Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен

Признание, что будущее не определено, порождает тревогу, чувство неприятное, которое иметь не хочется, и лучше бы, чтобы его не было. Однако тревога – очень важное приобретение человека, это инструмент взаимодействия с будущим. Тревога показывает нам, что перед нами что-то, чего мы не можем предвидеть. Если мы не станем обращать внимание на сигналы тревоги, будем бороться с обычной, нормальной тревогой, пытаться вытеснять ее из жизни, то она все равно вернется, только еще в более разросшемся виде, и превратится в клиническую, патологическую тревогу [Мэй 2001; Леонтьев 2003].

В русле экзистенциальной философии и психологии тревога, вытекающая из непредсказуемости будущего, давно описана как неотъемлемый атрибут человеческого существования. Все люди смертны, мы не знаем, что будет дальше, знаем только, что непременно умрем, но не знаем, когда, где и при каких обстоятельствах. В результате непредсказуемости будущего возникает естественное человеческое переживание тревоги, которое из жизни не устранить. С тревогой не надо бороться, с ней надо примириться, вести диалог, включать ее в жизнь, потому что тревога помогает нам различать определенность и неопределенность, реальность и иллюзии.

Само определение экзистенциального мировоззрения наиболее точно было бы сформулировать, опираясь на идею неустранимой неопределенности. Суть экзистенциального мировоззрения состоит в отношении к жизни как к тотальной неопределенности, единственным источником внесения в которую определенности выступает сам субъект, при условии, что он не считает свою картину мира априори истинной и вступает в диалог с миром и другими людьми для верификации этой картины.

Различение неопределенного и определенного очень важно для языка. М. Н. Эпштейн [2004] в работе, посвященной анализу картины мира на основе частотных словарей, обратил внимание на то, что самым частотным словом в английском языке является – c большим отрывом – определенный артикль the, и во всех языках, в которых есть артикли, определенный артикль – самое частотное слово. Главным измерением картины мира в этих языках выступает, таким образом, различение определенного и неопределенного. Можно предположить, что это различение служит главным измерением человеческого существования. В русском языке, однако, артиклей нет. И не случайно тем, кто мыслит и говорит на русском языке, присуща проблема размытости границ между тем, что ясно, достоверно и определенно, и тем, что неясно, недостоверно и неопределенно. Многие изгибы и виражи нашей истории связаны с неразличением реальности и сказки, идеала, иллюзии, которые ощущались как более достоверные, чем реальность.

Третье упомянутое понятие – «indeterminacy», дословно – «непредопределенность» – связано с дихотомией фактичности и возможности, с проблемой детерминизма. Все в жизни предопределено – или предопределенность неполная. На заре человечества в основном исходили из того, что все в руках богов, все предначертано и все, что будет, уже заранее известно. Но уже даже в Древней Греции появились «герои». В основном, это отпрыски богов по боковой линии (то есть в них течет кровь олимпийских богов), они обладают свободой, и боги не предсказывают им путей; наоборот, герои могут проявить свой норов по отношению даже к богам.

К ХIХ в. эстафету утверждать полную предсказуемость и предначертанность от религии приняли естественные науки, оперировавшие понятием материального единства мира, в котором все по определению детерминировано. Однако в науках о человеческом мозге и поведении в последнее время иллюзия тотальной определенности уступает место признанию принципиальной неопределенности и важности становления механизмов взаимодействия с ней [Glimcher 2005]. Поведение и психические процессы человека не полностью подчиняются жестким причинно-следственным закономерностям. В них имеется не только необходимое, причинно-обусловленное, но еще и многое, что относится к категории возможного. Необходимое – это то, чего не может не быть, а возможное – это то, что может быть, а может и не быть. Возможность возникает в разрыве детерминации. Понятие возможности связано с понятием неопределенности, неопределенность означает наличие альтернативных возможностей. И наоборот, возможность может появиться только там, где неполная определенность. Мы говорим про возможность, когда что-то в будущем реализуется через наши собственные действия и другим способом реализоваться не может. Когда что-то случается либо не случается вне зависимости от наших собственных действий, мы говорим про вероятность (см. подробнее: [Леонтьев 2014]). Задача заключается в том, чтобы мы сами доопределили то, что недоопределено до конца. Самодетерминация означает, что мы сами участвуем в этом процессе определения, детерминизма реального мира. М. К. Мамардашвили метафорически говорил, что мир еще не создан до конца к нашему появлению в нем, не все задано заранее, и каждый человек соучаствует в этом, досоздавая мир [Мамардашвили 1997].

