Мужество. Почему смелым судьба помогает

Ее работа под огнем в Крыму с серьезным риском для жизни вдохновила на создание Красного Креста. Ее новаторские труды, пионерские разработки по систематизации ухода за больными и людьми из групп риска продолжали приносить пользу всем, кто попадал в больницу в течение последующих 180 лет.

Ее мать плакала, когда дочь заявила о себе. «Мы – те утки, которые дали жизнь дикому лебедю». Представьте, что вы плачете, потому что ваш ребенок оказался особенным. Представьте жизнь в доме, где это происходило. Стрейчи написал, что мать Найтингейл ошибалась. Ее дочь оказалась не лебедем. Родители дали жизнь орлу. Его пришлось долго высиживать, он долгое время жил в гнезде, но, когда улетел, он не знал страха.

То, что мы должны делать в этой жизни, исходит из чего-то, находящегося вне нас; это больше нас. Каждый из нас призван для чего-то. Мы избраны. Мы выбраны… но примем ли мы этот выбор? Или сбежим?

Это наш призыв, наш зов.

На историю Флоренс Найтингейл можно смотреть по-разному. С одной стороны, она годами игнорировала свой призыв к служению людям. С другой – она готовилась к задаче всей жизни. Ей потребовалось время, чтобы решиться противостоять семье и обществу, которые пытались отговорить ее от того, что нужно было делать, и чтобы получить навыки, необходимые для преобразования сестринского дела.

Но в любом случае определяющими стали битва со страхом и победа над ним. Точно так же было у всех, кто изменил мир. Нет ничего стоящего, что не пугало бы. Нет людей, которые достигли величия, не сражаясь с собственными сомнениями, тревогами, ограничениями и демонами.

Оказалось, что для Найтингейл этот опыт был созидательным сам по себе. Когда она взялась за задачу создания больниц и реформирования военной и гражданской систем здравоохранения в Британии, то столкнулась с невероятным противодействием – со стороны бюрократии и политических сил. Флоренс Найтингейл была не просто ангелом милосердия в больничной палате; она была интендантом, теневым секретарем, лоббистом, разоблачителем, активистом и администратором. Именно способность делать все это, настойчиво сопротивляясь безжалостному и устрашающему противодействию, вести терпеливую, но неутомимую борьбу против тех, кто пытался сдержать ее, и сделала возможной ее работу.

Никто больше не мог ее запугать. Ее нельзя было запугать.

«Ваше письмо написано на Белгрейв-сквер, – отвечала она британскому военному министру, – я пишу из хижины в Крыму. Разные места». Это говорила женщина, которая несколькими месяцами ранее боялась разочаровать свою истеричную мать. Теперь же, когда какой-нибудь врач (или кто-либо еще) говорил ей, что нечто сделать нельзя, она спокойно отвечала: «Но сделать надо». А когда что-то шло не так – например, когда больница, в которой она работала, отказалась принимать католиков и евреев, – то грозила уйти с работы. Намек был понят.

Знакомство со страхом помогало Найтингейл понимать и любить тысячи раненых, умирающих пациентов, о которых она заботилась. «Опасения, неуверенность, ожидание, страх неизвестного наносят больному больше вреда, чем любое напряжение, – писала Найтингейл. – Помните, что он постоянно находится лицом к лицу с врагом, внутренне борется с ним, ведет с ним долгие воображаемые разговоры». С этим сражением она была знакома не понаслышке, и она могла помочь людям победить.

Сегодня каждый из нас получает собственный призыв.

Служить людям.

Рисковать.

Бросать вызов сложившемуся положению.

Мчаться вперед, когда остальные бегут назад.

Подняться над собой.

Делать то, что другие считают невозможным.

Найдется масса причин, по которым эти действия будут казаться неправильными. Будет невероятное давление – выбросить из головы эти мысли, эти мечты, эти потребности. В зависимости от того, где мы и к чему стремимся, сопротивление, с которым мы столкнемся, может быть простым стимулированием… или откровенным насилием.

Страх даст о себе знать. Так бывает всегда.

Но позволим ли мы ему не дать нам откликнуться на этот призыв? Неужели мы не ответим на звонок телефона?

А может, как Флоренс Найтингейл, будем подбираться все ближе и ближе, закаляя себя, пока не будем готовы исполнить свое предназначение?

Важно не бояться

Бояться легко. Особенно в последнее время.

Ситуация может обостриться в любой момент. Кругом неопределенность. Можно потерять работу. Затем дом и машину. Что-то может произойти даже с нашими детьми.

Конечно, мы что-то почувствуем, когда все начнет вдруг шататься. Как мы можем не почувствовать?

Даже античные стоики, которые, как считается, владели своими эмоциями, признавали, что непроизвольные реакции существуют. На громкий звук. На неопределенность. На нападение.

Для таких реакций у них было слово ????????? («фантазиа»)[18 - Точнее, термином ????????? («фантазиа») обозначалась информация, основанная на чувственном опыте. Согласно Платону, ????????? – это смесь восприятия и мнения.]. И доверять ????????? было нельзя.

