Воспоминания

Преподаватели решили сегодня не обременять себя перекличкой, это также поспособствовало соблюдению временного инкогнито. Если на тебя никто не указывает, то ты невидим для других. Особенно для озабоченных чем-то девушек и парней.

Майк разместился на последней парте возле второй двери. Так, он мог первым покинуть аудиторию и не толпиться с другими учениками, а также последним заходить. Тлела надежда, что это также поможет избежать расспросов после звонка, а еще взглядов… Огромного количества чужих глаз, которые…

– Спокойно, Майк… Спокойно… – парень мычит это себе под нос еле различимым шепотом.

Он ставит локти на стол, сцепив пальцы и уткнувшись в них носом. Не вслушиваясь в четкую речь преподавателя, Майк внимательно оглядывается, делая это достаточно незаметно. Он совершает для себя несколько открытий. Во-первых, уважаемые профессора все-таки повторяют свою вводную лекцию слово в слово. Он прекрасно вспомнил свое первое занятие на третьем курсе. Во-вторых, никто пока не обращает на него внимания, однако он чувствует сильное напряжение. Его грызет мысль, что в памяти дыра на месте некоторых воспоминаний. Он беспокоится, что кто-то из нынешних одногруппников мог его знать, а он этого не помнит. Да что там! Любой проходящий в коридоре человек может быть с ним знаком! Родители сказали, что он был общителен, но они не знают и половины его приятелей.

«Это плохо. Это очень… Очень плохо!»

Уйдя в свои переживания, Майк кусает ноготь большого пальца, что никогда за ним не водилось. Он точно знает, что всегда был уверен в себе. Всегда! Что бы с ним ни случалось, он никогда не опускал головы. Устранял любые неприятности на пути. Произошедшее слишком сильно подкосило его. Он не узнавал себя, и от этого было противно.

«Почему? Почему я стал таким? Я же…»

В голове что-то щелкнуло.

«Ну и что! Произошедшего не изменить. Случилось и случилось. Да, было больно. Да, было тяжело. Ну и что! Плевать, что часть воспоминаний будто стерта. Плевать, если я не узнаю кого-то в коридоре. Это не страшно! Уж точно не страшнее фургона, несущегося прямо на тебя. Даже смутные воспоминания наводят ужас, а это…»

Совладав с самим собой и придя к конкретному ответу, Майк расслабляется и сосредотачивает все свое внимание на лекции. Он просто будет плыть по течению и не волноваться по пустякам. Это наилучший выход в его положении. Советы доктора Брестона всегда попадали в цель. Говорят, чтобы найти свою любовь, нужно просто перестать искать. Тот же механизм, видимо, действует и с воспоминаниями. Будет прекрасно, если он все вспомнит, но до сих пор по телу пробегает дрожь от осколков собственной памяти.

Опустив взгляд в тетрадь, Майк не удивляется, увидев законспектированные фрагменты лекции. На страницах были выведены те моменты, которые он точно бы сейчас записал. Хотя чему он удивляется? Это же еще один первый день его третьего курса.

«Новое открытие: мыслительные процессы работают в прежнем режиме».

Часы на стене показывают, что до окончания занятия остается чуть меньше двадцати минут. Наблюдать за секундной стрелкой не очень интересно, даже утомительно, хотя в больнице все готов был отдать, чтобы только видеть течение времени и слышать каждую секунду, но сейчас… А потому Майк предпочел еще раз осмотреть своих товарищей по обучению. Но теперь не через пелену страхов и опасений. Конечно, не все оказывались в его поле зрения, но это хоть что-то. Прекрасно зная, что пристальный взгляд почувствует даже самый толстокожий человек, Прай не задерживался на каждом студенте более нескольких секунд. И, к его сожалению, никто не показался знакомым. Ну, были еще те, кто сидел на первых четырех партах. Они скрывались за парнем, что расположился впереди Майка. Тот, конечно, не настолько высокий и широкий, чтобы прятать других, но будет странно, если он начнет выглядывать. Пересаживаться было бы опрометчиво.

«Эх, в такие минуты жалею, что я не какой-нибудь маньяк. Практически всегда эти идиоты сами себя раскрывают полиции. Особенно те, что ведут личный дневник. Но вот этот самый дневник мне бы как раз не помешал. Жизнь стала бы чуть проще, но… Ладно, хватит мечтать о несбыточном».

Остальные занятия прошли похожим образом. Удивительно, как долго можно пересказывать одно и то же. Не менее невероятным кажется искреннее удивление и восхищение тех ребят, которым пересказывают истории, меняя некоторые детали в силу того, что часть информации теряется где-то по дороге.

Майк прикрывает глаза, утыкаясь в сложенные на столе руки лбом. Он не страдает из-за того, что ему не с кем общаться. Да и о чем, собственно, говорить? Все, что он видел в последнее время, – это белые стены больницы и парк рядом с ней. Но… он солжет, если скажет, будто эта ситуация его вообще не волнует. Просто в его жизни проблем чуть больше, чем у других.

Раздавшаяся мелодия звонка оказалась неожиданностью. Пока лектор давал наставления, а студенты медленно отрывали себя от стульев, не желая прерывать общение, Майк поспешил выйти. Сегодня его ожидают еще два занятия, которые также необходимо посетить, если он не хочет добавить к своим проблемам еще и недовольство профессоров.

– О-у, простите, – на очередном повороте задумавшийся Прай врезается в какого-то парня.

– Ничего… Эй!..

