Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов
Сборник

В. М. Давид

Блокада Ленинграда. Воспоминания
Эта книга основана на хранящихся в архивах дневниках ленинградцев, бесценных свидетельствах борьбы с голодом, стужей, варварскими артобстрелами и бомбежками. Дневниковые записи 1941–1944 гг. дополнены документами и газетными публикациями того «смертного времени», позволяя читателю увидеть повседневную жизнь, а точнее выживание осажденного города изнутри, узнать радости и горести его жителей, понять, как им удалось отстоять Ленинград.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Блокада Ленинграда. Дневники 1941–1944 годов

Фотография на обложке:

© Сергей Шиманский ? РИА Новости

© Давид В.М. (наследники), авт. – сост., 2023

© ООО «Издательство «Яуза», 2023

© ООО «Издательство «Эксмо», 2023

ВРЕМЯ РАССТАВАНИЙ И ТРЕВОГ

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий. <…>

Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя тов. Сталина.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

    Из выступления В.М. Молотова по радио 22 июня 1941 года

22 июня 1941 года

– Вставай, из райкома просят к телефону.

Выругавшись по адресу райкома, сквозь сон начинаю брюзжать, что не дают отдохнуть в выходной.

– Алло! А что случилось? Что? Сейчас же явиться в райком? Хорошо, буду без промедления.

В восемь часов в комнате райкома собралось большинство секретарей парторганизаций. Предложено перейти в дом партактива на 5 линию, дом 15 и ждать указаний райкома.

Во дворе у каждого спрашивал – не знает ли он, с какой целью сделан вызов. Суждения, догадки, но толком никто ничего не знает. В воздухе проносятся наши самолеты. <…> Напряжение с каждым часом растет. <…>

В 12 часов дня по радио выступил Молотов. Война с Германией. Коммунисты посланы на предприятия и заводы. В 14 часов провел митинг на фабрике имени Желябова. Вот и все.

С фабрики еду домой. Там новость. Приехала дочурка Тома и ее мама на отдых в дом отдыха «Петергоф». После шести лет размолвки – мирный обед вместе: Катюша и Шура, мои жены. Первая – мама Томы, вторая подруга и спутник жизни. Неожиданный семейный мир в первый день войны [А. Б-в][1 - А. Б-в – инструктор Василеостровского райкома ВКП (б), помощник военного прокурора Ленинграда.].

Любуясь красотой Петергофского парка, роскошных дворцов, причудливых золотых фонтанов, невольно хочется сказать:

– Честь и слава вам, нашим отцам и старшим братьям, кровью и жизнью своей завоевавшим нам счастье и радость жизни.

<…>Мы в ресторане. Огромный выбор всевозможных вин, холодных и горячих закусок. Сегодня воскресенье, можно разрешить себе выпить. Раздается звон хрусталя, в красивых бокалах не буржуазный напиток, а предмет широкого массового потребления – русская московская водочка. <…>

– Ну, еще по одной, уж больно жизнь хороша.

Чокнулись. Наступила тишина, и вдруг отчетливый ясный голос диктора возвестил:

– Слушайте, слушайте, передается важное правительственное сообщение. В 12 часов 15 минут у микрофона выступит глава Советского правительства В.М. Молотов.

– «Гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз».

Прощайте Митя, Ваня, вас ждут в частях. Явка в первый день мобилизации. <…>

Пулей лечу в райком. В кабинете сидит слегка взволнованный Алексей Михайлович. Он один. Я явился первый и первым получил задание обзвонить все организации, дать указание обсудить на массовых митингах речь Молотова [Н.Б-т][2 - Н. Б-т – в 1941 году инструктор одного из райкомов партии.].

Для нас с мужем, доцентом филфака ЛГУ Дмитрием Дмитриевичем Михайловым, война началась на несколько часов позднее, чем для всех ленинградцев. <…> В этот день, свободные от занятий, мы поехали в Невский лесопарк, находящийся на правом берегу Невы. Не знаю, что там было раньше. <…> Тогда это был просто лес с едва различимыми остатками давних посадок: кое-где кусты акации, сирени, лиственницы и пр. Все это запустение было крайне поэтично.