Знаете, какая фраза встречается в Библии чаще всего? «Не бойся». Эти слова повторяются снова и снова, не давая фантазиа править бал.

«Будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся», – говорится в книге Иисуса Навина[19 - Нв., 1:9.]. Второзаконие: «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней, и колесницы, и народа более, нежели у тебя, то не бойся их»[20 - Вт., 20:1.]. Книга Притчей Соломоновых: «Не убоишься внезапного страха и пагубы от нечестивых, когда она придет»[21 - Пр., 3:25.]. Второзаконие эхом вторит книге Иисуса Навина, когда Моисей призывает того и отправляет его в Израиль: «Будь тверд и мужествен, ибо ты войдешь с народом сим в землю, которую Господь клялся отцам его дать ему… не бойся и не ужасайся»[22 - Вт., 31:7–8.],[23 - Если Библия вам не подходит, то определенные варианты фраз «Будь храбрым», «Имей мужество» и «Не пугайся» более десятка раз встречаются в «Одиссее». Прим. авт.]

Стоики никого не винили за эмоциональную реакцию. Их волновало только то, что человек делает, когда вспышка чувства утихла.

«Бойся. Без этого нельзя. Но не трусь», – писал Уильям Фолкнер[24 - Уильям Фолкнер, «Медведь». Перевод О. П. Сороки.].

Это важное различие. Испуг – это временная вспышка чувства. Это можно простить. Страх – это состояние, и позволить ему управлять – позор.

Одно помогает – заставляет насторожиться, информирует об опасности. Другое тянет вниз, ослабляет, даже парализует.

В ненадежном мире, во время надоедливых сложных проблем, страх становится обузой. Страх сдерживает нас.

Бояться – это нормально. Кто из нас не боялся? Ненормально, если это вас останавливает.

Существует еврейская молитва, восходящая еще к началу XIX века: ?? ????? ???? ??? ?? ???? ?????? ?? ???? ??? («Мир – это узкий мост, и главное – не трусить»).

Эта мудрость поддерживала еврейский народ в невообразимых невзгодах и ужасных трагедиях. Ее превратили в популярную песню, которую транслировали израильским солдатам и гражданскому населению во время Войны Судного дня. Это напоминание: да, все ненадежно, и легко испугаться, если смотреть вниз, а не вперед. Страх не поможет.

Он не помогает никогда.

Когда в октябре 1929 года рынок рухнул, Соединенные Штаты столкнулись с ужасающим экономическим кризисом, который продлился десять лет. Банки обанкротились. Инвесторы исчезли. Безработица достигла 20 процентов. Франклин Делано Рузвельт сменил президента, который три с половиной года безуспешно пытался справиться с этой проблемой. Боялся ли он? Конечно. Как он мог не бояться? Все боялись.

Однако в своей легендарной инаугурационной речи в 1933 году он сказал: «Единственное, чего нам следует бояться, это страха – отчаянного, безрассудного, неоправданного ужаса, который парализует усилия, необходимые для превращения отступления в наступление». Страх был реальным врагом. Он только усугублял ситуацию. Уничтожал оставшиеся банки. Настраивал людей друг против друга. Мешал реализовать совместные решения.

Кто будет хорошо работать, если он боится? Кто может ясно видеть, если он боится? Кто сможет помочь другим? Как можно любить, если боишься? Как можно хоть что-то делать, если боишься?

Футболист, принимающий мяч, не сможет схватить его, если дернется, ожидая столкновения[25 - Автор имеет в виду американский футбол, где спортсмен ловит мяч руками, а игроки противника имеют право врезаться в него, чтобы остановить.]. Спектакль не удастся, если артисты будут дрожать перед заготовленными перьями критиков. Политик редко примет правильное решение, если будет беспокоиться о последствиях на избирательных участках. Семья не сможет начать действовать, если все, о чем в ней смогут думать, – это как будет тяжело.

Страху нет места. Во всяком случае, в том, что мы хотим делать.

Та жизнь, которой мы живем, – тот мир, в котором мы живем, – ужасающее место. Если, находясь на узком мосту, вы посмотрите вниз, то можете упасть духом и не пойти дальше. Вы замрете. Вы сядете. Вы не примете хороших решений. Вы не сможете ясно видеть и четко мыслить.

Важно, чтобы вы не трусили.

Логика побеждает страх

Великий афинский государственный деятель Перикл как-то обнаружил смятение в своем войске: люди услышали гром и сочли это плохим предзнаменованием. Подобное кажется глупостью, но как бы вы чувствовали себя, если бы жили в те времена, когда никто понятия не имел, что такое гром и что его вызывает?

Перикл не мог в полной мере объяснить происходящее с научной точки зрения, но он предпринял попытку это сделать. Он взял два больших камня, собрал солдат и начал бить камнями друг о друга. Бух! Бух! Бух!

Он заявил, что гром появляется таким же образом – только от столкновения облаков.

Известна фраза, что вожди – это торговцы надеждой, однако в более практическом смысле они также и убийцы страха.