Ритуал

– Тогда все ясно, – подводит итог этого галдежа Зак, приближенный главы и его лучший друг. – Ну, Барнел, мы здесь. Что дальше?

– А дальше, – грозно произносит Барнел, – мы идем мстить! Они дорого ответят за свой поступок!

Перед глазами появляются образы его дочери и жены. Любимой семьи, что сейчас покоится в комнате на втором этаже дома. Да, никто из них не был идеален, но они старались. Старались и не заслуживали такой участи! Почему это произошло именно с ними? Почему?

Не было больше страха перед этими существами. Ему больше нечего было терять и незачем жить. Но он не уйдет просто так. Он заберет с собой как можно больше жизней. Мир станет лучше, если он избавит его от этих мерзких тварей.

«Да, они похожи на нас: умеют говорить и думать, но лишь похожи. Они не люди. И собаки, и кошки, и волки – они тоже умеют по-своему говорить, думать, их поведение отчасти схоже с нашим, но это не значит, что они такие же. Безмозглые твари, целью жизни которых является быть нашим пропитанием. И эти Темные такие же. Опасность стоит уничтожить до того, как она разрастется до таких размеров, что станет неуправляемой!»

Люди долгое время находились в страхе своих же фантазий, и, когда глава деревни поведал о страшной утрате, они его поддержали. Ни у кого не возникло мыслей против этого чудовищного действа, которое они решили совершить. Их разум затопила жажда мести. Их сердца надежно сковала чернота ненависти. Все любили малышку Сильвию. Все любили красавицу Алисию. Все уважали Барнела и верили ему. Он пообещал им то, чего они так давно хотели, но о чем боялись говорить. Он пообещал освобождение от гнета Темных. Предложил выступить всем вместе, чтобы у созданий тьмы не осталось шансов.

Отдышавшись, они выдвигаются в путь, но теперь гораздо медленнее. Слишком опрометчиво они поступили, выбежав из тумана. Деревня могла находиться сразу за серо-белой завесой, и тогда их, ослабленных этим переходом, враг легко бы разгромил. Но Боги благоволили им и позволили восстановить силы, чтобы продолжить незаметно продвигаться к цели, дабы выполнить задуманное.

– Это несправедливо! – решает озвучить свое недовольство вслух бородатый мужчина, хозяин таверны. – Мы вкладываем огромные усилия, чтобы суметь прожить день и прокормиться, а они довольствуются всем, используя нас как топливо!

Увидев прекрасный белый цветок и обворожительную синюю бабочку, которая только что на него села, мужчина безжалостно втаптывает эту красоту в землю, втирает каждым движением пятки своих изношенных кожаных сапог. Хрупкий стебель легко ломается под давлением непомерной для него тяжести. Нежные лепестки рвутся на части. Белый цвет очерняется грязью. Необыкновенное творение всего одним-единственным движением отправляется в небытие, умирает за считанные секунды. Лишь маленькой синей бабочке удается спастись и улететь прочь от страшных людей.

Они идут дальше, больше не совершая остановок, но произошедшее заставляет о многом задуматься. Теперь никто из них не осторожничает. Да, они все так же стараются идти тихо, крадучись как воры, вместо того чтобы гордо шествовать. Но так и будет. Позже. Но будет. После сражения они вернутся домой с победой. Их головы будут подняты, а взоры уверенно устремлены в светлое будущее. Ради этого они все и затеяли. Ради этого доведут все до конца.

Они внимательно оглядываются по сторонам, чтобы ничего не упустить. Нет нужды смотреть под ноги, поскольку сухие ветки не валяются на пути. Они вообще нигде не валяются. Природа этого места полна сил. Ни одна ее частичка не собирается умирать. Вокруг просто огромное количество цветов и ягод, которые люди с огромным удовольствием истребляют, чувствуя внутреннее удовлетворение от этого. Там, где ступает нога человека, – все умирает. За каждым тянется шлейф смерти. Каждый оставляет после себя лишь разрушение. Ни одна природная стихия не принесет столько бед, сколько способен сотворить всего один человек.

Они шли уже около получаса, но, кроме деревьев, вокруг больше ничего не было. Кажется, даже птицы перестали весело щебетать, и не слышен треск насекомых. Одним своим присутствием люди смогли нарушить привычный ход жизни.

Долгий путь без пищи и отдыха начал изматывать их. Собирались второпях, поэтому никто не взял с собой хоть немного еды, да и не видели они в этом смысла. Дело ведь предстояло легкое. В их деревню всегда приходили не больше дюжины Темных. Даже если учитывать наличие детей и стариков, по численности люди превосходили их. Так что домой они планировали успеть вернуться задолго до темноты.

