Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию

…игнорировать соблазны и провокации;

…держать эмоции под контролем;

…терпеть мучительные трудности.

Самодисциплина – это способность отдавать все, что у вас есть, и воздерживаться от соблазнов. Есть ли в этом какое-то противоречие? Нет, только равновесие. Мы чему-то сопротивляемся, что-то преследуем; всегда поступаем сдержанно, осознанно, разумно, не увлекаясь.

Умеренность – это не лишение, а владение собой: физически, умственно, духовно. Это значит требовать от себя максимум, когда никто не видит и вроде бы можно позволить себе расслабиться. Чтобы так жить, требуется мужество, – и не просто потому, что это трудно, а потому, что это выделяет вас среди других.

Дисциплина, таким образом, одновременно является понятием прогностическим и предсказуемым. Она повышает вероятность того, что вы добьетесь успеха, и гарантирует, что в любом случае – при удаче или поражении – вы будете великолепны. Верно и обратное: отсутствие дисциплины подвергает вас опасности, одновременно влияя на то, кто и что вы есть.

– –

Вернемся к Эйзенхауэру и его идее о том, что свобода – это возможность для самодисциплины. Разве его собственная жизнь не доказывает это? Прежде чем он получил звание генерала, ему пришлось примерно 30 лет служить на малопривлекательных военных должностях и смотреть, как коллеги завоевывают медали и признание на полях сражений.

Когда в 1944 году его назначили верховным главнокомандующим войсками союзников во Второй мировой войне, под его началом и в полной его власти неожиданно оказалась армия численностью около 3 миллионов человек – и это была только вершина всей военной экономики, где трудилось более 50 миллионов человек.

Всего же союз наций насчитывал более 700 миллионов граждан, и Эйзенхауэр обнаружил, что не только не свободен от правил, но и должен спрашивать с себя больше, чем когда-либо. Он пришел к выводу, что лучший способ руководить – не принуждение или приказ, а убеждение, компромисс, терпение, контроль над своим характером и, самое главное, личный пример.

Эйзенхауэр вышел из войны победителем из победителей, добился невиданного доселе успеха, которого, надеюсь, никогда не достигнет снова ни один воитель. А затем, уже в качестве президента обеспечивая контроль над арсеналом ядерного оружия, он был буквально самым могущественным человеком в мире. Практически никто не мог указать ему, что делать. Не было ничего, что могло бы остановить его. И никого, кто не смотрел бы на него с восхищением или не отводил взгляда в страхе.

Однако президентство Эйзенхауэра не повлекло ни новых войн, ни применения этого ужасного оружия, ни эскалации конфликта. Президент покинул пост, дальновидно предупредив о механизме, порождающем войну, – о так называемом военно-промышленном комплексе.

Действительно, наиболее примечательное применение силы при исполнении Эйзенхауэром служебных обязанностей – отправка подразделения 101-й воздушно-десантной дивизии для защиты группы чернокожих детей по дороге в школу[12 - В 1954 году суд признал незаконным раздельное обучение белых и черных детей, однако во многих местах этому решению не подчинились. В 1957 году губернатор штата Арканзас распорядился окружить школу в г. Литл-Рок, чтобы не пропустить в нее девять чернокожих учеников. Толпа белых запугивала детей, и они несколько недель вынужденно провели дома. Мэр обратился к президенту, и Эйзенхауэр приказал ввести в город войска. В течение двух месяцев десантники сопровождали детей в школу и охраняли их. Вся девятка получила образование, хотя в школе их продолжили травить и после ухода солдат.].

Были тогда скандалы? Обогащение? Нарушенные обещания?

Не было.

Его величие, как и всякое истинное величие, коренилось не в агрессии, не в эго, не в неуемном аппетите или огромном состоянии, а в простоте и сдержанности – в том, как он управлял собой. Это, в свою очередь, давало ему право руководить другими. Сравните его с завоевателями того времени. Гитлер. Муссолини. Сталин. Сравните Эйзенхауэра с его современниками. Макартур. Паттон. Монтгомери. Сравните его с коллегами прошлого. Александр Македонский. Ксеркс. Наполеон. И у нас останется то, чему мы действительно удивляемся, – не честолюбие, а умение владеть собой. Самосознание. Умеренность.