Современный французский политический философ Ален Бадью вводит очень важное понятие «готовность к событию» как особенность стратегии человека, который готов к ситуации неопределенности.

«Быть готовым к событию» – значит быть в субъективном расположении, позволяющем признать новую возможность. …Готовить событие – значит быть расположенным его принять… Быть готовым к событию – значит быть в таком состоянии духа, в котором порядок мира, господствующие силы не обладают абсолютным контролем над возможностями [Бадью 2013: 20–21].

Отсюда вытекает, что неопределенность, помимо неприятных эмоций, содержит в себе важный, позитивный потенциал для человека, который может, выработав в себе адекватную позицию по отношению к неопределенности, ощутить присущие ей позитивные возможности.

Готовность к событию представляет собой, по сути, готовность к неопределенности, или готовность к выбору (последний термин кажется нам наиболее точным) (см.: [Леонтьев и др. 2011]). В. П. Зинченко [2007: 22] называет готовностью к выбору нефиксированную установку, по Д. Н. Узнадзе, отмечая, что В. А. Лефевр считает такую готовность атрибутом всего живого. Еще раз уточним: речь идет о готовности к разным возможностям, готовности делать и реализовывать здесь и теперь выбор, не предопределенный заранее.

Большинство людей к неопределенности относятся скорее негативно. Клинический анализ проблемы субъективной неопределенности позволил описать пять типов ее переживания, из которых четыре носят негативный характер [Соколова 2015: 45–46]. Первый тип – всепоглощающий негативный аффект, содержание которого составляет непереносимая тревога. Второй тип – тоже отрицательные эмоциональные состояния, но доминирует более легкая феноменология: двусмысленность, амбивалентность, многозначность, непредсказуемость, противоречивость, запутанность, сложность. Третий тип характеризуется полной непереносимостью неопределенности как ситуации отсутствия доступа к внутренним ресурсам Я. Результат – крайняя зависимость от социального окружения, конформизм, отказ от собственной системы эталонов, подчинение авторитету, режиму, власти, нивелирование собственного Я. Четвертый тип – маниакальная проекция, опьянение, трансгрессия и хаос, отсутствие всех и всяческих границ, любых сдерживающих нормативов и правил по нарциссически-перфекционистскому типу. И последний тип – это переживания, окрашенные позитивным эмоциональным тоном: любопытство, поисковая надситуативная активность, игра фантазии, порождение новых смыслов, радость, азарт, связанные с удовольствием исследования, и инсайты, приводящие к творческому и осмысленному преобразованию ситуации неопределенности. Е. Т. Соколова пишет, что «известная толерантность к неопределенности и переносимость амбивалентности могут свидетельствовать о достижении индивидуальной зрелости, константности и целостности Я, способного справляться с …тревогами» [Там же: 47]. «Лучшим способом преодоления неопределенности является признание ее существования» [Зинченко 2007: 30].

Отношение к неопределенности как объект эмпирических исследований

В целом ряде исследований убедительно показано, что отношение к неопределенности очень важно для характеристики личности в целом. С. Мадди [2005] описывает готовность действовать в условиях неопределенности, готовность идти на риск без гарантий успеха как один из главных предикторов устойчивости к стрессам. С его точки зрения, перед каждым человеком в повседневных выборах встает «экзистенциальная дилемма»: выбирается либо неизменность, воспроизведение прошлого, статус-кво, чреватое чувством вины за упущенные возможности, либо неизвестность, новое будущее, несущее в себе риск и чреватое чувством тревоги непредсказуемого. Эти альтернативы не эквивалентны: выбор неизвестности расширяет возможности найти смысл, а выбор неизменности их ограничивает.

