II. Маска Зорро. Голубой бриллиант

О, как же она скучала по нему! Как сильно ей его не хватало! Как она жаждала быстрее увидеть его, услышать его бархатный голос, утонуть в его взгляде. Пусть она погибнет в этом омуте, но она сможет почувствовать его руки на своей коже, его дыхание на своих губах, его шепот в своей груди… Сколько ей еще себя обманывать? Сколько скрываться? Ведь у нее уже совсем не осталось сил на эту ложь. На фальшивое безразличие и независимость. Она могла сколь угодно долго врать и убегать от окружающих, но от себя ей было не уйти.

Он нужен ей. До сумасшествия. До исступления. Его сильные объятия, его надежное плечо, его спокойная улыбка, его защита, его тепло и нежность. Она не могла без него. Совсем не могла…

За спиной закрылись тяжелые деревянные двери.

К этому времени служащие конюшни уже обычно заканчивали все дела и расходились до обеда, поэтому Изабелла всегда виделась с Торнадо, Тито и Арабикой наедине. Она быстро прошла к самому дальнему стойлу, приоткрыла окно и, тяжело дыша, опустилась на небольшую скамеечку, которую Керолайн каждый месяц ревностно разбирала на составные части и перетягивала очередной "умопомрачительной" тканью. На этой неделе по темно–синему бархатному озеру в разноцветных камышах плыли два белых лебедя с тонкими шелковыми шеями и похожими на облака кучерявыми крыльями из какого–то неведомого, но "баснословно дорогого" материала.

Изабелла обессиленно опустила голову и закрыла глаза. Рядом сразу же что–то едва уловимо зашуршало и уткнулось в плечо прохладной влажной точкой. Тито… Изабелла наощупь обняла мощную шею под холеной и причесанной волосок к волоску шерстью и затихла.

Сколько она не видела своего четвероногого друга? Пару часов? День или два? Месяц? Где заканчивался ее сон и начиналась реальность? Что из того, что произошло за последнее время, было настоящим? Сейчас ей кажется, что она бодрствует, но вдруг это тоже сон? Вдруг она проснется, а там все совсем по–другому? А вдруг сейчас идет бал, а она спит прямо на своем месте? Из ее груди вырвался напряженный смешок. Или вдруг она до сих в обмороке после прихода сеньора Энрике? Может, она лежит в зале на диване и никак не может очнуться? А там все волнуются… А может, сеньора Монтеррея и не было? Внутри все похолодело. И поездки в Исток. И встречи с Монте. А вдруг эти полгода, на которые Зорро уехал, только начались? И сейчас идет лишь первая ночь без него? И значит, несколько месяцев ее мучений еще впереди…

Где–то на периферии слуха раздалось легкое поскуливание. Изабелла дернулась и открыла глаза. Сбоку от нее возвышалась неподвижная голова Тито, скосившего взгляд в ее сторону и виновато переминавшегося с одной лапы на другую. Девушка посмотрела на руки и, неожиданно ойкнув, раскинула их в разные стороны. Она так сильно погрузилась в тяжелые и волнующие мысли, что схватила своего помощника за шерсть на загривке и со всей силы сжала ее между пальцев.

– Прости–прости, я не специально, – поспешно зашептала она, гладя верное животное по голове, которую он наконец смог к ней повернуть. – Я не хотела.

Тито внимательно посмотрел ей в глаза. Он простил ее. Он всегда ее прощал…

Стало совсем невыносимо, но привести в порядок собственный разум нужно было незамедлительно, потому что с каждой минутой Изабелла все больше теряла ощущение устойчивости и ориентации в пространстве. Она откинула голову на стену и забегала взглядом по идеально ровным доскам потолочного перекрытия. Не за что зацепиться, не за что… Дыхание стало частым и прерывистым. Она не представляла, где найти точку отсчета. В какой момент времени все стало ненастоящим? Что ей делать? Идти в обратном направлении от сегодняшнего пробуждения и искать подсказки? Да о каких подсказках может быть речь, если все события сейчас были совершенно нематериальны и находились исключительно в ее памяти?

Девушка впилась ногтями в сжатые ладони. Не может же она потеряться во времени? Это ведь смешно. Не быть в состоянии отличить явь ото сна. Просто нужно хорошо подумать. Очень хорошо подумать. В глазах что–то неприятно защипало… И не о том, что с его отъездом ушла и земля из под ног, а о том, что можно взять за основу правильного хода мыслей. Не о том, что, лишившись его плеча, она лишилась и опоры своей жизни, а о том, как выложить канву последних событий. Не о нем. О чем угодно, только не о нем.