Возвращались уже вечером. В трамвае, через несколько минут вижу изменившееся лицо Д. Д. Наклоняясь ко мне – я сидела, – негромко, неузнаваемым голосом произнес: «Война!» Я с каким-то недоумением и легкомысленным недоверием спросила: «С кем?», и сидевшая рядом женщина ответила с укоризной: «Да немцы напали. Проснулась!» Я действительно «проснулась» в страшную действительность, но не сразу осознала ее. Меня поразила какая-то напряженная молчаливость и мрачность пассажиров, хоть и привыкли мы к недоговоренностям.

Да и мы как-то вдруг замолчали, так и дошли молча до маминого дома. В семье моей паники не было. А жаль, потому что паника заставила всех жителей броситься за покупками продуктов. Мама – нет, и, конечно, я следовала ее примеру: закупка впрок не была принята в нашем доме, что и погубило нас [Е. В-на][3 - Е. В-на (1909–2010) – преподаватель филологического факультета ЛГУ.].

Война, война, война! И, должно быть, самая страшная из войн, какие переживал когда-либо наш народ, а может быть, и все человечество. Вчера еще радостно и волнующе лились звуки бальной музыки, люди танцевали, пели, веселились, спокойно отдыхали. <…> А сегодня – слезы, страдания, смерть.

С утра была на избирательном участке. Здесь были все наши активистки-домохозяйки. И вдруг это сообщение по радио. Встревоженные лица, ужас в глазах, и среди жуткой тишины неожиданный истошный вопль:

– Ой, сыночки мои дорогие! – Это Белевич, мать четырех взрослых сыновей, заломив руки, выкрикнула навзрыд.

Кое-кто из женщин даже возмутился:

– Как не стыдно впадать в панику! Ведь не только у вас сыновья.

Я позвонила секретарю райсовета Гладилиной. Она сказала, чтобы я закрыла избирательный участок и шла в райсовет.

Когда я шла в райсовет, уже гремели выстрелы зенитных орудий, летали наши самолеты.

Страшные тяжелые дни наступили для нашего народа.

Когда я была у Гладилиной, позвонила зав. районе Ильичева. Вызывала в районо на совещание, которое назначено на три часа ночи. Будут представители от райкома партии. Что нам скажут? [А. Б-н][4 - А. Б-н – в 1941–1942 годах контролер районного бюро по учету и выдаче продовольственных, хлебных и промтоварных карточек.]

В первый день войны изо всех домов потянулись к мобилизационным пунктам призывники. <…> Ближайший призывной пункт находился на Конюшенной площади в помещении клуба Автопарка. Вся площадь заполнена народом, трамвайное движение остановилось. У парадного входа в клуб стоял дежурный, который пропускал призывников при предъявлении ими мобилизационных повесток, решительно отстраняя членов семей, намеревавшихся также пройти в клуб. Через решетчатые ворота было видно, как на внутренний двор автопарка выходили призывники, строились в колонну и уходили в назначенном направлении.

С площади я пошла к магазину, чтобы купить продукты для пропитания семьи. Там увидела нечто невероятное. К магазину нельзя было подойти. У входа стояла большая толпа панически настроенных ленинградцев. Все они, толкаясь, не считаясь ни с чем, рвались вперед, буквально лезли друг на друга, чтобы пробиться в магазин. Многие пришли семьями. Счастливчики, всклокоченные и помятые, пробираясь через толпу, несли в руках купленные в большом количестве муку, сахар, крупу и т. п. Подавленная и расстроенная, я ни с чем вернулась домой. <…> [С. Б-а][5 - С. Б-а – домохозяйка, в годы войны сторож в домоуправлении.].

В первые дни и недели войны захватчикам сопутствовала удача. Уже к вечеру 22 июня войска наступавшей в Прибалтике немецкой группы армий «Север» смогли продвинуться на разных участках на расстояние от 20 до 70 км от государственной границы. Несмотря на героическое сопротивление отдельных частей и подразделений, войска Красной армии были вынуждены отступать.