Воспоминания

Пальцы обжигает холодный металл дверной ручки. Подумать только, он столько раз касался ее, уходя на прогулку или процедуры, и не обращал на это внимание. А покидая свое временное пристанище, вдруг обжегся. Не только пламя может делать больно. Это словно предупреждение. Будто знак не выходить за дверь. Хотя, может, стоит считать это за точку отсчета? Он где-то читал, что резкий звук способствует запоминанию предшествующей ему информации. Может быть, и прикосновение способно на это? Если так, то он запомнит этот момент. Обязательно запомнит то мгновение, когда он выходит и начинает снова жить.

Бросает еще один взгляд в зеркало справа от двери. Внешний вид должен быть безупречен. Ничто не должно напоминать, что всего полчаса назад он числился пациентом этой больницы. Он выздоровел и вновь может вернуться к своей привычной жизни. Все действительно прекрасно. Внимательно ведет взглядом снизу вверх: обувь, джинсы, футболка, рубашка, прическа, ухмылка. Все аккуратно и… Резко возвращается к лицу, но выражение спокойное. Нет и намека на увиденное всего секунду назад.

«Ладно».

– Пора, – шепчет самому себе и толкает прямоугольный кусок пластика, выходя в коридор.

Путь до двери казался трудным? Что за чушь?! Вот теперь действительно трудно. Его ноги словно приросли к полу. Слишком тяжелые, чтобы оторвать и сделать хоть шаг вперед. Буквально в паре метров стоят родители. Они пришли встретить его. Пришли помочь вернуться в этот мир вновь. А он не может сделать ничего. Стоит. Просто стоит и смотрит.

Мама… Ее он любит больше, чем кого-либо. Ею он дорожит больше, чем любой ценностью мира. В ее глазах слезы, которые она даже не пытается скрыть или стереть платком. Она роняет их, никого не стесняясь. Всегда жизнерадостная и сияющая. Она все также прекрасна. Даже усталость, тени под глазами или небольшие морщинки не портят ее. Но от этих слез становится больно. Да, это слезы радости, но… Сколько ей пришлось выплакать до этого момента? Она ведь не скажет. Она не скажет, а Майк понимает – много.

Папа… Отец… Даже сейчас он лишь спокойно улыбается, приобнимая свою возлюбленную. Но Майк знает, что это спокойствие держится за счет железной силы воли. Отец не робот, он так же испытывает чувства, но привык проявлять их, только когда рядом нет никого. Он опора и поддержка для семьи в трудную минуту и не может позволить себе расклеиться в тот момент, когда в нем нуждаются больше всего. Майк уверен, что мама не видела слез отца. Но они есть. Он, так же как и она, плачет, только его слезы невидимы.

Дорогие.

Любимые.

Самые лучшие.

И только его.

Как же хорошо, что он их не забыл. Какое счастье помнить каждое мгновение, проведенное с ними. Теперь он понимает… осознает тот ужас, который мог с ним произойти. Он мог их забыть. Навсегда. А если бы и вспомнил, то вернуть былые отношения, чувства… было бы просто невозможно. Они могли стать чужими друг для друга. Просто люди, которые живут вместе для сохранения былой семьи и зовут друг друга «мать», «отец», «сын». Хотя бы здесь жизнь не была к нему жестока.

Поборов внутренний трепет, Майк робко улыбается родителям и делает первый шаг в их сторону. Наверняка он сейчас выглядит нелепо, но на это никто не смотрит. В больнице все привыкли к подобным сценам, и никому нет дела до эмоциональной встречи родственников. Тем временем Майку удается сделать шесть нетвердых шагов и оказаться в крепких объятиях своей семьи. Мама всхлипнула, прижимаясь к нему сильнее. Отец только крепче обнял их двоих и, казалось, больше никогда не захочет отпускать. Сдержать слезы просто невозможно. Эмоции нахлынули бурным потоком, накрывая его.

– Простите меня, – говорит Майк тихо, чтобы не было слышно в голосе дрожи. – Простите, – говорит то, на что ранее не хватало духу.

– Милый, ты не виноват, – мама отстраняется от него и смотрит в глаза. – Ты ни в чем не виноват.

– Я причинил вам боль, – стало стыдно.

– Сейчас все хорошо, и это главное.

– Сынок, мама права. Стоит оставить печаль в этом месте и продолжить творить свое будущее с новыми силами, – добавляет отец.

– Да… Верно. Я так соскучился, – Майк обнимает родителей еще сильнее, пряча лицо.

– Пожалуй, вам стоит вернуться домой и отдохнуть. Этот день выдался слишком эмоциональным.

