Книга жизни (сборник)

Если во время демонстрации фильма главный герой целовал возлюбленную (это были самые сексуальные моменты в советских фильмах послевоенного времени), то тут же раздавался дружный крик зрителей:

– Оставь мне!

Само присутствие в фильме сцены с поцелуем автоматически означало запрет на допуск для просмотра фильма детям до 16 лет. Зрители при виде в фильме намек на интим реагировала одинаково, как и положено толпе, состоящей из дикарей или неотесанных хамов.

Я понимаю, что в настоящее время, когда сексом, не скрывая, занимаются дети, едва достигшие 12 лет, старые запреты могут вызвать у детей одну улыбку. Но мы жили в очень нравственное время, когда убить человека было обычным делом, а нагое, да еще и красивое женское тело, большинство мужчин, прожив жизнь, не видело никогда.

Культура после войны опять носила зачаточный характер, хотя по описаниям в прессе, она уже достигла расцвета.

Помимо кино, к оазисам культуры провинциального города областного масштаба можно смело отнести несколько захудалых музеев (краеведческий и художественный), переездные зверинец и цирк, да халуп – музей К.Е. Ворошилова, убогий и примитивный, как и бывший его обитатель, любимец пролетариата и одновременно почти вождь и менее удачный, а вернее бездарный полководец К.Е. Ворошилов.

Два театра, существовавшие на государственные дотации, по репертуару и качеству игры не уступали художественной самодеятельности различных заводских коллективов, и их тусклое существование отражало культурный уровень развития общества в условиях еще полного отсутствия телевидения. Если в театрах случалось портретное сходство актера с изображаемой им известной в те времена партийной личностью, или еще больше с вождем, то это считалось большим достижением. Тогда сидящая в зале публика, ловила каждое слово кукольного вождя, восхищаясь глубиной произносимых им на спектакле примитивных фраз.

Отношение к умершим по национальному признаку

Город, в котором я жил располагал большим числом кладбищ. Не успевали открыть новое кладбище, как оно, заполнив могилами отпущенную ему территорию, закрывалось и, через сравнительно небольшой промежуток времени сносилось. Поэтому во время рытья траншей при прокладке по улицам города газа или водопровода, постоянно натыкались на захоронения. К видению смерти и к тому, во что смерть превращает людей через некоторое время после их захоронения, горожане привыкали с самого детства.

В младших классах мимо нашей школы часто шли похоронные процессии в сопровождении духового оркестра. Тогда кто-нибудь из блатных (в те времена на весь класс всегда приходилось несколько блатных учащихся или близких им по духу) поднимался из-за парты и смотрел через окно на процессию. Иногда он сообщал на весь класс:

– Еврея хоронят! Туда ему и дорога!

Озвучив знакомое всем в то время пожелание, он с довольной улыбкой садился на свое место. Большинство учащихся класса, несмотря на то, что в классе из сорока и более учеников только порядка трех-четырех учащихся были евреи, улыбались всегда, кто открыто, а кто как бы смущенно.

Многие из наших учителей были евреи, но они делали вид, что ничего не слышат, и продолжали, как ни в чем не бывало, проводить урок.

К моему удивлению, многие из тех евреев, что учились со мной, вспоминая школьные годы, тоже забыли эти выкрики. И я подивился силе духа евреев и понял, что только так, сквозь многие века, можно было выжить евреям, пройдя все унижения и оскорбления, и при этом мгновенно забывать все оскорбления, и играться на перемене с кричавшим во время урока хамом – туда ему и дорога, – как ни в чем не бывало. Во время игры евреи старались угодить хаму и искренне его любили. Я же не мог смотреть в сторону этих молодых хамов, мне казалось, что я готов был бы их убить. Я ненавидел тех евреев, кто разговаривал и дружески улыбался в разговоре с антисемитами. В связи с этим я должен заметить, что во мне было много ненормальных черт, которые я сохранил, сам не знаю почему.

Еще неосознанное, но глубокое понятие национальности в младших классах

Я вспоминаю, как в пятом классе, сидевший впереди меня ученик, вдруг начал оборачиваться ко мне и говорить с ехидной улыбкой:

– Жид!

После третьего или четвертого раза я встал и ждал, когда он повернется ко мне. Я не обращал никакого внимания на замечания учителя сесть на место. Мой обидчик не заставил меня долго ждать и повернулся. На этот раз он не успел ничего произнести, он получил со всей силы удар в нос. К моему удивлению он не ответил мне, а повернулся и стал плакать.

Учительница русского языка подозвала нас обоих, после окончания урока, и стала выяснять, почему я так поступил. Я попросил ее узнать причину у Василя (так звали моего обидчика). Василь молчал и плакал. Тогда рассказал обо всем я.

