Путь Воина

– Говори, сержант! Спасибо, Марья! – сказал капитан, обращаясь одновременно к обоим. Марья молча ушла в хату, а сержант продолжил:

– Старлея доставили своевременно. Успели, благодаря подвернувшемуся транспорту. Его уже прооперировали. Военврач сказал, что его жизни ничего не угрожает. Ранение в правое легкое. Санинструктор ушел к себе, а со мной вот – лейтенант прибыл.

– Наш человек, – добавил он. Капитан вопросительно повернулся в сторону Виктора.

– Лейтенант Кошелев! Прибыл для прохождения дальнейшей службы, – отрапортовал Виктор.

Капитан бросил взгляд на его нашивку о ранении и сказал:

– Гвардии капитан Лысенко Сергей Петрович. Командир отдельной разведывательной роты. Где воевали, откуда прибыли?

– Да, я почти не воевал, товарищ гвардии капитан. Так, один бой за высоту и ранение… Прибыл с N-ского пехотного училища после выпуска.

– Что-то, поздновато для выпуска…

– Для меня был отдельный выпуск, в связи со сложившимися обстоятельствами.

– Ладно! Разберемся потом. Отдайте документы писарю роты для оформления, размещайтесь, затем представим личному составу роты, а вечером жду вас на ужин ко мне, с остальными командирами взводов. Васильев, проводи!

***

На построении, Кошелев был представлен личному составу роты, в качестве командира второго взвода. Виктор разместился со своими подчиненными в одной из хат. Дислокация роты в большом селе позволяло разместить личный состав по домам.

До ужина, предстоящего у командира роты, Виктор познакомился со своим взводом. По возможности, сколько времени хватило, изучил их «солдатские» книжки. Вернее они назывались Красноармейскими книжками, где записываются все данные на бойца. Красноармейскую книжку каждый должен был иметь при себе. Не Личное дело, конечно, но для краткого знакомства сойдёт.

Это позволило в кратчайшие сроки, благодаря отменной памяти, изучить данные на подчиненных. Конечно, настоящее знакомство произойдет лишь в деле, повседневном общении. Но он уже мог без запинки назвать тех бойцов по фамилии, чьи книжки успел просмотреть. Сделал это так: попросил заместителя комвзвода собрать у бойцов книжки, разложить стопками по отделениям и начал просматривать по диагонали все странички книжки. Затем приглашал бойцов по одному, при этом он определял хозяина книжки, называл по фамилии, находил в стопке его книжку, вручал обратно. И так с каждым. Прервал свои упражнения памяти и знакомство, лишь когда посыльный позвал его к командиру. Осталось познакомиться ещё с одним отделением, ну, да ладно, завершит потом.

У командира роты собрались все командиры взводов, за исключением командира третьего, который угодил с ранением в медсанбат. Судя по тяжести ранения, не скоро вернётся. Скорее всего, отправят долечиваться в тыловой госпиталь.

Ужин был у командира хорош – давно Виктор не ел такого вкусного борща со сметаной и чесноком. Да зелень на столе, да хлеб пахучий, да разносолы, да картошечка вареная, да присыпанная укропчиком…

Ели молча. Молчал командир – молчали все. Лишь однажды Виктор не удержался:

– Эх, хорошо! Вкусный борщ!

– Это наша Марьюшка постаралась, – сказал капитан. – У неё по другому не бывает.

– Ну скажете уж, Сергей Петрович, – засмущалась Марья, наблюдавшая за ними от печки. – Вы ешьте, ешьте! Я ещё добавлю…

– Не откажусь, – отозвался Виктор.

После нескольких дней в дороге на сухом пайке, сегодняшний ужин ему казался царским пиром. И он потешил свой желудок ещё одной порцией борща. Когда капитан, наконец, увидел, что новоприбывший насытился – остальные давно уже отложили ложки – предложил всем выйти во двор.

Здесь они сели кружочком под абрикосовыми деревьями на лавочки и закурили. Вернее курили все, кроме капитана.

– У нас в роте определенная традиция, – начал капитан, обращаясь к Виктору. – Завтрак в одиночестве, обед со взводом, ужин у меня. Это, конечно, в период тишины, когда нет боевых выходов, как сегодня. Так вот, после ужина у нас традиционно происходит командирский разбор «полетов». Но сегодня у нас не совсем традиционно. Группа разведчиков со старшим лейтенантом Егоровым попала в засаду. Егоров тяжело ранен, задание не выполнено.

Капитан Лысенко слегка поежился от неприятных мыслей, качнул головой и продолжил:

– Егорова нет – докладывать ситуацию некому, кроме сержанта Васильева. Я с ним уже беседовал. Потому информацию по провалу операции доведу сам. Командование крайне не довольно. Начальник разведки дивизии лично прибыл сегодня сюда, чтобы изучить ситуацию на месте. Готовится большое наступление. Нужна постоянная, регулярная информация по противнику. А кто это может добыть кроме нас? Никто! Это наша основная работа!

Капитан начал повышать голос, и в нем уже слышались металлические нотки:

– Почему провалили операцию? – спросил он. И сам же ответил. – Самоуверенность, вкупе со страхом. Самоуверенно пошли по неизученному маршруту, нарвались на засаду – это ещё надо выяснить, что за засада, откуда знали о движении группы. К самоуверенности, в последующем, присоединился страх неизвестности. В результате задание провалено. Чему я вас учу?! Это хорошо, что обошлось только ранением командира группы, и они смогли вынести своего командира без других потерь. А могли всю группу там оставить…

– Завтра поведу группу сам, – продолжил капитан. – За меня остаётся командир первого взвода.

– Есть!

– Разрешите мне с вами, товарищ гвардии капитан? – это подал голос Кошелев.

