Сила спокойствия

• Видеть всю шахматную доску. Принимать жесткие решения.

• Управлять своими эмоциями. Определять правильные цели.

• Работать под давлением. Управлять отношениями.

• Вырабатывать новые привычки. Быть производительным.

• Быть физически совершенным. Ощущать удовлетворенность.

• Ловить моменты смеха и радости.

Спокойствие – это ключ ко всему.

Для того чтобы стать лучшим родителем, лучшим художником, лучшим инвестором, лучшим спортсменом, лучшим ученым, лучшим человеком. Разблокировать все, на что мы способны в этой жизни.

ЭТО СПОКОЙСТВИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТВОИМ

Любой, кто концентрировался настолько сильно, что его озаряло вдохновение, знаком со спокойствием. Если кто-то приложил все усилия, ощутил гордость свершения и понял, что в загашнике не осталось абсолютно ничего, – это спокойствие. Если кто-то шагнул вперед и выплеснул в толпу все тренировки в едином миге выступления – это спокойствие, хотя здесь есть и активное движение. Если кто-то провел время с мудрым человеком и увидел, как тот за две секунды решает проблему, месяцами лишавшую нас равновесия, – это спокойствие. Если кто-то бродил в одиночку по тихой улочке ночью в снегопад, смотрел, как свет мягко падает на пушистые хлопья, и ему становилось теплее оттого, что он ощущал себя живым, – это тоже спокойствие.

Смотреть на пустую страницу, видеть, как слова превращаются в блестящую прозу, и недоумевать, откуда они взялись; стоять на мелком белом песке, смотреть на окружающую природу и ощущать себя частью чего-то большего; проводить тихий вечер с любимым человеком; радоваться, что сделал что-то хорошее; сидеть наедине со своими мыслями и впервые обрести способность думать о них так же, как мы думаем их. Это – спокойствие.

Есть определенная невыразимость того, о чем мы говорим, невозможность объяснить состояние, которое Райнер Рильке описывал как «полную тишину»[6 - В немецком оригинале ganz stille – буквально «совсем тихо». Прим. ред.], когда «все смутное случайное уснуло»[7 - Перевод С. В. Петрова. Прим. пер.]. «Мы говорим о постижении дао, – сказал однажды Лао-цзы[8 - Лао-цзы – древнекитайский философ, основоположник даосизма. Историчность этой фигуры подвергается сомнению. Прим. пер.], – на самом деле постигать нечего». Можно также позаимствовать ответ учителя, которого ученик спросил, где таится дзен: «Вы ищете быка, на котором сидите».

Вы уже пробовали спокойствие раньше. Вы ощущали его в своей душе.

И вы хотите большего – вам нужно большее.

Вот почему цель этой книги – показать, как раскрыть и использовать спокойствие, которое у нас уже есть. Она о культивировании и соединении с мощной силой, данной нам с рождения, – той, которая атрофировалась в современной занятой жизни. Эта книга – попытка ответить на актуальный вопрос нашего времени: если спокойные мгновения – это лучшие мгновения, если так много мудрых и добродетельных людей воспевают им хвалу, то почему же они так редки?

Ответ таков: мы можем владеть спокойствием, но доступ к нему непрост. Нужно по-настоящему прислушиваться, чтобы услышать, как оно говорит с нами. А для ответа требуются выдержка и умение. «Чтобы сохранять разум в спокойствии, нужна чудовищная дисциплина, – напоминал себе в дневнике комик Гарри Шендлинг, – и это должно быть величайшим обязательством в вашей жизни».

На следующих страницах излагаются истории и стратегии мужчин и женщин, которые точно так же, как вы, боролись с шумом и рутиной жизни, но смогли преуспеть, обретя спокойствие. Вы прочтете истории о триумфах и испытаниях Джона Кеннеди и Фреда Роджерса, Анны Франк и королевы Виктории; истории о Христе и Тайгере Вудсе, Наполеоне, композиторе Джоне Кейдже, Садахару О, Розанне Кэш, Дороти Дэй, Будде, Леонардо да Винчи, Сократе и Марке Аврелии.

Мы будем опираться на поэзию и романы, философские тексты и научные исследования. Мы совершим набеги на все доступные школы и все эпохи, чтобы найти стратегии, которые помогут нам направлять мысли, справляться с эмоциями и владеть своим телом. Мы можем делать меньше. Но при этом делать больше. Достигать большего, но нуждаться в меньшем. Чувствовать себя все лучше.

Для того чтобы достичь спокойствия, нам нужно сосредоточиться на трех областях – вечной троице разума, тела и души: голове, сердце и плоти.

В каждой области мы будем стремиться уменьшить расстройство и возмущение, которые делают спокойствие невозможным, чтобы прекратить воевать с миром и самим собой и установить вместо этого прочный внешний и внутренний мир.

Вы знаете: это то, чего вы хотите, – и то, чего вы заслуживаете.

Вот почему вы взяли в руки эту книгу.

Давайте ответим на вызов вместе. Давайте искать и ловить то спокойствие, к которому мы стремимся.