Изабелла так сильно сжала пальцы, что в какой–то момент чуть не вскрикнула от боли, поэтому, встряхнув головой и оторвав взгляд от небольшого темного пятна на самой дальней доске, вероятно, являвшегося спиленным и заполированным сучком, она медленно опустила глаза.

Первым делом она сразу же увидела Тито, улегшегося у ее ног, чтобы ей в любой момент было удобно дотянуться до него рукой и удостовериться, что он рядом. Девушка горько улыбнулась и запустила пальцы в густую шерсть своего охранника, взъерошив ее неравномерными блестящими волнами.

Где найти эту подсказку? Такую же очевидную, как тот спил ветки на потолке…

Тито от удовольствия замахал хвостом и, подняв морду с деревянных досок, положил ее на колени к хозяйке. Изабелла ненадолго оторвалась от водоворота мыслей и наклонилась к мохнатой голове, но в этот же момент увидела странную белую полоску на передней левой лапе. Что бы это могла быть?.. Она нагнулась к самому полу и провела рукой по обмотанному чуть ниже локтя лоскуту белой ткани. Бинт? Откуда он здесь?

И вдруг ей в голову, словно вспышка молнии, ударила картина ее встречи с Монте. Тито остался у Гранита один на один с Хуаном, бросившись на ее защиту и дав тем самым Торнадо возможность увезти ее в безопасное место. Она почувствовала, как округлились ее глаза. Вот же ее абсолютное начало! Прямо в руках.

Изабелла начала судорожно подгонять недавние события друг под друга. Если она сейчас видит материальную подсказку в виде повязки на лапе Тито, то это значит, что встреча с Монте действительно состоялась. Кроме того, реальным был и ее визит в дом к Катрин, которой там не оказалась, и последовавшая за этим поездка в Исток вместе со всем, что она там обнаружила. При этом надо отметить, что, кроме нее, это место увидели Рикардо с Керолайн, а также дон Рафаэль и Шарлотта, пусть даже только снаружи. О том же, что это был не сон, а вполне свершившийся факт, снова свидетельствовало присутствие около Истока Тито, который не только сумел выйти из битвы живым, но и привел за собой всю внушительную компанию.

На следующий день они в том же составе, за исключением четвероногого охранника, отправились на озеро, и в данном случае подтверждением тому, что этот выезд на природу не стал очередным плодом воображения, служил хоть и усердно умалчиваемый, но в итоге состоявшийся разговор о вчерашних на тот момент похождениях Изабеллы во владения Зорро, по окончании которого Линарес сообщил всем о приезде сеньора Монтеррея. А тем же вечером – в кончиках пальцев сразу же проснулось легкое холодящее покалывание, – в гасиенде де ла Вега появился сеньор Энрике. Она упала в обморок от одного его вида, в результате чего все посчитали, что ей и Керолайн необходимо отправиться на покой, и после этого дон Алехандро, отец и их гость должны были уйти в кабинет губернатора для переговоров относительно финансирования строительства порта. И на этом, похоже, можно было ставить точку. Потому что, если сегодня, как сказала Керолайн, в самом деле тринадцатое ноября, то и бал–маскарад, и приезд Зорро, и его встреча с Торнадо и Тито, и все, что произошло дальше в гасиенде де ла Вега, было ненастоящим. А это означало, что личность сеньора Монтеррея так и осталась неразгаданной.

Что–то встрепенулось в груди, однако Изабелла быстро осадила собственные чувства. Если сеньор Энрике, как и планировал, провел эту ночь или хотя бы ее часть в компании дона Алехандро и дона Ластиньо, то они оба по окончании разговора уже бы точно знали, Зорро был с ними или нет, и это, само собой, уже с самого раннего утра должна была разведать Керолайн. Но если фрейлина всего лишь стояла у кровати своей принцессы в обычной выжидающей стойке, то это свидетельствовало о том, что ничего сверхъестественного за ночь не произошло. В противном случае – а именно, если бы сеньор Монтеррей оказался героем в маске или действительно покинул гасиенду де ла Вега, как это было во сне, что многократно увеличило бы его шансы быть Зорро, – Керолайн стащила бы подругу с кровати уже через минуту после того, как узнала ошеломляющие известия, и вылила бы ей их на голову вместо кувшина воды.