– Нет! – твёрдо сказал командир роты. – Я пока не могу быть уверен в вас. Не обижайтесь, но вы ещё не разведчик. Грубо говоря – подчинённые не слышат – вы вообще никто. Через неделю-другую интенсивной подготовки, возможно, что-то из вас можно слепить. И то, при наличии базы. Это я проверю после возвращения с задания. А пока изучайте личный состав, знакомьтесь, общайтесь с командирами и вникайте в работу.

***

Ночью, уже ближе к рассвету, группа во главе с капитаном ушла на задание. Задание было крайне сложным. Нужен язык. Причем язык нужен конкретно владеющий информацией об укрепрайоне Перекопского перешейка. По поступившей оперативной информации был такой человек – оберст-лейтенант инженерной службы Шульц. В крайнем случае, при невозможности захватить его, то штабс-фельдфебель укрепрайона Вольфганг Груббер – этот является, практически, правой рукой Шульца и владеет не меньшей информацией. И передвигаются они по району вместе. Штабс-фельдфебель непосредственно принимал участие в строительстве долговременных укрепленных позиций.

Утром, замкомвзвода увёл подчиненных Кошелева на практические занятия за село. Виктор полностью доверился ему, лишь со стороны наблюдая, как разведчики тренируются. Ему было интересно, ведь он и сам был неплохим спортсменом. До войны занимался парашютным спортом, в училище увлёкся боксом, гиревым спортом – неоднократный призёр соревнований. В училище преподавали рукопашный бой, штыковой бой (тут ему вспомнился, как неудачно провёл свой реальный штыковой бой в той злополучной высоте). Правда в военном училище больше внимания уделялось на общефизическую подготовку, преодолению препятствий, владению холодным оружием, штыком. «…умело сочетая огонь и движение, сблизиться с противником, атаковать его, уничтожить в рукопашной схватке или захватить в плен и закрепить за собой захваченную местность…» – тут же пришли на ум строки из Боевого устава пехоты.

Разведчики немного размялись, разбились на пары – провели схватки, но не это было главным. Виктору показалось странным, что они уселись в круг «по-турецки», руки сложили на колени, закрыли глаза и будто уснули. Кошелев, даже устал ждать. Хотел уже окликнуть – сделать замечание, но тут к нему подошёл один из офицеров роты. Это был командир первой роты с птичьей фамилией Синицын.

– Что? – спросил он, и в шутку надвинул пилотку Кошелева на нос. – Наблюдаешь? Ну, наблюдай, наблюдай! Ещё не такое увидишь! У нас командир особенный.

– А что они делают? – спросил Виктор, поправляя пилотку.

– Созерцают. Укрепляют дух и тело. Медитация называется. И ты знаешь, помогает. Это наш командир придумал – созерцать на каждом занятии.

– Странно, – сказал Кошелев. – Я ничего подобного раньше не видел.

– То ли ещё будет, – усмехнулся Синицын. – Вот, вернётся командир…

– А расскажи мне про него! – перебил Виктор.

– Ну, пойдём в тенёчек присядем, расскажу.

Они отошли в сторонку, к одиноко стоящей сосне с кривым стволом и широкой кроной. Виктор распинал сапогом в стороны упавшие прошлогодние сухие шишки и первым уселся, прислонив спину стволу дерева. Синицын примостился рядом.

– Капитан Лысенко прибыл к нам год назад, когда прежнего командира убило, – начал повествование Синицын. – Сам я давно здесь – с момента формирования. Капитан ещё не был капитаном тогда, а всего лишь старший лейтенант. Приехал он к нам из Дальнего Востока. То ли из Хабаровска, то ли из Владивостока. Есть мнение, что он раньше жил в Японии. И фамилия у него настоящая не Лысенко. Но это нам не ведомо. Сам он особенно не распространяется о своей прежней жизни.

Синицын поерзал на месте, пытаясь принять удобную позу, вытащил из под себя шишку, подвинулся ближе к стволу и тоже прислонился к сосне. Запустив шишку в сторону, продолжил:

– Главное, что он отличный командир. Строгий – панибратства не допускает. Со всеми на вы. И с собственной философией и мировоззрением. Но это службе не мешает, а наоборот. Все эти медитации – оттуда. Совершенно владеет своим телом, отличный стрелок и боец. Тут у нас в разведке есть разные люди – спортсмены, боксеры, просто сильные люди. Но ни один из них не выдерживает и минуты рукопашного боя с ним. Очень ловкий и выносливый. Такое ощущение, что этот человек не знает ни усталости, ни боли. На боевых выходах за его темпом не угнаться. А один раз видел, как в лесу в него попал самострел – видимо, оставленный охотниками ещё до войны – стрела воткнулась ему в плечо. А он хоть бы какой звук издал – молча постоял некоторое время, вытащил стрелу, зажал рану рукой. Так и стоял, пока его не перебинтовали. Мы ещё два дня ходили, ни разу не пожаловался. Говорит, что с болью надо дружить, уметь разговаривать. И тогда она отступит. Вот такой он, наш капитан.

Виктор слушал Синицына не перебивая, внутренне радуясь тому, что судьба предоставила возможность встретить такого удивительного человека. Он непременно станет как Лысенко. Попросит его научить всему, что тот умеет.

Тем временем, утренние занятия разведчиков закончились, замкомвзвода доложил Кошелеву об этом и они строем направились в село. А старший лейтенант Синицын остался со своим взводом. Слышно было, что он распекал своих – несмотря на то, что был занят беседой с Виктором, не забывал наблюдать за действиями взвода. Заставил повторить некоторые элементы. Да уж, тяжело в учении, зато легко в бою.

Глава 4. Перекопский вал