Все, кроме Барнела, предвкушали веселье. Глава деревни мыслями был совсем в другом месте. Он сейчас находился рядом со своей супругой и дочкой. Две его любимые прекрасные девочки для него навсегда останутся живы и здоровы. Он представлял, как вернется домой и поцелует их в щеки. Губы коснутся уже холодных тел, но его любовь вновь наполнит их теплом. Представлял, как проведет своей рукой по мягким волосам и до него донесется чудесный цветочный аромат масел, которыми любила пользоваться супруга во время купания. Представил, как будет стоять рядом с ними на коленях и, держа обеих за руки, шептать, как они ему дороги, как он их любит и хочет, чтобы они поскорее проснулись. Если Темный забрал их души, то это можно исправить.

– Его смерть вернет все! – шептал Барнел. – Любой ритуал можно отменить. Я освобожу их души и принесу его голову в качестве трофея!

– Эй, смотрите, – резко останавливаясь, шепчет сын фермера, единственный самый младший среди них. – Там кто-то есть, – он указывает пальцем вправо сквозь невысокие заросли.

Барнел мгновенно возвращается к действительности и, стараясь не шуметь, подходит ближе. Пригибая ветки, он смотрит вперед. Там действительно кто-то есть, а если точнее, то ребенок.

«Маленькое Темное отродье», – мысленно поправляет сам себя.

За спиной Главы стоят другие мужчины и также вглядываются в маленькую фигуру, собирающую какие-то травы. На вид этому созданию около десяти лет, и, кажется, он здесь совсем один.

«Сильвия… Ей никогда не исполнится десять… Она больше никогда не сможет собирать цветы. Монстр… Монстр, притворяющийся ребенком!»

– Вот и первый, – ухмыляется мужчина. – Старайтесь пока не высовываться.

Оставив необходимые распоряжения, он выходит из тени деревьев и медленно приближается к мальчику, который сидит к нему спиной. Идеальное стечение обстоятельств. Это словно знак небес. Боги действительно дали им благословение на эту миссию. И они начнут исполнять свое предназначение с этой минуты, прямо сей…

Мальчик внезапно оборачивается, сразу отскакивая в сторону. Его насторожило странное чувство, появившееся внезапно. Он всей кожей ощутил чужой пристальный взгляд. Отец всегда говорил ему, что тот, чьи помыслы чисты, никогда не будет подбираться со спины. Странный иноземец с белой кожей подошел к нему неслышно. Если бы не эти странные ощущения, он бы так его и не заметил, увлеченный своим делом.

В то мгновение, когда ребенок обернулся, Барнел постарался скрыть свою жажду мщения за немного неловкой улыбкой. Он не думал, что его заметят так быстро. Не тогда, когда до цели оставалось всего пять шагов.

«Если сделать резкий рывок, не факт, что схвачу пацана…»

Внезапно он замечает недопустимое:

– Нет-нет-нет, ты куда уходишь? – запричитал Барнел негромко. – Я только… только хотел узнать, где оказался. Не подскажешь?

В ответ слышится что-то неясное, ребенок точно открывает рот, но вот то, что из него доносится, очень трудно назвать речью, по крайней мере, человеческой. Это больше похоже на набор каких-то шипяще-рычащих звуков. Даже попытка услышать подобие каких-то отдельных слов проваливается. Скрывать свою неприязнь к этому существу мужчине удается все сложнее, но, судя по всему, он все же справляется, раз тот перестает пятиться и стремиться увеличить между ними расстояние. Из его глаз пропадает испуг, что является хорошим знаком, но вот непонимание проявляется ярче.

– Ах, ты не знаешь языка? – делает расстроенное выражение лица Барнел. – Значит, я не смогу выяснить, где остальные, – ворчит он себе под нос. Скрывать слова нет нужды, если их не понимают, необходимо только следить за интонацией, чтобы не спугнуть.

«Нужно как-то подобраться ближе, он еще слишком далеко».

Пока Барнел мучился, силясь подобрать подходящие жесты и звучание голоса, ребенок строил свои догадки. Не видя раньше ничего, кроме любви отца и матери, а также симпатии со стороны остальных Темных; не зная, что такое ложь и притворство, он легко поверил иноземцу, обманулся его внешней безобидностью. Малышу не нравилось, что стоящий перед ним незнакомец грустил. Он вообще не любил, когда кто-то грустил или печалился, поэтому старался узнать причину, а потом развеселить. Мама всегда говорила, что в любой ситуации нужно искать хорошее. Тогда любая проблема окажется не такой большой, а из трудной ситуации найдется выход. Помня ее слова, он всегда старался им следовать и рассказывал об этом остальным. Кажется, иноземец не знал слов мамы, поэтому мальчик хотел постараться донести это до него, чтобы тот улыбнулся.