Часть I. Разум

Ибо ум воистину беспокоен, о Кришна!
Он бурный, упорный, трудно сдерживаемый!
Мне думается, что его так же трудно обуздать, как трудно сдержать ветер![9 - Перевод В. Антонова. Прим. пер.]

    Бхагавадгита

Сфера разума

Весь мир изменился за несколько часов между тем, когда Джон Кеннеди отправился спать 15 октября 1962 года, и тем, когда он проснулся на следующее утро.

Пока президент спал, ЦРУ установило: на Кубе, всего в полутора сотнях километров от берегов США, идет оборудование позиций для советских баллистических ракет средней и большой дальности. Как сообщил Кеннеди ошарашенной американской общественности через несколько дней, «каждая из этих ракет способна поразить Вашингтон, Панамский канал, мыс Канаверал, Мехико, любой другой город в юго-западной части Соединенных Штатов, в Центральной Америке или в Карибском море».

Когда президент получил первую информацию о событиях, которые известны как Карибский (или Кубинский ракетный) кризис, или просто «Тринадцать дней», ставки уже были чудовищными. Ожидалось, что при первых ударах США и СССР с обеих сторон погибнет не менее семидесяти миллионов человек. Причем цифра была гипотетической: никто не знал, насколько ужасной станет ядерная война.

Но Кеннеди знал наверняка: он столкнулся с беспрецедентной эскалацией холодной войны между США и СССР. Какие бы факторы ни породили кризис, какой бы неотвратимой ни казалась война, ему нужно было хотя бы не ухудшить ситуацию. Поскольку реальная война могла бы положить конец жизни на планете Земля.

Кеннеди был молодым президентом, выходцем из богатой семьи. Его жестко воспитывал отец, который ненавидел проигрывать; семья шутила, что ее девиз – «Не злись, а поквитайся». У Джона практически не было руководящего опыта, поэтому неудивительно, что первые полтора года его президентства оказались не особо удачными.

В апреле 1961 года Кеннеди попробовал вторгнуться на Кубу и свалить Фиделя Кастро, но попытка десанта в бухте Кочинос с треском провалилась. Через несколько месяцев советский руководитель Никита Хрущев во время ряда дипломатических встреч в Вене подавил заокеанского лидера в свойственной ему манере – Кеннеди называл это «самой неприятной вещью в жизни». Ощущая политическую слабость оппонента и, вероятно, зная о хронических физических проблемах из-за болезни Аддисона[10 - Болезнь Аддисона – гипокортицизм: заболевание надпочечников, при котором снижается производство гормона кортизола. Прим. ред.] и травм спины, полученных во время Второй мировой войны, Хрущев не раз лгал Кеннеди об оружии, размещенном на Кубе: он уверял, что оно предназначено исключительно для защиты.

Во время Карибского кризиса Кеннеди, как рано или поздно случается с любым лидером государства, столкнулся с трудным испытанием, осложненным личными и политическими обстоятельствами. Возникло множество вопросов: зачем Хрущев так себя ведет? Какова его конечная цель? Чего он пытается добиться? Есть ли способ решить проблему? Что думают советники? Какие есть варианты у самого Кеннеди? Способен ли он справиться с такой задачей? Есть ли у него все необходимое? От ответов на эти вопросы зависела судьба миллионов людей.

Предложение советников последовало незамедлительно и было решительным: позиции ракет нужно уничтожить, задействовав всю военную мощь страны. Каждая секунда промедления угрожает безопасности и репутации Соединенных Штатов. Сразу после внезапной атаки на ракеты нужно осуществить полномасштабное вторжение американских войск на Кубу. По словам советников, это не только оправдано действиями СССР и Кубы, но и является единственно возможной реакцией президента США.

Логика была примитивной, но вполне удовлетворительной: на агрессию нужно отвечать агрессивно – платить той же монетой. Но была единственная проблема: окажись эта логика неверной, оправдываться за ошибку было бы не перед кем: все были бы мертвы.

В первые дни своего президентства Кеннеди поддался давлению ЦРУ, и операция в бухте Кочинос была провалена. Но в этот раз он удивил всех своей непреклонностью. Недавно он прочитал книгу Барбары Такман «Августовские пушки»[11 - Книга о предпосылках и начале Первой мировой войны. За это произведение Барбара Такман в 1963 году получила Пулитцеровскую премию. См.: Такман Б. Августовские пушки. М.: АСТ, 2014. Прим. ред.] о начале Первой мировой войны. Автор вывела образы самоуверенных мировых лидеров, которые торопятся вступить в конфликт и, однажды начав, уже не могут остановиться. Кеннеди хотел, чтобы никто не спешил, а мог подумать о возникшей проблеме.

По сути, такова первая обязанность лидера и человека, ответственного за принятие решений. Наша работа – не «прислушиваться к внутреннему голосу» или зацикливаться на первом впечатлении; нам нужно быть достаточно сильными, чтобы сопротивляться стандартному мышлению, которое слишком аккуратно, слишком убедительно и потому почти всегда неверно. Если не лидер возьмет паузу для формирования ясного понимания общей картины, то кто? Если не лидер продумает весь путь до конца, то кто?