В специальном исследовании [Леонтьев, Мандрикова 2005; Мандрикова, Леонтьев 2005; Мандрикова 2006] нам удалось продемонстрировать релевантность этой дилеммы обыденным ситуациям. На первом этапе исследования студентам, находящимся в общей аудитории, предлагалось перейти в одну из двух других аудиторий, причем то, чем предстоит заниматься в одной из них, сообщалось сразу (заполнение опросников – знакомое испытуемым занятие), а что будет в другой аудитории, было обещано рассказать уже там. На втором этапе участники, разойдясь по в аудиториям, формулировали аргументацию своего выбора и заполняли батарею личностных опросников. На основании качественного анализа аргументации участники были гипотетически разделены нами на три группы. В группу П вошли те, кто сделал «истинный» выбор неизменности, в группу Б – те, кто сделал ситуативный, «безличный» выбор, а в группу Н – те, кто сделал «истинный» выбор неизвестности. По целому ряду личностных переменных: осмысленность жизни, оптимизм, жизнестойкость, каузальные ориентации и толерантность к неопределенности, – зафиксированы значимые различия между группой Б и двумя другими группами, между которыми, в свою очередь, значимых различий практически не было (см. подробнее: [Леонтьев, Мандрикова 2005]).

В исследовании на 40 участниках одной из всероссийских конференций по экзистенциальной психологии [Леонтьев, Осин 2007] была сделана попытка выяснить, отличаются ли чем-то экзистенциальные психологи от обычных людей, в том числе психологов других. Практически единственной переменной (из большого их числа), по которой было зафиксировано резкое отличие экзистенциальных психологов от других выборок, оказалась значимо более высокая толерантность к неопределенности.

Индивидуальные различия самоопределения в ситуации неопределенности исследовались в эксперименте левиновского типа [Леонтьев, Смирнов 2010]. Людей, пришедших на эксперимент, просили подождать в небольшой комнатке, которая была заставлена разными вещами: стояла задача посмотреть, как по-разному могут вести себя люди в ситуации такого неструктурированного ожидания. Обнаружилось несколько различных типов поведения, были связаны с личностными характеристиками. Одним из продуктивных типов, который был положительно связан с осмысленностью жизни и с отношением к будущему, было ориентировочно-исследовательское поведение: человек игнорировал телевизор и начинал просто изучать среду. Еще одним из продвинутых типов было поленезависимое поведение: человек вообще ни на что не обращал внимания, доставал свои вещи и начинал заниматься своими делами. Большинство, однако, оказывались в зависимости от включенного телевизора. У тех, кто его механически смотрел, нередко весь период ожидания, была низкая осмысленность жизни, ориентация на состояние при саморегуляции, высокая степень отчуждения по типу бессилия. Эти результаты говорят о том, что ситуация неопределенности представляет собой вызов, на который разные люди реагируют по-разному, проявляя в самом способе реагирования особенности своей личности. Они также свидетельствуют в пользу предположения, что главным «инструментом» преодоления неопределенности является смысл [Зинченко 2007: 26–27].