– Правильно сделал, сказала учительница и, повернувшись к нам, вышла из класса. Учительница была русской, но я не уверен, что точно также поступила бы другая учительница, если бы она была еврейкой.

Все учителя евреи переделали свои отчества, а кто и имена, на русский лад. Почти все взяли себе псевдонимы. Из нас выковали народ, который веками терпел унижения. Это было продиктовано чувством выживания. Я нисколько не сомневаюсь, что, если бы Адольфу Гитлеру в его цветущем возрасте несколько раз хорошо начистили бы морду и у него не было бы защиты со стороны более сильных людей, отомстивших за его унижения, он мог бы вырасти интернационалистом. Но, к сожалению этого не произошло.

У меня в жизни было несколько аналогичных моментов. Я хорошо решал задачи в школе, в моей помощи нуждались антисемиты и не антисемиты. Но антисемиты, как правило, учатся и соображают плохо. Они часто нуждались в моей помощи при решении задач. Поэтому они меня особенно не задевали. Да и со временем я перестал остро реагировать на человекообразных недоумков. Им несть числа. И я решил не тратить энергию на их переубеждения и доказательства своей честности, к тому же во многих случаях у меня у самого недостаточно было этой самой энергии, а не то, чтобы еще проводить учебу. Ведь кроме кулака в качестве аргумента, антисемиты не способны ничего понять.

И все же антисемитизм составлял важный элемент и в воспитании евреев. Многие из евреев мечтали стать русскими. Я помню, как в узком кругу мои родители и их приятели евреи, сидя за обеденным столом, говорили шепотом, чтобы не услышали стены, что по слухам, собираются выдать паспорта, в которых всех желающих евреев будут записывать русскими. Процесс с врачами похоронил эти надежды. Но желание это продолжало жить.

Гораздо позднее, когда я уже был сформировавшимся взрослым человеком, я услышал, как мой почти родственник, считавший себя похожим на русского человека, обращаясь к своему внуку, являвшимся продуктом смешанного брака его дочери еврейки и русского зятя, говорил громким голосом, чтобы его слышали все, кто находился на пляже:

– Костя, ты русский человек, а боишься отходить далеко от берега. Нет, ты не должен бояться, ведь ты русский человек.

Таким способом он, хотя и на короткое время, удовлетворял свое жгучее и тайное желание, быть русским.

Разочарование в теории Дарвина. Макашовы

Со временем мне стало жаль тратить даже словесную энергию на переубеждение антисемитов, так как я перестал верить в эволюцию человекообразных и теорию Дарвина. Я до сих пор считаю, что единственно, в чем человекообразные преуспели, это научились носить одежду и убивать.

Вот и сейчас мне показалось, что Макашов в военном мундире прошел мимо меня. Я даже вздрогнул. Говорящий Макашов. Я вспомнил «Нос» Гоголя, который выдавал себя за чиновника. Всего лишь один нос и ему верили, что он человек. Насколько проще это примату Макашову, который жидится и этим еще и внешне очень похож на человекообразное! Рассказывали, что Макашов даже умел читать вслух, и это позволило ему стать генералом и депутатом в Думе от народа. Радея за обороноспособность страны, Макашов предлагал всем лицам, включая президента страны, проходить военную переподготовку: как на Украине говорили: – усим.

В узком кругу, гордясь, что он освоил чтение вслух, Макашов хвастался, что научит этому и президента, включая строевую подготовку. Макашова вяло слушали депутаты, не возражая и не одобряя его словесный понос. Его предложения не были оформлены в виде законов и заглохли. А жаль!

Картины детства

Возвращаясь к послевоенному времени, я почему-то вспоминаю прививки от кори, скарлатины и каких-то других заболеваний. И, как правило, после этих болезненных прививок я заболевал именно теми болезнями, от которых делались прививки. Врачи говорили одно и то же, заявляя, что, если бы мне не сделали прививки, то я все равно заболел бы этими болезнями и они протекали бы у меня тяжело. Кто не верит, пусть попробует проверить.

По ночам, а иногда даже и днем, в послевоенном городе происходили ограбления. Однажды к дому, соседнему с нашим, приехали ночью на машине грабители. Окружив дом, они начали ломиться во входную, довольно массивную дверь. Все это сопровождалось угрозами убить всех жильцов, если они дверь добровольно не откроют.

У соседа оказалась спортивная винтовка, из которой до пяти утра они отстреливались. Наличие винтовки несколько осложнило задачу бандитов и слегка притушило их решительность. Многократные попытки жильцов из соседних домов вызвать милицию ни к чему не привели. Милиция приехала через два часа после отъезда грабителей.

