О чём молчит Феникс. Фантастическая повесть

О чём молчит Феникс. Фантастическая повесть
Раиса Крапп

Три сюжетные линии тянутся по полотну текста: история Гарда, танцора женского танца, пленника с независимым характером; история Стрелка и Принцессы из книги Стаса Маренго и история самого Стаса, оказавшегося неведомо где, неведомо с кем, в боевой группе специального назначения. При том, что писатель Стас Маренго умер на первых страницах книги.Плетется косичка из этих линий. И до конца читателю кажется, они никогда не пересекутся, что невозможно им логически сойтись в одной точке.

О чём молчит Феникс

Фантастическая повесть

Раиса Крапп

© Раиса Крапп, 2020

ISBN 978-5-4498-6879-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Из сочинений Стаса Маренго. Принцесса

Глубоко признательна Михаилу Сидоровичу, чьи советы и рекомендации удивляют глубиной и знанием темы. А знания его касаются такого широкого спектра тем, что даже сомневаешься кто он более: доктор? знаток айкидо с 20-летним стажем? историк? знаток оружия? литературы? кто еще?

Было у короля и королевы три дочери. И никто в королевстве не догадывался, что младшая – подкидыш. Ну, как никто… Знали, конечно. Но всего три человека. Король, бабка-знахарка и Стрелок.

Бабка вскоре после того, как всё случилось, мирно почила, оставив многих скорбеть, потому как была большим мастером своего дела и никто не способен был в полной мере восполнить такую утрату. К тому же отличалась мудростью, врачевала словом не хуже, чем травами чудодейными. Что тайну приёмыша до последнего вздоха сохранила, в том можно было не сомневаться. Так что во всём мире осталось лишь два человека, знающих тайну младшей принцессы – Стрелок и сам король.

А случилось всё так.

Королева разрешилась от бремени ночью. Роды были тяжёлые, долгие. Наконец, родилась девочка. Крепенькая, хорошенькая, но… мёртвая. Пуповина захлестнула шейку петлёй и удавила королевскую дочь. Это поняли знахарка да ещё повитуха, чьи руки приняли младенца. Едва пуповину перерезали, знахарка закинула новорождённую пелёнкой и поспешила в соседнюю комнату, в надежде вдохнуть в девочку жизнь. Повитуха с помощницами осталась при королеве, чья жизнь тоже была в опасности. Лишь под утро стало ясно, что королева спасена. Все валились с ног от усталости. Уверенные, что с младенцем всё в порядке и он в надёжных руках знахарки, еле живые дотащились до постелей и рухнули спать, как подкошенные.

Тогда-то бабка и сообщила королю-отцу, что девочка мертва. В глубокой печали сидел он у постели супруги, лежавшей в глубоком сне-забытье и думал, какой удар должен будет нанести, когда она проснётся и захочет увидеть малышку. Королева очень любила детей. И хоть было у них уже две дочки, она с восторгом ждала рождения третьего ребёнка.

Он так и сидел в печальных думах, когда под утро доложили ему, что Стрелок просит немедленной аудиенции.

Едва ли кому другому удалось бы добиться, чтоб в такой час пошли к государю с докладом. Да и все события ночи говорили о неуместности подобной настойчивости. Но это же был Стрелок, и то был король. Он лишь вздохнул, встал и велел проводить гостя в малую гостиную. Этого человека король знал настолько хорошо, чтоб понять – не с пустяком просит встречи.

Малой гостиной служила небольшая комната, предназначенная для особых случаев. В ней можно было говорить, не опасаясь чужих глаз и ушей. Когда вошёл король, Стрелок был уже там. Король пошёл ему навстречу, протягивая руку для приветствия. Ему бросилось в глаза, как странно тот прижимает к телу другую руку.

– Ты ранен? – с беспокойством спросил государь.

– Нет, – ответил Стрелок и тут извлёк из-под плаща и положил на стол…

– Это… что? – спросил король, уже догадываясь, но отказываясь верить своим глазам.

– Ребёнок. Найдёныш.

– Почему ты принёс его мне?

– Взгляни сюда, – сказал Стрелок и откинул угол пелёнки, в которую был завернут ребёнок.

Там была вышита метка, вензель буквы «А», обрамляющий корону.

– Мальчик? – странным, напряжённым голосом спросил король.

– Девочка.