Барнел все еще обдумывал варианты, когда заметил нерешительное движение. Рассматривая это создание как монстра, он совсем забыл, что тот в первую очередь все же ребенок, а детям свойственны наивность и простота. Еще шаг – и вот он не просто в пределах досягаемости, вероятность его поимки составляет десять из десяти. Даже если спохватится и захочет бежать, сделать это будет уже невозможно.

– Ну, что же, – вздыхает человек, а потом резко сбрасывает свою маску. – Ты будешь первым. В этой череде смертей, – он смотрит прямо в черные провалы глаз.

Делая резкий выпад вперед, он хватает мальчика за горло, мгновенно перекрывая доступ к кислороду. Не ожидая подобного, малыш не успевает и дернуться, как горло уже сковывает чужая рука. Ослабить пальцы не получается, даже когда он старается оцарапать иноземца как можно сильнее. Складывается впечатление, будто тот вообще не чувствует боли.

Барнелу больше не нужно притворяться, и он вновь позволяет своим чувствам взять верх. Ненависть, отвращение, злоба, гнев – все это хлынуло наружу огромным потоком и устремилось к единственному существу, которое вызывало их. К тому, на кого возложили то, чего он не совершал. За то, что просто попался на пути. За то, что просто похож. За то, что легче обвинить кого-то, чем признать собственную вину.

Вместе со своей ношей, которую волок по земле, Барнел возвращается к своим людям, которые к тому времени успевают выйти на край поляны. Увидев еще больше иноземцев, мальчик начинает яростнее биться в хватке, но ничего сделать не может. Ему становится страшно.

– Барнел, не слишком ли? Он же еще совсем ребенок, – попытался возразить один из мужчин.

– Стен, – обратился к нему Глава. – Вот это, – он тряхнул рукой с задыхающимся ребенком, который не мог разжать чужих пальцев, – превратится в то, что убило мою дочь. Да, он еще мал, но не лучше ли уничтожить заразу на корню? Чтобы больше никогда не познать горечи утраты? Монстр есть монстр.

– Да, ты прав, – раздаются восклицания в толпе, но не слаженные. В их рядах есть сомневающиеся.

Ситуация несколько вышла из-под контроля. Барнел не рассчитывал, что этому чудовищу удастся запутать других своей внешностью. Необходимо снова вернуть нужный настрой. Нельзя, чтобы, обманувшись обликом, они погибли. Никто не знает, на что способны эти создания, и на какие ухищрения они пойдут. Монстр может воспитать только монстра. Дети, женщины, мужчины, старики – монстры. Все они. Остальные тоже должны это запомнить и ни перед чем не останавливаться. Секунда промедления каждому из них может стоить слишком дорого. Радует только, что основная масса народа помнит об их цели, но нельзя, чтобы у других оставались даже малейшие сомнения.

– Стен, вспомни своего брата, – вновь взял слово Барнел, обращаясь к тому, кто первым высказал вслух свои сомнения. – Мы так и не нашли его тело, хотя обыскали весь лес. Да, сошлись на версии, что его сожрали животные, но ты же чувствовал, что что-то не так.

– А ты, Говард, – указывает на другого мужчину. – Вспомни Ристу. Твоя верная подруга, почти жена. Она пошла к реке вместе с другими женщинами, но обратно вместе с ними так и не вернулась, – с каждым последующим словом многие убеждались в правильности сказанного, ведь слишком много странных и подозрительных случаев происходило. – Все, что тогда осталось, это аккуратно сложенная стопка вещей. Просто пропала, не оставив после себя никаких следов. Ее поиски тоже не увенчались успехом. Раньше они не оставляли следов, но… в этот раз допустили ошибку!

Вдохновляя других, Барнел начал терзать собственную рану, полученную совсем недавно, и от этого было только больнее, но он в каком-то смысле упивался этой болью. Она распаляла его злость и ненависть, заставляла вскипать кровь. Давала необходимый настрой, не позволяя забывать о том, зачем они здесь. Зачем ОН здесь.

– Теперь горе коснулось и моей семьи. Тварь, подобная этой, убила сначала мою дочь, делая вид, что лечит ее, а на следующий день моя жена… – говорить об этом вслух, признавая неминуемое, было невыносимо. Он еще не готов с ними проститься, но тем не менее необходимо повлиять на настрой остальных. – Алисия не выдержала горечи утраты, и… теперь ее нет с нами.

Во время разговора Барнел слегка ослаблял хватку, чтобы тварь в его руках не отделалась так легко. Он давал возможность сделать несколько вдохов, четко следя за этим, а потом вновь сжимал руку. Словно махал перед лицом желанной свободой, а затем жестоко отнимал ее.

– Многие из нас познали горе утраты. Многие потеряли дорогих сердцу людей. Но пора это остановить! – торжественно вещает Глава деревни.

– Да!

– Чтобы больше никто из нас не жил в страхе!

– Да!

– Чтобы спокойно отпускать своих детей гулять!