Воспоминания

Не удержавшись, женщина нежно провела по волосам своего любимого и единственного сына. Сына, который наконец-то вернулся домой. Как же хорошо заглянуть в эту комнату и увидеть не пустую постель, а уже совсем взрослого парня, устроившегося отдыхать, как и в далеком детстве – на животе и с руками под подушкой. Настал конец мучительным раздумьям о том, увидит она вновь своего мальчика здесь или нет.

– Вернулся, – тихо шепчет. – Ты вернулся.

Комната перед глазами расплывается от слез. Чтобы не разбудить сына рвущимися из горла всхлипами, женщина покидает комнату, тихонько притворяя за собой дверь.

– …увидишь, нам будет весело…

– …мне это не интересно…

– …смотри. Это же просто, как…

– Я же сказал, что не хочу. Прекратите.

– …становишься…

– Идем назад! Хватит тут…

– Так и знал, что с тобой будет не так весело.

– Играть с жизнью не может быть весело.

– …Какой же ты трус. Трус!

Темные образы рассеивает яркий свет. Визг тормозов заглушает другие слова. Боль ощущается особо остро. Страх поглощает сознание.

Он просыпается на грани крика. И сдерживает его не при помощи силы воли, а из-за спазма, схватившего горло. Опять этот сон. Часть воспоминаний, старающихся вернуться к нему. Майк садится на постели и закрывает лицо ладонями. Сгорбленная фигура парня передает все эмоции, которые он переживает в этот момент. Но мгновение спустя, он выпрямляется и расправляет плечи.

– Не думай о них, – говорит он сам себе. – Просто не думай. Если ты действительно хочешь вспомнить, лучше пока оставь все как есть.

Взгляд падает на рюкзак. Отвлечься на что-то другое будет однозначно хорошей идеей. Смотрит на часы. Еще есть немного времени. Прислушавшись к своим ощущениям, Майк не замечает боли или дискомфорта. Он помнит слова доктора Брестона и не считает их банальной страшилкой. Не в том он возрасте, чтобы взывать к совести через призму страха.

Вещей совсем немного, но их все же нужно разобрать. Несколько рубашек отправляются в шкаф, еще одна будет перемещена в ванну, чтобы дождаться своего часа. Классические черные брюки в количестве двух штук: одни в шкаф, другие делят место на ковре с рубашкой. Носки… Белье… Вещей действительно мало. Майку было стыдно, что мама забирала его вещи домой для обновления. Он так и не смог разобраться, что именно его смущает больше: либо сам факт того, что она выбирает и приносит, а также уносит все, вплоть до белья, либо невозможность помочь ей. Да, он парень, и многие ребята в колледже сказали бы, что готовка и стирка – женское дело, но… это их мнение. Не более.

Проходя в очередной раз мимо книжного стеллажа, Майк случайно задевает его. Одна из тетрадей совершает кратковременное стремительное падение. Он поднимает ее с пола. На обложке не указано информации, которая бы подсказала, для каких целей она используется. Внутри же было исписано довольно много и, судя по записям, это конспекты по истории.

– Надо же, мы ее еще изучали, оказывается. А говорили, что отменят, – удивляется.

Какая-то мысль на мгновение царапнула, но поймать ее не получилось.

Вернув тетрадь обратно на полку, Майк проводит кончиками пальцев по корешкам книг. Учебники и пособия за третий курс в полном составе. Есть новые издания, а есть слегка потрепанные, перешедшие от прошлых владельцев. Практика передачи книг от старших студентов вполне прижилась и активно использовалась. Книги колледж мог закупить один раз, и те исправно служили, пока были на это способны. Взяв наугад одно из пособий и пролистав его, Майк замечает несколько выполненных заданий и заметки на полях, выведенные его рукой. Почерк точно был его. В некоторых учебниках также были приписки касательно выполнения задания. Но все это не вызывало никаких мыслей. Хорошенько подумать над этим времени уже не было. Пора было спускаться и помогать с ужином.