Как-то мать процитировала молодому Эйзенхауэру стих из Книги притчей: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города»[13 - Пр., 16:32.]. Она преподала сыну урок, какой Сенека пытался дать правителям: «Самый полновластный – тот, кто властвует собою»[14 - Луций Анней Сенека «Нравственные письма к Луцилию», 90.34. Перевод С. А. Ошерова.].

Эйзенхауэр буквально покорил мир, сначала победив себя.

И все же существует какая-то часть нашего «я», которая восхищается теми (а может быть, и завидует им), кто позволяет себе больше, кто придерживается сниженных стандартов, – рок-звездами, знаменитостями, злодеями. Кажется, так проще, так веселее. Возможно, это даже способ преуспеть.

Но так ли это?

Нет, это иллюзия. При ближайшем рассмотрении оказывается, что никому не достается больше трудностей, чем лентяю. Никто не испытывает больших мучений, чем обжора. Ничей успех не оказывается короче, чем у безрассудного или бесконечно честолюбивого. Неспособность реализовать свой потенциал – ужасное наказание. Жадность меняет правила игры, мешая человеку насладиться тем, что у него есть. Даже если внешний мир восторгается, то внутри – только страдание, отвращение к себе и зависимость.

Что же касается умеренности, то древние любили метафору возничего, управляющего колесницей. Чтобы победить в скачках, нужно не только заставить коней бежать быстро, но и держать упряжку под контролем, успокоить свои нервы, унять дрожь животных, крепко держать поводья, чтобы управлять лошадьми с предельной точностью даже в самых сложных условиях.

Возничий должен понимать, как сбалансировать строгость и доброту, когда нужно легкое, а когда жесткое касание. Он должен контролировать себя и животных, чтобы при необходимости выжимать каждую каплю скорости. Ездок без контроля поедет быстро, но неизбежно потерпит катастрофу. Особенно на крутых поворотах арены и на изгибах неровной жизненной дороги. Особенно когда этого жаждут толпа и конкуренты.

Только дисциплина дает возможность все создавать, она же дает возможность и все совершенствовать.

Назовите по-настоящему великого человека без самодисциплины. Назовите хотя бы одно несчастье, которое, по крайней мере частично, не коренилось бы в недостатке самодисциплины.

Суть жизни больше содержится не в таланте, а в нраве. И в умеренности.

Люди, которыми мы восхищаемся и с которыми встретимся в этой книге (Марк Аврелий, королева Елизавета II, Лу Гериг, Ангела Меркель, Мартин Лютер Кинг – младший, Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль), вдохновляют сдержанностью и самоотдачей.

Поучительные исторические примеры (Наполеон, Александр Македонский, Юлий Цезарь, король Георг IV) ошеломляют нас ущербом, который известные личности нанесли сами себе. В каждом из нас скрыто множество личностей, и иногда мы видим в одном и том же человеке и чрезмерность, и сдержанность – и мы можем учиться у обеих.

Свобода требует дисциплины.

Дисциплина дает нам свободу.

Свобода и величие.

Ваша судьба там.

Возьметесь за поводья?

Часть I. Внешний вид (тело)

Наше тело – это наша слава, наш риск и наша забота.

    Марта Грэм[15 - Марта Грэм (1894–1991) – американская танцовщица и хореограф.]

Мы начинаем с себя – с физической формы. В Первом послании Павла к коринфянам нам указано усмирять и подчинять свое тело[16 - «Но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор., 9:27).]. Римская традиция, согласно стоикам, заключалась в выносливости, неприхотливости в еде и умеренном использовании материальных благ. Стоики носили функциональную одежду и обувь, ели из простых тарелок, умеренно пили из обычных бокалов и искренне соблюдали обычаи древней жизни.

Мы сочувствуем им? Или восхищаемся их простотой и достоинством?

