы, осталась стоять.

– У вас в январе восемьдесят первого пропал сын Вадим, – начал я. – По этому поводу мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

– Ха… – хлопнул по столу с грязной посудой Юрченко. – Очнулись! Три года уже прошло.

– Четыре, – уточнила Света.

– Ну, да. Да… – закивал Леонид, обдав мое лицо свежим перегаром.

– Расскажите, как он пропал? – спросил, я дивясь, что родной отец не помнит доподлинно, когда его ребенок исчез. Хотя, судя по батарее стеклотары, выстроившейся неровными рядами под столом, в жизни его заботит не слишком много вещей. Обстановка в доме полубичовская. Но на столе обрезки колбасы и вскрытые бычки в томате. Да и водка магазинная, не дешевая. Судя по всему, родитель где-то работает, и деньги у него водятся. Но вряд ли задерживаются.

– А я помню? – недовольно пробурчал алкаш. – Ушел и пропал.

– Куда ушел?

– Известно куда, в лес. Леса у нас гиблые.

– Что-то вы не слишком переживаете по этому поводу? – холодно проговорила Света.

– Вы Вадика искать пришли или меня воспитывать? – зло бросил Юрченко, обернувшись на Свету.

Разглядев, наконец, новую собеседницу, он осклабился в сальной улыбочке:

– А вы, дамочка, тоже из милиции будете? Или из школы учительша?

– Я вам не дамочка, а капитан милиции.

Детина в ответ довольно покряхтел, ощупывая Свету взглядом от голых коленок до выреза блузки на груди. Я еле сдержался, чтобы не залепить ему отрезвляющего леща, показательно прочистил горло и поспешил перевести разговор:

– Гражданин Юрченко, вы где работаете?

– На мясокомбинате, – ответил тот, нехотя оторвав взгляд от Светы. – Холодильные установки чиню.

На секунду повисло молчание.

– А размер обуви у вас какой? – спросил я, оглядывая зону прихожей в поисках обуток хозяина дома.

Глава 5

– Сорок третий размерчик, – ответил Юрченко. – А что?

Я встал и взял один из его башмаков. Осмотрел подметку. Точнее, ее задний срез. Вроде похож на тот, который в лесу отобразился. Но много таких обуток по СССР гуляет. И размер один из самых распространенных.

Дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась женщина неопределенного потасканного возраста в штопанном платье. Поверх платья на плечи накинута истерзанная козья шаль, на ногах калоши с порванными задниками.

– Ну, наконец! – прогремел хозяин. – Тебя только за смертью посылать.

Тетя стояла на пороге и прижимала к груди, словно ребенка, бутылку «Столичной», хлопала на нас испуганными глазенками, под одним из которых сиял свежий фингал цвета грозовой тучи.

Что ж, вот и хозяйка. В магазин бегала за опохмелом. Сухой закон-то Миша Меченый только через пару месяцев замутит. Проблем с горячительным в магазинах пока нет.

– Проходите, – кивнул я ей, будто сам был хозяин. – Мы из милиции.

Та, не снимая калош, протопала к столу и водрузила на него бутылку. Глянула на мужа взглядом побитой собачонки и скрылась в комнате.

– Гражданочка, – окликнул я ее. – Мы с вами тоже хотели побеседовать. Это касается вашего сына.

– Вадика? – испуганно выдохнула она, чуть высунувшись из комнаты.

Глаза ее заблестели от влаги, она всплеснула руками и сжала тонкие потрескавшиеся губы.

– А что с ней разговаривать? – буркнул Леня. – Баба ничего не знает. На шее у меня сидит.

– Это нам решать, знает она или нет, – осадил я его.

– Меня Антониной зовут… Я все скажу, – вдруг еле слышно пробормотала женщина.

– Скройся, курва! – хлопнул кулаком по столу Юрченко.

Бутылка водки покачнулась, но устояла. Антонина исчезла в комнате.

– Это ты ее так воспитываешь? – кивнул я на дверной проем, где скрылась женщина. – Я про синяк.

Воздух в комнате как будто бы потяжелел. Хозяин, и до этого не проявлявший приветливости, теперь глядел диким лесным зверем.

– А это не ваше дело, гражданин начальник, – оскалился Юрченко. – Как говорится, чужая семья – потемки. С бабой своей я сам как-нибудь разберусь.

– А если мы заявление на побои от нее примем? Посмотрим, кто в потемках тогда будет.

– Пусть только попробует на меня что-то накатать, – громко проговорил Леня, повернувшись к комнате, будто отвечал не мне. – Прибью гадину.

Я многозначительно кивнул Свете. Та поняла меня без слов и направилась в комнату вслед за хозяйкой.

– Э-э… Куда? – Леня встал, преграждая ей дорогу. – сказал же, без толку с ней разговаривать. Не в себе она, даже на работу не берут.

Я дернул его за руку так резко, что Леня бухнулся обратно на табурет:

– Жопу прижал, я сказал! Без тебя разберемся…

Света все же прошмыгнула в комнату, а Юрченко уже не отрываясь смотрел на меня налившимися кровью глазами. Диалог у нас явно не заладился, ну так и хрен с ним. Сейчас мне гораздо интереснее было узнать, что скажет Антонина. Уж Света умеет разговорить людей. Самое главное – не дать ее супругу помешать в этом. Уж больно она забитой выглядит. Куда только местный участковый смотрит. Даже если заяв нет, такую семейку профилактировать надо. Пока Юрченко здесь бурчит, Антонина чувствует угрозу. Надо как-то разрядить обстановочку.

В моей голове созрел план, как изолировать дебошира.

– Уймись, Леня, – уже миролюбивей проговорил я. – Мы же помочь хотим, а ты ерепенишься.

– Знаю я вашу помощь, – капнул ядом тот, скребя ногтями по корявому носу в красную прожилку. – Сколько лет прошло, а Вадьку не нашли. Что толку от вашей помощи?

– А как же мы его найдем, если ты нам не рад и ничего не говоришь? Давай, лучше-ка подлечись маленько. Может, вспомнишь чего…