Но успевший подняться по лестнице Майк не обращает внимания на оклик, предполагая, что это предназначается кому-то другому. Его больше занимает проскочившая мысль, что где-то здесь было одно замечательное место, в котором почти никогда не бывает других студентов. Там всегда можно было уединиться, скрывшись от излишнего внимания. Позже он посмотрит на это место, а сейчас надо поспешить на следующее занятие. Первым он уже не придет, что достаточно хорошо, в противном случае лишнего внимания не избежать, а вот опоздать вполне может, что приведет к тому, чего он избежал в первом случае. Удача на стороне Майка – профессор как раз открывает дверь перед толпой студентов. Тихонько пристроившись позади, Прай незаметно проходит в аудиторию. Он понимает, что недолго ему быть фантомом, но сколько бы ни было у него времени в запасе, оно ему нужно. Нужно, чтобы привыкнуть к обстановке и осознать себя… третьекурсником. Опять.

«Целый год впустую».

* * *

– Милый, как твой первый день?

Катрина выглядывает из кухни в коридор, когда слышит шум в прихожей, но быстро понимает, что ошиблась, правда, ни капли не разочаровывается.

– Ты сегодня рано.

– Опять какие-то проблемы с поставкой, так что работа перенесена на завтра. Майк еще не вернулся?

– Нет, но занятия должны были уже закончиться. Думаю, скоро придет и… Мне бы хотелось с тобой переговорить, пока мы одни.

– Что-то случилось? – Адам сразу встревожился.

Он проходит на кухню вслед за супругой.

– Будешь кушать?

– Как я могу отказаться от твоей вкусной еды? – нежность в каждом слове, а теплые руки на мгновение обхватывают плечи. – Так о чем ты хотела поговорить?

– Присаживайся, – Катрина быстро сервирует стол, пытаясь собраться с мыслями. – Понимаешь, я… – она садится напротив. – Понимаешь… В общем…

– Ты беспокоишься о Майке?

– Да, – тяжело вздыхает. – Его ведь совсем недавно выписали из больницы. Я думаю… Может быть, стоило еще подождать? Не слишком ли рано было ему возвращаться к учебе? Вдруг ему еще тяжело, а он боится нам рассказать? Я опасаюсь, что своей поспешностью мы можем навредить ему. Или…

Женщина прервала свою сбивчивую речь, полную вопросов и тревог, когда почувствовала, как ладони мужа накрыли ее руки. Слезы сами собой потекли из глаз.

– Ну что ты? Зачем так себя накручиваешь? – Адам был рад, что супруга не стала держать все в себе.

– Я хочу как лучше для него, но не уверена, что все делаю правильно. И эта учеба… Я даже не спросила у него, хочет ли он сам продолжить ее. Вдруг он теперь винит меня…

– Кэти, не говори глупости. Ты же знаешь нашего мальчика. Он очень, очень тебя любит. Я уверен, что он понимает, насколько важно окончить колледж. Из-за случившегося он потерял много времени. И это касается не только учебы. Если он продолжит обучение сейчас, то сможет легко наверстать. К тому же если бы он считал, что не готов, то не согласился бы с нашим решением. Помнишь, как он не хотел идти на горячие источники, когда мы были в Японии три года назад? Повод был пустяковый, но ему тогда удалось переполошить весь персонал гостиницы.

– Помню-помню! – женщина заливисто смеется. – Так забавно вспоминать его лицо! Только… он об этом забыл, – ее плечи вновь поникли.

– Вспомнит. Обязательно вспомнит. Верь в нашего мальчика. Ему сейчас нелегко, но он очень старается.

– Ты прав, – она вытирает рукой слезы и начинает глубоко дышать, чтобы успокоиться. – Главное, что он жив и сейчас с нами. Большего мне и не нужно. Я тоже буду стараться. Стараться во всем его поддерживать, – только решимость чуть угасает, когда она задает еще один мучающий ее вопрос: – Адам, все-таки скажи… – мнет руками кухонное полотенце и опускает взгляд. – Я не слишком… душу его заботой?

– Не преувеличивай, мы оба хотим наверстать упущенное время. В этом нет ничего плохого. Майк точно это знает, и к тому же он не выглядит недовольным.

– Я дома! – в коридоре хлопнула дверь, и звякнули ключи.

– Пришел! – чуть взволнованно прошептала женщина, она не хотела, чтобы сын видел ее расстроенной.

– Так, – мужчина торопливо поднимается и выходит из-за стола, – я его встречу, а ты пойди и умойся, если не хочешь, чтобы он заметил твои покрасневшие глаза.

– Я быстро!

Отец семейства выходит из комнаты, чтобы поприветствовать сына. Он не думал, что такая простая и для многих приевшаяся своей обыденностью ситуация будет одним из самых ценных моментов в его жизни. Как же он скучал… Скучал по этим мелочам, без которых невозможно существовать.

– С возвращением, сынок.

– О, пап! Ты уже дома? – они обнялись. – А мама где?

Инициатором прикосновений был Майк. Адам заметил, что сын старается находиться рядом с кем-то из них, а ведь раньше всегда запирался в своей комнате. Теперь для него важен телесный контакт. Он целует свою мать при каждом удобном случае, чаще всего в благодарность. Он обнимает их обоих при первой же возможности. Таким жадным до ласк и одновременно щедрым на них Майк был лишь в далеком детстве, а потом это медленно сошло на нет. Сын однозначно изменился после произошедшего, и явно в лучшую сторону. Адам был очень рад, что его ребенок не замкнулся в себе и не потерял уверенности в своих силах.