Мироздание

– Вы счастливый человек. Я вам искренне завидую.

– Счастье скоротечно. Не бойтесь быть несчастной. Бойтесь быть счастливой.

– Мне двадцать шесть лет. И я до сих пор не знаю, что такое счастье.

– Почему?

– Сама хотела бы найти ответ на этот вопрос. Я так многого хотела бы, но не получаю даже самого малого.

– Знаете, когда я еще видел, я мечтал стать художником, рисовать пейзажи. Я поступил в художественное училище, но все мне говорили, что я бездарность. И действительно мои работы были… Даже не знаю, как сказать, – тут он замолчал, а затем продолжил. – Знаете, как я ослеп? Я увидел, как на дорогу выбежал совсем маленький мальчик, ему было годков пять, не больше… Вы же знаете, как сейчас гоняют на дорогах, – старик сделал паузу. – Так вот, мне ничего не оставалось, как выбежать вслед за ним. Я успел его оттолкнуть… Удар бы настолько сильным, что я получил травму головы и потерял зрение. По сравнению с этим переломы казались мне ерундой. Кости срослись, а зрение так и не вернулось.

– Это ужасно.

– Да… слепой художник. Что может быть ужаснее. Только глухой музыкант, – старик расхохотался. – Но теперь не знаю, что было бы ужаснее, если бы это произошло или не произошло. Мальчик кстати этот через двенадцать лет стал чемпионом по плаванию среди юниоров. А я именно тогда и познакомился со своей будущей женой, с которой много или мало прожил тридцать девять лет, – старик, приостановился и снова почесал за ухом у своего пса.

– И теперь я думаю, все, что со мной случилось, должно было случиться. Это была неизбежность. Судьба, как говорится. Я должен был сделать то, что сделал. Так и ты, – старик незаметно перешел на «ты»

– Что я?

– Каждый из нас не сможет получить от жизни то, что хочет, пока не сделает то, что должен. И ты не исключение. Чтобы успеть сделать то, что хочешь сделать, тебе нужно сделать то, что ты должна сделать в этой жизни.

– И как мне определить, что я должна сделать.

– Иногда путем горьких ошибок, неоправданных надежд, долгих ожиданий нам приходится преодолеть сотни неверных путей, чтобы хотя бы на шаг приблизиться к тому, который будучи компасом в лабиринте жизни, поможет нашей душе не потеряться, не заблудится в ней… Не помню, кто сказал.

– Все так сложно.

– Такова реальность, дочка. Знаешь, с чем я всегда сравниваю эту жизнь. С марафоном… В ней, как в забеге на очень длинную дистанцию. Можно сдаться на самом старте, можно дать себя обогнать. Но никогда нельзя отчаиваться. Надо пытаться добежать до финиша первым, иначе никогда не узнаешь, что чувствуют люди, преодолевая черту. Главное верить в себя, чтобы в тебя поверили другие. Жизнь – самый тяжелый вид спорта, соревнования здесь гораздо чаще, чем в футболе или теннисе. Чемпионы жизни – самые крепкие и выносливые люди. Они не знают, что такое проигрывать и поэтому никогда не проигрывают…

Катя не заметила, как закончился дождь. Не заметила, как подошли ко двору третьего дома.

– Вот мы и пришли, – сказала она старику.

– Спасибо, ты мне очень помогла.

– Я даже не знаю, кто кому больше помог. Я вам или вы мне.

– Ты только не забывай одну вещь.

– Какую?

– Счастлив тот, кто больше страдает. Даже в моменты своей самой незначительной радости счастье такому человеку кажется безграничным.

Катя в последний раз взглянула на старика, который был одет в нищенский зеленый клетчатый пиджак. И вспомнила. Вспомнила, как видела его совсем одного без собаки вчера во дворе своего дома. Она поняла, что сейчас говорит с человеком, который вчера не позволил ей умереть.

– Вы спасли мне жизнь, – сказала Катя. Она много не могла понять из того, что произошло вчера вечером, и обо всем хотела расспросить старика.

– Я беспомощен, как дитя. Как я мог спасти тебе жизнь, Катя?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – от недоумения вскрикнула она. – Я вам не говорила.

– Догадался.

– В мире сотни имен, а вы говорите, что догадались. Вы меня знаете?!

– Тебе пора домой. Поторопись, а то опоздаешь.

– Куда опоздаю? – Катя сморщилась. Она оглянулась назад и увидела, как над ее домом поднимаются столпы дыма.

– Вы, – она не договорила. Когда она вновь повернулась к старику, то увидела, что ни его, ни собаки уже не было. Ее бросило в жар. Она забежала в подъезд, который был пуст. Из квартиры на первом этаже вышла молодая женщина, на поводке у которой была та, самая черная собака, которую она видела секунду назад.

Выйдя на улицу, Катя увидела, как мимо пронеслись машины скорой помощи и пожарные. Она последний раз заглянула в подъезд и, посмотрев на хозяйку собаки, помчалась в сторону дома, откуда палило.

* * *

Джуна и Софи обедали молча. Софи практически не притронулась к еде, а Джуна наблюдала за тем, как подруга ковырялась вилкой в своей порции.

– Я знаю, в это сложно поверить, но я ее видела, – тихо сказала Софи, продолжая отделять овощи от мяса.

– Кого ее?

– Девушку. Она была очень красивой. С длинными черными волосами.

– Ты ее знаешь?

– Откуда я могу ее знать? Если бы я хоть раз ее видела, то подумала бы, что это галлюцинация. Неужели в это так сложно поверить?

– Несложно. Просто если, учитывать тот факт, что ты боишься зеркал…

– Да не боюсь я зеркал. И я смотрела на нее, как сейчас смотрю на тебя, – Софи замолчала. – В любом другом случае я подняла бы на смех того, кто рассказал бы мне подобную байку, если бы не видела это своими собственными глазами.

Джуна продолжала молчать. Она налила себе чая. Сделала глоток. И стала пристально вглядываться в подругу.

– Джуна, что это могло быть? – подруга испепеляла своим взглядом. – Может, мне сходить к психологу?

– Зачем к психологу?

– Не знаю. Может, он мне поможет.

– Не нужно к психологу. Я тебе верю.

– Что?

– Я же сказала, я тебе верю.

– Почему?

– Потому что знаю, что ты действительно видела то, что видела.