Быстро переодевшись в привычную домашнюю одежду, Майк выскакивает за дверь. Возле лестницы, правда, приходится сбавить обороты – из-за слишком резких действий закружилась голова. Минута на краю самой верхней ступени и крепкая хватка на поручне лестнице. Его никто не видит, и это было спасением. Не хватало, чтобы родители вновь стали нервничать. Переведя дух, Майк спускается как ни в чем не бывало.

– Я же просил не начинать без меня, – возмущается, но совсем несерьезно.

– Милый, ты проснулся! – женщина хочет обнять сына, но вовремя вспоминает, что не успела до конца стереть с себя муку. – Не волнуйся, я делала кое-что другое.

– Торт.

– Мог бы сделать вид, что не догадался, – ворчит.

– Шоколадный.

– Ну да, – сокрушается. – Не успело все выветриться.

– Чем мне тебе помочь? – Майк осматривается, стараясь понять, за что следует браться.

– Для начала свари немного картошки. Я займусь мясом. Позже приготовим салат, несколько видов соусов и еще что-нибудь вкусное.

– Придумываешь на ходу?

– Конечно, нет! – смеется. – Я выбираю! В голове столько мыслей проносится, что просто ужас.

– Ладно, тогда давай начнем, а то не успеем.

Майк окунается с головой в работу. Он вновь ловит эту волну. Снова чувствует себя хозяином своей жизни. Как же приятно держать рычаги управления в своих руках. Он знает, что нужно делать. Он знает, как вести себя. Ему все здесь знакомо.

«Как же я счастлив!»

Занятый своей частью работы, парень не следит, что делает его коллега по готовке. Только слышит стук ножа, треск, издаваемый ингредиентами, шум плиты и многие другие звуки, которые всегда сопровождают процесс приготовления пищи. Лишь когда Майк улавливает притягательный запах, он точно узнает одно из блюд, что запланировала приготовить его мама.

– Лазанья!

– Абсолютно верно, милый. Я же знаю, как сильно ты ее любишь. А уж как твой отец ее обожает.

– Да! Готов есть целыми днями.

– Но в этот раз мы немного скорректируем рецепты, учитывая, что у тебя есть некоторые ограничения. Не стоит налегать на сытную домашнюю еду после скудной больничной.

– Ты права. Мне совершенно не хочется вновь там оказаться, – Майк даже передергивает плечами. – Кстати, а где отец? Мы достаточно долго находимся на кухне, а он так и не зашел. Отдыхает?

– Нет, его вызвали на работу. Кажется, там возникли трудности с поставкой. Я не стала вникать в детали. И это несмотря на то что он отпросился, – женщина всплеснула руками.

– Мам, это же работа. Не сердись на него, – улыбается.

– Да не сержусь я… По крайней мере, не на него, – она тяжело вздыхает. – Он так хотел побыть с тобой сегодня…

– Когда папа вернется?

– Сказал, что постарается к ужину.

– Тогда он точно ничего не пропустил. Я же спал до этого. Он бы не смог поговорить со мной или посмеяться.

– Может быть, ты и прав, – Катрина откладывает свое занятие и смотрит в окно. – Но… – она переводит взгляд на сына, – знать, что ты вновь дома и, более того, иметь возможность в любой момент зайти к тебе в комнату и просто увидеть тебя… Это настоящее облегчение. И я думаю, что твоему отцу очень этого не хватает сейчас.

– Мам… – Майк подходит и заключает в объятия свою самую родную и любимую женщину на земле. – Я могу только догадываться, как плохо вам с папой было. Сколько горя я вам принес. Но я обещаю… Обещаю, что больше этого не повторится.

– Не надо. Не говори так, – Катрина обнимает лицо сына своими ладонями. – Это не твоя вина, что все вот так вышло. Мы с папой знаем тебя лучше, чем кто-либо другой в этом огромном мире. Знаем и никогда не будем сомневаться в тебе, – ее улыбка дает поддержку. – И не обещай того, что не сможешь сдержать. К сожалению, это жизнь. Она всегда дает нам выбор, но никогда не говорит о последствиях.