Точно также вела себя милиция и в других случаях ограбления. Ни разу не было случаев оказания милицией своевременной помощи людям, подвергающимся насилию.

В темных переулках бандиты ночью спокойно грабили и раздевали случайных прохожих, неизвестно из какого любопытства или наглости посмевших туда пожаловать. Не редки были грабежи днем. У всего народа на глазах днем раздевали и грабили облюбованных случайных людей. Мимо, несмотря на мольбы терпящих бедствие людей, трусливо семенили или пробегали прохожие. Милицию в таких случаях днем с огнем было не найти.

Я помню детей, нагло пристававших к прохожим с просьбой дать денег или закурить.

С такими детьми взрослые боялись связываться, так как знали, что за детьми могут наблюдать бандиты, и они, под поводом защиты детей, начнут грабить взрослых. В городе ходили слухи, что в пирожках с мясом иногда обнаруживают отдельные фрагменты частей человеческого тела (пальцы детские, ногти и т. п.).

Постоянные амнистии уголовников, приуроченные к праздникам, приводили к тому, что не успевшие отсидеть даже минимальный срок, бандиты выходили на свободу. Это обстоятельство усиливало чувство безнаказанности у людей, совершавших уголовные преступления.

Положение в городе достигло кульминации, когда на центральной улице города смертельно ранили начальника милиции. Он лежал на асфальте и молил о помощи прохожих. Но тщетно.

Этот случай кого-то из более высоких начальников вывел из себя. В результате милиция начала действовать и арестовала какую-то банду. Но самое главное весь состав милиции был заменен новым, и эти меры в какой-то степени снизили криминогенную обстановку в городе.

Быт и американские подарки

Быт обычного советского человека был ужасен. У моего отца были два комплекта одежды: одна рабочая, в которой он ходил на завод, другая точно такая же как и рабочая одежда – парадная, состоящая из таких же, но только чистых: телогрейки, рабочих брюк и спецовки, которые предназначались для ношения в свободное от работы время и во время праздников. В парадной одежде отец ходил дома и в гости.

Одним из чудес тех лет была раздача простому советскому народу американских подарков, которые после предварительных многократных переборок этих самых подарков начальством, депутатами, партийными и советскими органами, КГБ и прочими слугами народа, превращались в хлам, после чего попадали в руки простых трудящихся и интеллигенции в СССР.

Сгущенка засахаривалась, распарованные в результате многократных переборок женами начальства и прочих слуг народа, чулки были настолько разные, что их невозможно было носить. Найти недостающий чулок в перемешанном товаре, было практически невозможно. Народ рылся в этом хламе, пытаясь хоть что-то себе выбрать, и ругал американские подарки к радости партийных органов и КГБ, умело вносивших идеологию даже в хорошие вещи. При этом партия и КГБ старались извлечь двойную выгоду из подарков: вызвать злобу у советского народа к американскому народу, а с другой стороны хоть как-то одеть советский народ за счет этого же американского народа. Американские подарки позволяли власть придержащим достичь сразу нескольких целей: снабдить настоящих хозяев жизни, то есть их же самих бесплатными качественными товарами, а с другой стороны вызвать недовольство у широких кругов народа американским империализмом, окарикатуривая помощь Запада СССР, слив в сточную яму пропаганды ложь, фабрикуемую в КГБ и партийных кругах.

Такого же качества были продуты, присланные американцами советскому народу. Засахаренная сгущенка, все сроки годности к употреблению которой вышли, пока она дошла до простого народа; окаменевшие и ставшие безвкусными сладости, которые, когда они были еще свежими, съела партийная и административная часть слуг народа.

А те продукты, которые слуги народа не успели съесть к моменту выхода их из срока годности к употреблению, были отданы народу, который все это доел. Поэтому ругал народ за товары и продукты американцев, под веселые улыбки лоснящихся и сытых партийных и административных работников, презентовавших свои объедки из подарков народу.

Из наиболее характерного в те времена явления, отмечу рост числа людей больных раком. Рак, как никогда прежде, косил народ и, как следствие этого, пущенные органами КГБ новые слухи, что американцы своими продуктами специально заразили советский народ раком. К этим слухам народ проявлял крайнюю восприимчивость. Они помогали и властям воспитывать ненависть к Западу, а, особенно к американцам.

В населении ощущалась боязнь возникновения новой войны. Американцев народ боялся и ненавидел одновременно. Советский народ, вынесший на своих плечах лобовой удар немецкой военной машины и, не поддающиеся описанию, лишения, был еще не готов, хоть и не признавался себе в этом, повторно платить жизнями на войне за трусость и глупость своих вождей, прятавших за усами свою глупость, неуемную кровожадность и бандитизм.

Денежная реформа и повышение жизненного уровня