Майк оборачивается и видит доктора Брестона, который тактично стоит в стороне. Он совсем забыл про него, и от этого стало немного неловко. Но во взгляде мужчины отражается лишь радость за своего пациента.

– Вы полностью правы, – соглашается миссис Прай.

– Благодарим, что позаботились о нашем сыне, – мужчины жмут друг другу руки.

– Это моя работа, но мне было очень приятно познакомиться со столь ответственным молодым человеком.

– Ну что вы, – похвала греет душу.

– Майк, – доктор переводит взгляд на своего теперь бывшего пациента, – я уже пообщался с вашими родителями и отдал им рекомендации и рецепты, о которых говорил ранее. Позволю себе в очередной раз вам напомнить, что в ближайшее время интенсивные физические нагрузки, равные тем, что были до больницы, под запретом. Свои утренние пробежки можете потихоньку возобновлять через полтора месяца. Начните с малого и постепенно увеличивайте расстояние, как с ходьбой. И только в том случае, если состояние будет стабильным. Ближе к концу года мы обсудим вопрос относительно профессионального спорта.

– Хорошо.

– Если почувствуете себя плохо или возникнут вопросы – я всегда на связи.

– Спасибо, доктор Брестон.

– Буду надеяться, что увидимся мы не скоро, – на это пожелание никак нельзя обидеться.

– Я тоже.

– Ну что, пойдем домой?

– Конечно! Как же я скучал!

– А как мы скучали.

Женщина, положив голову на плечо своего сына, вновь его обнимает, боясь поверить, что это не сон. Они действительно забирают своего мальчика домой. Больше не будет коротких встреч в больнице, ограниченных графиком посещаемости. Она сможет видеть его каждый день в любое время. Они смогут обсуждать что угодно и когда угодно. Она будет видеть своего ребенка счастливым, а не измотанным процедурами. До сих пор перед глазами видится его ничего не выражающее лицо. Лицо человека, находящегося в коме. И провода… Огромное количество проводов вокруг. Сколько раз она просыпалась от кошмаров на грани истерики? Трудно сказать. Если бы не муж и заверения врача, что все будет хорошо, она бы просто сошла с ума. Одно из препятствий однозначно преодолено. Они возвращаются домой. Все вместе. Справились с этим – справятся и с остальным.

«Какое счастье!»

* * *

В машину они сели без лишней суеты. Майк с удовольствием касается до боли знакомых вещей. С этим автомобилем связано довольно много приятных воспоминаний. Как же хорошо, что еще не пришло время покупать новое средство передвижения. Он совсем забыл, что отец каждые пять лет меняет старый автомобиль на новый. Так он экономит семейный бюджет, ведь спустя определенное время машина потребует к себе внимания в виде ремонта отдельных ее частей. Бросив очередной взгляд на дорогу, Майк замечает на зеркале заднего вида мешочек с кофе. Ароматизатор, который мама подарила отцу на очередную годовщину его работы на фирме.

– Это тот же самый мешочек? – уточняет на всякий случай.

– Да. Представляешь, какая долгоиграющая штука! Я только докупаю эти маленькие колбочки с ароматической жидкостью, и все. Не приходится привыкать к новому резкому запаху, а этот ничего такой – приятный.

– Это точно.

– Милый, что бы ты хотел на ужин? – тут же интересуется мама, когда прогулка взглядом по знакомым местам окончена. – Нужно отметить этот день! Я обязательно приготовлю что-нибудь вкусное! Ох, но тебе нельзя пока сильно перегружать себя едой. Все-таки в больнице питание довольно ограниченное. Я придумаю что-нибудь сбалансированное из твоих любимых блюд. Как на это смотришь?

– Мам, вовсе не обязательно что-то…

– И спиртное ему категорически запретили.

– Папа! Когда это я пил в последний раз?!

– Твоя правда, – тут же отступает отец и начинает смеяться.

Когда совсем рядом оказывается крутой поворот, мужчина притормаживает, чтобы плавно в него войти. Майку же становится не до смеха, когда из-за того самого поворота резко вылетает грузовик, совершенно не обращая внимания на ограничение скорости. Его пронзительный гудок, предназначающийся впередиидущей машине, и резкий визг тормозов, оставляющих черные отметины на асфальте, заставляют Майка оцепенеть. На секунду ему мерещится вокруг кромешная темнота и огромная фура, несущаяся прямо на него.

– …Придурок! …Как же ты бесишь!

Слова эхом проносятся в голове. Он не может пошевелиться и чувствует, как страх заполняет все внутри. Боль пронзает тело. Правое плечо горит огнем…

– Майк!