В мире изобилия каждый должен бороться со своими желаниями, побуждениями, а также вести вечную битву, чтобы укрепить себя перед жизненными превратностями. Речь не о прессе кубиками и не о том, чтобы избегать всего, доставляющего удовольствие, а о развитии силы духа, необходимой для избранного нами пути. О способности преодолевать дистанцию и избегать на этом пути тупиков и миражей.

Если мы не управляем собой, то кто и что управляет нами? Внешние силы. Лень. Напасти. Энтропия. Атрофия. Мы трудимся сегодня и всегда, потому что именно для этого пришли в этот мир. И мы знаем: потакать своим центрам удовольствия – легко и приятно, но на деле этот путь оказывается очень болезненным.

Власть над телом…

Он играл, несмотря на лихорадку, головные боли и мучительные боли в спине, на растяжения мышц и травмы голеностопа. На следующий день после того, как со скоростью 130 километров в час ему в голову влетел мяч, он надел на игру бейсболку Бейба Рута[17 - Бейб Рут (1895–1948) – один из величайших бейсболистов в истории.], потому что на шишку не налезла его собственная.

Лу Гериг[18 - Лу Гериг (1903–1941) – выдающийся бейсболист, за выносливость получил прозвище Железный Конь.] провел в качестве защитника первой базы в клубе New York Yankees 2130 игр подряд, и этот рекорд физической выносливости продержался еще пять с половиной десятилетий. Он просуществовал так долго, что даже перестал выглядеть невероятным.

Регулярный сезон в Главной лиге бейсбола (MLB) в то время состоял из 152 игр. Yankees выходили в плей-офф почти каждый год и целых семь раз добирались до Мировой серии[19 - Финальная серия игр в Главной лиге бейсбола (сейчас – до четырех побед).].

Гериг играл с апреля по октябрь 17 лет без отдыха – на самом высоком уровне, какой только можно представить. В межсезонье игроки устраивали показательные матчи, иногда отправляясь для этого даже в Японию. С Yankees Гериг проехал по стране не менее 300 тысяч километров – в основном на поезде и автобусе – и сыграл 350 даблхедеров[20 - Два матча в один день между теми же соперниками.].

Он не пропустил ни одной игры.

И не потому, что никогда не получал травм или не болел, а потому, что был Железным Конем. Он отказывался сдаваться, преодолевал боль, пересекал грань физических возможностей – для других это было бы оправданием. Однажды ошеломленные врачи насчитали на рентгеновских снимках рук Герига семнадцать сросшихся переломов. За карьеру он ломал почти все пальцы, но это не только не замедлило игрока – он не говорил о травмах ни слова.

В каком-то смысле даже несправедливо, что Гериг знаменит в основном серией сыгранных подряд матчей – этот факт затмевает остальные выдающиеся статистические показатели.

Среднее количество отбитых за карьеру ударов составляет у Герига невероятные 34 %; в важных матчах цифра была еще выше: во всех матчах Мировых серий – 36,1 %, а в двух из них – больше 50 %. Гериг сделал 493 хоумрана, в том числе 23 гранд-слэма[21 - Хоумран – удар, после которого бьющий игрок сумел пробежать все базы. Гранд-слэм – хоумран в ситуации, когда все базы заняты игроками нападающей команды (в этом случае команда получает сразу четыре очка).]. Этот рекорд продержался более семи десятилетий. В 1934 году Гериг стал третьим игроком, получившим Тройную корону MLB[22 - Достижение отбивающего. RBI (run batted in) – количество очков, которое заработала команда после удара отбивающего (бэттера).] – за лидерство в лиге по среднему проценту отбитых мячей, числу хоумранов и RBI. Он занимает шестое место в истории по RBI (1995), и это фактически делает его одним из самых эффективных бейсболистов всех времен.

Знаменитая серия началась в июне 1925 года, когда Гериг заменил Уолли Пиппа – легенду Yankees. Гериг дважды стал MVP (самым ценным игроком сезона), семь раз участвовал в Матче всех звезд, шесть раз выиграл Мировую серию. Его ввели в Национальный зал славы бейсбола, и он – первый игрок, чей номер навсегда был выведен из обращения.