Мысль о том, что Кери еще не успела узнать эти сведения от губернатора или отца, Изабелла отмела сразу же за их несостоятельностью, ибо фрейлина, скорее, несла бы вахту всю ночь под дверью гасиенды де ла Вега, чем упустила возможность первой получить информацию от ее непосредственных носителей, а слабо маячащая надежда на то, что дон Алехандро и дон Ластиньо не смогли распознать Зорро без маски, с каждой секундой становилась все менее вероятной, так как: во–первых, они провели слишком много времени вместе, пусть и полгода назад, но в непосредственном контакте; а во–вторых, если бы Зорро не хотел, чтобы его личность становилась известной, он не стал бы даже затевать это представление с сеньором Монтерреем.

Все эти доводы, несмотря на то, что Изабелла еще не осуществила заключительную проверку, говорили ей о том, что сеньор Энрике в самом деле являлся тем, кем представил его губернатор.

Тяжелый железный груз вновь медленно опустился на плечи, потому что это умозаключение означало не что иное, как очередное осознание полного неведения относительно судьбы Зорро и его людей. Девушка закрыла глаза и прислонилась спиной к стене.

Она уже было думала, что все закончилось. Но, оказывается, все еще было впереди. Конечно, ждать оставалось не полгода, а всего полдня, однако она уже чувствовала, что каждая его минута будет длиной в вечность.

Нет, об этом нельзя думать. Лучше все–таки до конца удостоверится, что она уяснила, что являлось фантазией, а что – реальностью, и таким образом вернуть себе землю под ноги.

Что было невозможного в этом сне? Изабелла загнула большой палец. Как минимум то, что никто в ее окружении не курил. А она точно видела облако густого белого дыма, который остался после разговора дона Алехандро и ее отца. Только это одно уже должно было навести ее на подозрения относительно действительности происходящего.

Что еще? Девушка надавила пальцами другой рукой на виски. Нет, думать о содержании разговора отца и крестного тоже нельзя. Это всего лишь сон. Мало ли, о чем его персонажи могли говорить. Это не более, чем игра воображения.

Итак, второе. Керолайн никогда в жизни себя бы так не повела. Слишком вызывающе, слишком невоспитанно, слишком вульгарно. Сидеть за диваном во время того, как те, кто на нем лежали…

Изабелла сжала голову еще сильнее. Это не важно, что там происходило. Она сделала долгий выдох. Это всего лишь сон. Просто сон. Такого не могло быть. Хоть Керолайн толком и не объяснила, как оказалась в главном зале, само ее присутствие там уже говорило о том, что это все не по–настоящему.

Что третье? Пожалуй, необъяснимая смена времени суток. Девушка точно помнила, что, когда уходил дон Алехандро, очень ярко светила луна. А как только появилась подруга, сразу взошло солнце. Да, между двумя этими ключевыми точками еще произошел диалог губернатора и его помощника, а сама Изабелла занималась приведением молодого человека в порядок, но все же эти события были слишком недолгими, чтобы небесные светила успели так быстро поменяться местами. Конечно, можно было бы списать потерю во времени на силу впечатлений после всего, что произошло: на ощущение дрожи его тела, на его хриплый стон и его крик у нее на плече…

Нет, все. Исключено. Это третий довод, и вдаваться в его подробности совершенно необязательно.

Четвертым пунктом, пожалуй, можно было считать ее перемещение между комнатами, потому что в один миг она находилась на диване в гасиенде де ла Вега, а во второй – оказалась в кровати в доме Линарес. Диалог с Кери, начатый во сне и продолжившийся в реальности, смог осуществиться из–за того, что зудение подруги над ухом она хоть и сквозь сон, но все же слышала, и поэтому ей казалось, что она говорит с Керолайн, находясь в главном зале дома губернатора; а когда она наконец вырвалась из объятий Морфея и открыла глаза, то, естественно, обнаружила себя в собственной спальне, где фрейлина все еще продолжала свою речь. Весьма же странное и нетипичное поведение последней вполне объяснялось не до конца проснувшимся сознанием Изабеллы, которое улавливало присутствие и голос подруги, но доносило его до дремлющего разума в крайне искаженной форме.

Девушка пошевелила рукой. Остался один свободный палец. Что можно было взять в качестве завершающего звена? Наверное, исчезновение Зорро из ее рук. Это произошло еще когда она находилась в гасиенде де ла Вега, но уже говорила с Керолайн. Молодой человек просто растворился в воздухе за ту секунду, на которую она отвернулась к окну.

Ах да… Еще есть шестое и седьмое несовпадение. Волосы Зорро не могли отрасти всего за полгода до самых плеч. А Давид не мог появиться на кухне после того, как Кери отправила его отдыхать.