В рукописных заметках Кеннеди тех дней мы видим своего рода медитативный процесс, с помощью которого президент пытался сделать именно это. На многочисленных страницах он писал: «Ракета. Ракета. Ракета», «Вето. Вето. Вето». Или: «Лидеры. Лидеры. Лидеры».

На одной странице отражено его нежелание действовать в одиночку или эгоистично: «Консенсус. Консенсус. Консенсус. Консенсус. Консенсус. Консенсус». В желтом блокнотике на одной из встреч Кеннеди нарисовал два парусника: он успокаивал себя мыслями об океане, который так любил. А работая в Белом доме, словно проясняя для себя единственное, имеющее значение, он написал кратко: «Мы требуем вывода ракет».

Возможно, именно заседая с советниками, Кеннеди вспомнил пассаж из книги, которую военный теоретик Лиддел Гарт посвятил стратегии. Несколькими годами ранее будущий президент писал рецензию для журнала Saturday Review of Literature, где привел цитату:

Во всех обстоятельствах сохраняйте хладнокровие. Имейте неограниченное терпение. Никогда не загоняйте оппонента в угол, всегда помогайте ему сохранить лицо. Ставьте себя на его место, чтобы видеть ситуацию его глазами. Избегайте чувства превосходства и непогрешимости – ничто так не ослепляет.

Эти слова стратега стали девизом Кеннеди во время Карибского кризиса. «Мне кажется, нам следует подумать, почему русские так поступили», – сказал он своим советникам. «Какое преимущество они надеются получить? – спрашивал он с неподдельным интересом. – Должна быть какая-то главная причина, почему Советы так себя повели». Как писал Артур Шлезингер, советник и биограф Кеннеди, «со своей способностью понимать чужие проблемы президент мог увидеть, как угроза миру выглядит из Кремля».

Это понимание помогло ему правильно отреагировать на неожиданную и опасную провокацию и предположить, как Советы ответят на его реакцию. И Кеннеди понял: Хрущев разместил ракеты на Кубе, поскольку полагал, что Америка слаба. Но это не означало, что русские считали свою позицию сильной. Кеннеди понял: на такой риск пойдет только отчаянная нация. Понимание пришло после долгих дискуссий с командой ExComm – членами Совета национальной безопасности США и несколькими советниками. Президент начал разрабатывать план.

Военный удар по Кубе, по мнению советников, вряд ли стал бы стопроцентно эффективным, но он однозначно был необратим. Кеннеди задавался вопросами: что после? Сколько человек погибнут при вторжении? Как мир отреагирует на нападение большой страны на маленькую, пусть даже для отражения ядерной угрозы? Что сделают русские, чтобы сохранить лицо? Как защитить своих солдат на острове? Эти вопросы привели Кеннеди к мысли о блокаде Кубы. Почти половина советников выступила против такого шага, но президент выбрал именно его – он сохранял варианты.

Блокада была реализацией мудрости одного из любимых выражений Кеннеди: «использовать время как инструмент». Она дала обеим сторонам шанс просчитать ставки и предлагала Хрущеву возможность вновь рассмотреть предполагаемую слабость Кеннеди. Некоторые впоследствии упрекали президента и за такой выбор. Зачем вообще бросать вызов России? Почему эти ракеты настолько важны? Разве у США нет достаточного количества собственных ракет, нацеленных на Советский Союз? Кеннеди не был глух к этим аргументам, но, как он объяснял народу в обращении 22 октября, отступать было некуда:

Мы получили хороший урок в 1930-е годы: агрессивное поведение, если его не контролировать и оставлять без внимания, ведет к войне. Эта нация против войны. Мы также верны своему слову. Мы нацелены предотвратить применение этих ракет против нашей или любой иной страны, а также обеспечить их вывод из Западного полушария. Мы не будем без необходимости или превентивно рисковать началом всемирной ядерной войны, в которой даже плоды победы будут горькими, но мы и не уклонимся от любого риска, с которым придется столкнуться.

Самое примечательное то, насколько спокойно Кеннеди пришел к этому заключению. Ситуация была колоссально напряженной, но сегодня мы можем услышать в сохранившихся аудиозаписях, увидеть в протоколах и на снимках того времени, насколько все были открыты и готовы сотрудничать. Ни борьбы, ни повышенного тона, ни взаимных попреков. Когда обстановка накалялась, Кеннеди обращал все в шутку.

Президент не давал своему эго доминировать в дискуссиях и не позволял делать это никому. Если он ощущал, что своим присутствием мешает советникам высказываться откровенно, он просто выходил – и обсуждение становилось свободнее. Он не считался с политикой партий, не оглядывался на былое соперничество: Кеннеди открыто консультировался с тремя предыдущими президентами США и приглашал бывшего госсекретаря Дина Ачесона на заседания высшей степени секретности.