Мгла

– Эта девушка была очень музыкальной, – добавил Алберт внезапно.

– Музыкальной?

– Да, мне показалось, она любит музыку. У моего коллеги есть гитара в офисе, и Елена как-то раз взяла ее и сыграла нам парочку песен. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Ужасно, что все так обернулось. Бедная девушка. Да и вообще всегда страшно, когда люди решаются на самоубийство…

– На самоубийство?

– Да. Разве не к такому выводу пришел Александер в ходе расследования?

– Ну да. Расследование проводилось вполне в духе Александера.

VIII

– А я думал, что дело уже закрыто, – сказал переводчик Бьяртур, усаживаясь на видавший виды офисный стул. Этот предмет мебели казался таким древним, что можно было подумать, что Бьяртуру подарили его на конфирмацию лет этак двадцать пять назад. – Но если это не так, я буду рад посодействовать.

– Александер беседовал с вами, когда вел дело? Вы ему чем-то смогли помочь?

– Александер? – На лице Бьяртура отразилось недоумение.

Его внешность как нельзя лучше соответствовала его имени – Бьяртур являлся обладателем роскошной белокурой шевелюры[7 - С исландского имя Бьяртур переводится как «ясный», «светлый».]. Они сидели в офисе, который был пристроен к старому и относительно небольшому частному дому. Вообще-то, изначально это был гараж, но Бьяртур переоборудовал его под офис. Когда Хюльда позвонила в дверь, ей навстречу вышла пожилая женщина, которая, указав на гараж, сообщила ей, что Бьяртур сейчас как раз работает в офисе. Второго стула там не было, поэтому Хюльде не оставалось ничего иного, как примоститься на краешке кровати, заваленной книгами, многие из которых были на русском языке. По крайней мере, так предположила Хюльда, бросив взгляд на буквы на корешках. В помещении царил беспорядок, – видимо, хозяин посчитал излишним проводить уборку, хотя Хюльда позвонила заранее, чтобы предупредить о своем визите. Груды бумаг, походные ботинки и коробки из-под пиццы были разбросаны на полу, а одежда свалена в кучу в одном из углов.

– Александер – мой коллега из полиции, – объяснила Хюльда, почувствовав неприятный привкус во рту, – тот, который руководил расследованием.

– Вот как? Я с ним никогда не встречался. Да меня до сегодняшнего дня никто и не расспрашивал об этом случае.

Хюльда вновь ощутила, как ее накрывает волна возмущения и негодования. Получи она свое заслуженное повышение и окажись Александер у нее в подчиненных, она бы уже давно попросила его на выход.

– А что вообще происходит? – спросил Бьяртур. – Выяснились какие-то новые обстоятельства?

На этот вопрос Хюльда ответила так же, как и адвокату немногим раньше:

– Пока не могу сказать ничего определенного.

Фактов на руках она не имела, но признаваться в этом было совсем не обязательно. Кроме того, в ходе сегодняшнего дня она все больше убеждалась, что приняла верное решение: какой бы ни оказалась причина смерти Елены, было ясно как божий день, что первоначальное расследование было проведено из рук вон плохо.

– Вы часто виделись?

– Не очень часто. Я, бывает, беру такую работу – она не занимает особо много времени, а деньги хорошие. Одними письменными переводами сыт не будешь.

– Удается заработать на жизнь?

– Ну как вам сказать… Я перевожу довольно много для русских. Иногда работаю и с людьми, которые оказались в той же ситуации, что и она… как ее звали?..

– Елена, – подсказала Хюльда.

Даже Бьяртур не мог сразу вспомнить ее имени. Будто и не приезжала эта девушка в Исландию – никому не было до нее дела.

– Точно. Так вот, я иногда перевожу людям в такой же ситуации, что была у нее. Но в основном я работаю гидом с русскими туристами, показываю им достопримечательности по всей стране. На этом можно неплохо заработать – у многих из моих клиентов денег куры не клюют. А еще бывает, что и книгу какую-нибудь переведу, рассказы… Я и сам пишу…

– Как она вам показалась? Вы не замечали у нее суицидальных наклонностей? – прервала его Хюльда.

– Спросите что-нибудь полегче, – ответил Бьяртур, явно более заинтересованный в разговоре о своем литературном творчестве. – Трудно сказать. Возможно. Жизнь тут у нее была не сахар, как вы можете себе представить. А разве… Разве это не было самоубийством?

– Возможно, и нет, – сказала Хюльда с большей, чем того требовали обстоятельства, убедительностью в голосе.

Ей почему-то показалось, что переводчик себе на уме, и ей нужно лишь проявить терпение и дать ему возможность выговориться – не стоит на него слишком давить.

– Вы учились в России? – спросила она, и эта неожиданная смена темы разговора, казалось, слегка выбила Бьяртура из равновесия.

– Да, верно, я учился в Москве. Я просто влюбился и в город, и в язык. Вы там бывали?

Хюльда отрицательно покачала головой.

– Прекрасный город. Обязательно как-нибудь съездите.

– Попробую, – сказала Хюльда, отлично понимая, что никогда этого не сделает.

– Прекрасный, но сложный, – продолжал Бьяртур. – Сложный для туриста – все совершенно другое, повсюду кириллица.

– Но ведь у вас с языком проблем нет?

– Нет, конечно, но ведь я и занимаюсь им уже долгое время.

– А с Еленой вам общаться было легко?

– Ну разумеется.

– О чем вы говорили?

– Да особенно-то ни о чем. Я исполнял роль посредника между ней и адвокатом, – ответил он с некоторой нерешительностью в голосе.

– Адвокат говорил мне, что Елена увлекалась музыкой, – сказала Хюльда в попытке не дать их беседе сойти на нет.

– Да-да, это верно. Она мне, кстати, об этом тоже рассказывала. Она сочиняет… сочиняла музыку. Найти достойного применения своему таланту в России она не смогла, но мечтала о том, чтобы стать профессиональным композитором здесь, в своей новой стране. Однажды в адвокатской конторе она исполнила нам песню, и отлично исполнила. Просто замечательно. Но это были несбыточные грезы – смешно полагать, что у нас можно прокормиться сочинением музыки.

– Так же как и переводами?

Бьяртур улыбнулся, но не ответил на вопрос Хюльды. Вместо этого после короткой паузы он сказал:

– Вообще-то, было и еще кое-что…

– Еще кое-что? – переспросила Хюльда с любопытством.

На лице Бьяртура отразилась происходящая у него в душе борьба – стоит ли ему продолжать или лучше закрыть эту тему?

– Но пускай это останется между нами.

– Что?