Король вскинул на ночного гостя глаза и тому показалось, что кроме удивления там был страх. Король медленно развернул пелёнки – малышка безмятежно спала. Было ей от роду два-три дня, не больше.

– Где ты её нашёл?

– Она лежала прямо на перекрестке дорог. Места там глухие, далеко вокруг ни души. Я ждал сутки, думал, придёт кто-нибудь.

– Она, кажется, не голодна?

– Я не мог ничего придумать, как намочить хлеб в разбавленном вине и завернуть в тряпицу. Она попробовала и ей понравилось. Надеюсь, не повредило.

– Кто видел, что ты принёс ребёнка?

– Никто.

Через паузу король сказал:

– Нынче ночью королева родила девочку. Она ещё не знает, что ребёнок умер.

Он посмотрел на Стрелка и не нужна была особая проницательность, чтобы понять, о чём король думает.

– Перед тобой, Стрелок, наша третья дочь.

– Никогда и никто не услышит от меня ничего другого.

Король призвал знахарку и передал найдёныша ей.

– Эта девочка – знак, мой государь, – сказала старуха. – И вы прочли его правильно. Она послана вам небом и она только ваша, других отца-матери у неё нет.

Повитуха же наутро от души радовалась вести, что младенец вернулся к жизни благодаря усердию знахарки.

Третью королевскую дочь назвали Ли?са.

Между сёстрами никто не делал никакого различия, а всё же младшая от старших девочек отличалась. Уже на первых годах жизни виден стал её характер: более живой, независимый и даже твёрдый. В играх она брала себе ведущую роль и помыкала сестрёнками. Горазда была на выдумки и проказы. Порой шалости Лисы даже сердили королеву и она шла с решительным намерением строго отчитать шалунью. Но хватало одного лишь взгляда на малышку, чтобы сердце начало таять от любви и нежности к очаровательному созданию. Ладно, материнское сердце, мягкое, сострадательное, это каждый поймёт. Так ведь точно такие чувства пробуждала Лиса у всех, кто её окружал, от короля до конюха. Ну как можно было гневаться, глядя в невинное, открытое личико, встречая глаза, доверчиво распахнутые навстречу. Нет, никак невозможно было сердиться на эту невинную душу, уж коль даже сёстры, вовлечённые Лисой в проказы и понёсшие из-за неё какое-либо наказание, выгораживали и оправдывали её. Взрослых это умиляло и радовало. Её любили прощать. Малышку обожали, и она того заслуживала.

Нелегко приходилось нянькам. Лет с трёх стало очевидно, что девочка терпеть не может неусыпного контроля и пригляда. Она пряталась от нянек в самых немыслимых местах, а когда те начинали метаться в поисках, сбегала, улучив момент.

Была она не по годам разумна. Проказы проказами. Но ведь было и другое. Время от времени королевская семья в полном составе обязана была принимать участие в церемониях. Детям не всегда легко было выдержать протокол. Легко ли час, а то и больше сидеть или стоять, ни на что не отвлекаясь, терпеть усталость, не обратиться с просьбой или жалобой к родителям. Перед первым выходом Лисы – ей было тогда три года – королева очень волновалась, как покажет себя малышка. Лиса же показала себя истинно принцессой. Исподволь наблюдая за ней, король приходил в изумление, восторг и замешательство: откуда такое в ребёнке? Она чётко, будто не впервой, выполняла всё, что от неё требовалось. С неизменно высоко поднятым подбородком, отчего детское личико могло бы выглядеть неестественным и смешным, если бы не абсолютно серьёзные глаза и полное осознание значимости момента. Что за гены у этой девочки? Король с некоторых пор увлёкся геральдикой, собирал и изучал гербы и прочие фамильные символы. Понятно, чем был обусловлен этот интерес, что он искал. И не находил.

Глава вторая

Из сочинений Стаса Маренго. Стрелок.

Несколько лет Стрелок не появлялся при дворе после той ночи, как принёс ребёнка. Сначала нанялся доставить невесту со всем её приданным, просватанную в Серединных землях за сына мануфактурщика из Лесовищ. А там подвернулась работа у богатого купца из земель Высокого Солнца. Стрелок взялся сопровождать караваны с купеческим товаром, водил их через хребты Алмазных гор и сквозь жаркие пустоши Запределья. На долгих и дальних дорогах кого только не встретишь. Стрелок наблюдал, расспрашивал. Но если и существовал кончик ниточки, за который можно было бы потянуть, на глаза он никак не попадался.