Заключение

Завершая приведенный анализ, мы приходим к выводу о том, что позитивное отношение к неопределенности возможно, и именно оно оказывается наиболее продуктивным для личностного развития и сопротивляемости стрессам. Суть такого отношения в том, чтобы отказаться от детской иллюзии стабильности и однозначности картины мира и вырабатывать более взрослую позицию принятия неопределенности, другой стороной которой выступает обнаружение новых возможностей. Рост толерантности к неопределенности оказался одним из наиболее универсальных следствий работы в экзистенциальных жизнетворческих мастерских, проводившихся автором данной статьи [Леонтьев, Миюзова 2013]. В результате изменения отношения к неопределенности она перестает быть каким-то жупелом, чем-то, чего надо бояться и от чего надо бежать, а начинает приносить людям удовольствие, они становятся способны испытывать от этого положительные эмоции. По сути дела, отношение к неопределенности – такое же, как и к любой другой стихии. Для человека, который плохо плавает, большая вода – ужас, что-то страшное, смертельное. А для человека, который хорошо плавает, это сплошное удовольствие. То же самое обнаруживается и с отношением к высоте: когда М. Чиксентмихайи [2011] проводил свои исследования феномена потока на скалолазах, его испытуемые говорили, что на скале все просто, все понятно, все предсказуемо, все зависит от тебя. Никакого страха, ты просто понимаешь, что и как ты должен делать. Переходить улицу на Манхеттене в час пик гораздо опаснее, чем на скале, потому что там могут быть всякие неожиданности.

Неопределенность – это свойство жизни, хотя большинство людей испытывают по отношению к ней широкий спектр отрицательных эмоций – от дискомфорта до паники – и стараются ее в своей жизни минимизировать. Это нормально, это правильно, потому что любая деятельность связана с ограничением неопределенности; любая цель, любой выбор – это превращение неопределенности в частичную определенность. Однако жизнь сама постоянно порождает неопределенность (энтропию). Энтропия – это свойство всего сущего, рост неопределенности, хаоса, а свойство живого – это, наоборот, преобразование энтропии во что-то более упорядоченное, структурированное, т. е. обратный процесс. Принцип жизни самодетерминируемых субъектов – вырабатывать из этой неопределенности частичную определенность, превращать энтропию в негэнтропию, понимая при этом, что неопределенности все равно будет оставаться много. Неопределенность и определенность не противоречат друг другу, а дополняют друг друга, как Инь и Ян. Если мы хотим иметь контакт с реальностью и понимать, что происходит на самом деле, мы должны принимать неопределенность там, где она есть. Такова диалектика нашей жизни, и в ней содержится немалый потенциал для того, чтобы от этого процесса получать удовольствие.

Литература

Асмолов 2001 – Асмолов А. Г. Психология личности: принципы общепсихологического анализа. М.: Смысл, 2001.

Асмолов 2012 – Асмолов А. Г. Оптика просвещения. М.: Просвещение, 2012.

Бадью 2013 – Бадью А. Философия и событие. М.: ИОИ, 2013.

Вульф 2013 – Вульф К. Вместо предисловия: неопределенность как условие человеческой жизни // Неопределенность как вызов. Медиа. Антропология. Эстетика / Под ред. К. Вульфа, В. Савчука. СПб.: РХ ГА, 2013. С. 5–6.

Гусев 2011 – Гусев А. И. Толерантность к неопределенности как составляющая личностного потенциала // Личностный потенциал: структура и диагностика / Под ред. Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2011. С. 300–329.

Зинченко 2007 – Зинченко В. П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция? // Человек в ситуации неопределенности / Под ред. А. К. Болотовой. М.: ТЕИС, 2007. С. 9–33.

Канеман и др. 2005 – Канеман Д., Словик П., Тверски А. Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения. Харьков: Гуманитарный центр, 2005.

Корнилова 2010 – Корнилова Т. В. Принцип неопределенности в психологии: основания и проблемы // Психологические исследования. 2010. 3 (11). (URL: http://psystudy.ru/index.php/num/2010n3-11/320-kornilova11.html)

Корнилова и др. 2010 – Корнилова Т. В., Чумакова М. А., Корнилов С. А., Новикова М. А. Психология неопределенности: Единство интеллектуально-личностного потенциала человека. М.: Смысл, 2010.

Кувакин, Ковалева 2006 – Кувакин В. А., Ковалева В. П. Неизвестность. М.; Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2006.