Изабелла вздохнула. Как же тяжело во сне понять, что это сон. Ведь любое из обнаруженных ею противоречий должно было сказать ей о том, что все это лишь плод ее воображения. И все же она приняла их все.

Быть может, потому что она отказывалась осознавать нереальность этой ночи? Потому что так сильно хотела, чтобы он вернулся? Потому что хотела узнать, что с ним все в порядке и что он цел и невредим? Она отбрасывала один за другим все доказательства невозможности происходящего, только лишь чтобы быть с ним рядом…

Изабелла встряхнула головой и открыла глаза, сразу же встретившись с тремя внимательными взглядами. Верные друзья… Они ни разу не шелохнулись за все это время, словно боясь своим движением нарушить ход ее размышлений. Зато она начала чувствовать подобие стабильности в окружающем ее пространстве.

Надо же, этот способ подробного рассмотрения всех составных элементов какого бы то ни было события, которому научил ее при дворе учитель арифметики, уже столько лет действовал безотказно. Сосредоточение на мелочах и их пристальное изучение забирало на себя львиную долю внимания, что помогало отвлечь растревоженный разум от выбивающих из колеи мыслей.

Девушка расправила плечи и потянулась сжатым последние полчаса в тугую пружину телом. Это просто сон, вызванный ожиданием сегодняшнего дня и впечатлением от приезда сеньора Монтеррея. Надо приводить себя в приличный вид и выходить к завтраку, потому что их ночной гость, по–видимому, остался в гасиенде де ла Вега и, значит, составит им этим утром компанию за общим столом. Интересно будет посмотреть на него при дневном свете.

Тито пошевелился у нее в ногах. Девушка снова запустила пальцы в его густой мех и продолжила занятие по выведению быстро исчезающих узоров в черной лоснящейся шерсти, которое она прервала во время тяжелых раздумий и которое явно доставляло ее охраннику большое удовольствие. Хотя бы это она могла сделать сейчас для него после того, как он спас ее жизнь…

Ее надежные спутники тоже ждали возвращения хозяина. Чувствуют ли они его приближение? Ведь им неведомы числа и дни недели. Так же ли долго тянулись для них эти месяцы? Или они пролетели, как один миг, растворившись в общем потоке времени. Так же, как растворился в воздухе он. Бесследно. В одно мгновение. Хотя до этого был так реален, что она чувствовала даже его дыхание на своих губах.

По загорелой бархатной коже медленно разливался невидимый глазу румянец.

Его длинные волосы так невероятно шли ему. Он действительно стал похож на дикого зверя. Такого горячего и… – Изабелла чуть не задохнулась от нахлынувших на нее воспоминаний, – такого страстного…

Она испуганно осмотрелась по сторонам, словно боясь, что кто–то смог прочитать в ее мыслях последнее слово. Три молчаливых взгляда были все так же прикованы к ее глазам. Девушка подняла одну руку к бесконечным локонам и смущенно закрыла ими часть лица.

Неужели ей все это, в самом деле, приснилось? В том смысле, что это ведь должно было прийти ей в голову, чтобы найти отражение во сне. И ее состояние, и ее действия, и ее поведение. По спине побежали неприятные мурашки. Неужели это она так себя вела? Так развязно и бесцеремонно. Причем в этот раз она не могла оправдать себя действием вина и располагающей обстановкой в виде музыкантов, свечей и удивительной шелковой комнаты. И неважно, что это было во сне. Она же сказала ему такие слова! Да как у нее рот открылся, чтобы их пропустить?!

Облегчение после проведенной работы по укреплению почвы под ногами сейчас показало оборотную сторону и вывело на первый план всю откровенность родившихся в сознании событий.

Под ногами вновь раздалось виноватое поскуливание. Изабелла вздрогнула и обнаружила в своих пальцах зажатый клок шерсти.

– Прости–прости, – во второй раз судорожно зашептала она, понимая, что, если бы все то, что она пережила во сне, произошло по–настоящему, она бы больше никогда не посмела выйти за порог собственной спальни и так и провела бы в ней остаток жизни. – Я случайно, не сердись.

Слава Богу, что это только сон! И, слава Богу, Керолайн вытащила ее из него! Потому что, проспи она еще пару часов с таким же настроем, то сразу по окончании ночного отдыха ей впору было бы собирать вещи в монастырь…

– Значит, ты предпочитаешь общение с животными, а не со мной? – вдруг раздался сдавленный голос со стороны двери. Девушка резко подскочила на месте и от неожиданности отпрыгнула к стене. – Сбежать через окно хочешь от меня, да? Я не такой интересный собеседник, как они?

– Кери… – простонала Изабелла.