Леонтьев 2003 – Леонтьев Д. А. Экзистенциальная тревога и как с ней не бороться // Московский психотерапевтический журнал. 2003. № 2. С. 107–119.

Леонтьев 2007 – Леонтьев Д. А. Восхождение к экзистенциальному миропониманию // Третья Всероссийская науч.-практич. Конф. по экзистенциальной психологии: материалы сообщений / Под ред. Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2007. С. 3–12.

Леонтьев 2013 – Леонтьев Д. А. Личностное измерение человеческого развития // Вопросы психологии. 2013. № 3. C. 67–80.

Леонтьев 2014 – Леонтьев Д. А. Конец имманентности и перспектива возможного // Место и роль гуманизма в будущей цивилизации / Под ред. Г. Л. Белкина. М.: ЛЕНАНД, 2014. С. 174–185.

Леонтьев, Мандрикова 2005 – Леонтьев Д. А., Мандрикова Е. Ю. Моделирование «экзистенциальной дилеммы»: эмпирическое исследование личностного выбора // Вестник МГ У. Сер. 14. Психология. 2005. № 4. С. 37–42.

Леонтьев и др. 2011 – Леонтьев Д. А., Мандрикова Е. Ю., Рассказова Е. И., Фам А. Х. Личностный потенциал в ситуации неопределенности и выбора // Личностный потенциал: структура и диагностика / Под ред. Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2011. С. 511–546.

Леонтьев, Миюзова 2013 – Леонтьев Д. А., Миюзова А. Е. Методический подход к фиксации изменений личности в результате экзистенциальной работы // Пятая Всероссийская науч.-практич. конф. по экзистенциальной психологии (Москва, 6–8 мая 2013 г.). Материалы сообщений / Под ред. Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2013. С. 138–141.

Леонтьев, Осин 2007 – Леонтьев Д. А., Осин Е. Н. Печать экзистенциализма: эмпирические корреляты экзистенциального мировоззрения // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2007. № 1 (10). С. 121–130.

Леонтьев, Смирнов 2010 – Леонтьев Д. А., Смирнов А. Г. Смысл и отчуждение как предикторы поведения в неструктурированной ситуации // Экспериментальная психология в России: традиции и перспективы / Под ред. В. А. Барабанщикова. М.: Институт психологии РАН, 2010. С. 680–685.

Лобок 2001 – Лобок А. М. Вероятностный мир. Екатеринбург: АМБ, 2001.

Мадди 2005 – Мадди С. Смыслообразование в процессах принятия решения // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 6. С. 87–101.

Мамардашвили 1997 – Мамардашвили М. К. Психологическая топология пути. СПб.: РХГИ, 1997.

Мандрикова 2006 – Мандрикова Е. Ю. Виды личностного выбора и их индивидуально-психологические предпосылки: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М.: МГ У, 2006.

Мандрикова, Леонтьев 2005 – Мандрикова Е. Ю., Леонтьев Д. А. Смысловые основания выбора и их альтернативы: фактичность прошлого или возможность будущего // Проблема смысла в науках о человеке (к 100-летию Виктора Франкла): материалы междунар. конф. / Под ред. Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2005. С. 151–157.

Мэй 2001 – Мэй Р. Смысл тревоги. М.: НФ «Класс», 2001.

Осин 2010 – Осин Е. Н. Факторная структура русскоязычной версии шкалы общей толерантности к неопределенности Д. Маклейна // Психологическая диагностика. 2010. № 2. С. 65–86.

Осипов 2013 – Осипов И. Д. Неопределенность как онтологическая проблема российской цивилизации // Неопределенность как вызов. Медиа. Антропология. Эстетика / Под ред. К. Вульфа, В. Савчука. СПб.: РХ ГА, 2013. С. 33–41.

Пригожин 1991 – Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. 1991. № 6. С. 46–52.

Пригожин, Стенгерс 1986 – Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986.

Соколова 2015 – Соколова Е. Т. Клиническая психология утраты Я. М.: Смысл, 2015.