Тайные письма великих людей

Тайные письма великих людей
Сборник

Александра Николаевна Чеботаревская

Тайные письма великих
Все тайное, сокрытое, все, что отражалось в амальгаме времени, когда-нибудь проступает сквозь хронологическую патину, пусть не четким, пусть размытым контуром, но все же – становится явным. Равно как и рукописи, письма не горят. Хотя некоторые из них, по умыслу их авторов и адресатов, должны были бы обратиться в пепел…

«Тайные письма великих людей» – собрание корреспонденции, которая вовсе не предназначалась для постороннего прочтения. Тем не менее, благодаря коллизиям судьбы, а иногда по умыслу или неосторожности, некоторые эпистолы дошли до современного читателя.

Это прелюбопытнейшие иллюстрации куртуазных нравов XVIII–XIX веков, будто заново наполняют жизнью тени прошлого, и тени ложатся на памятники, и памятники оживают.

Тайные письма великих людей

Составитель А. Чеботаревская, предисловие Ф. Сологуба.

Эту книгу посвящаю

Константину Андреевичу СОМОВУ.

П. Е. Щеголеву и М. О. Гершензону,

за ихъ добрыя указанiя въ д?л? созданiя этой книги, приношу искреннюю благодарность.

Предисловие

Ни въ чемъ такъ полно, радостно и св?тло не выражается душа челов?ка, какъ въ отношенiяхъ любви. Когда къ челов?ку приходитъ любовь, могущественная сила, движущая мiрами и сердцами, низводящая небо на землю и землю преображающая въ сладостный Эдемъ, то въ душ? челов?ка умираетъ все случайное и раскрываются лучшiя ея стороны. Какъ цв?тенiе по весн?, какъ звонкiй и страстный голосъ и красивое оперенiе у птицъ, такъ и въ челов?к?, въ его т?лесномъ и душевномъ облик?, возникаютъ очаровательные признаки, прельщающiе не потому только, что они сами по себ? прекрасны, но и потому, что въ нихъ наибол?е ярко выраженныя индивидуальныя черты наибол?е ясно соприкасаются съ началомъ безконечнаго, съ т?мъ неутолимымъ стремленiемъ къ идеальному и недостижимому, которое заложено въ каждой живой душ?.

Вс? мы любимъ такъ же, какъ понимаемъ мiръ. Исторiя любви каждаго челов?ка – точный сл?покъ съ исторiи его отношенiй къ мiру вообще. Образъ любимой, носящiйся въ восторженныхъ мечтахъ влюбленнаго, и образъ любимаго въ мечтахъ влюбленной – вотъ наибол?е ясные и неложные символы ихъ мiроощущенiя. Недаромъ изображенiя любви и любовныхъ тревогъ и томленiй занимаютъ такое большое, такое центральное м?сто въ произведенiяхъ искусства вс?хъ временъ. Это происходитъ не отъ того, что поэты, живописцы, скульпторы обуреваемы любовнымъ пыломъ, а потому, что в?рный творческiй инстинктъ указываетъ имъ то состоянiе челов?ка, когда душа его наибол?е открыта верховнымъ началамъ добра, истины и красоты. Тотъ, кто любитъ, не только требуетъ, но и отдаетъ, – не только жаждетъ наслажденiй, но и готовъ къ наивысшимъ подвигамъ самоотреченiя. Зажженный любовью, онъ дерзаетъ и на то, что превышаетъ его силы.

Составленная въ св?т? этихъ общихъ положенiй, предлагаемая вниманiю читателей книга не является сборникомъ писемъ эротическихъ въ т?сномъ значенiи этого слова; равнымъ образомъ, ее не сл?дуетъ разсматривать, какъ сборникъ, им?ющiй притязанiя на историческую полноту и законченность. Эта книга им?етъ характеръ исключительно психологическiй; она задается ц?лью поставить читателя передъ зр?лищемъ души, глубоко и сильно переживающей всякое чувство, полнозвучно отзывающейся на всякое проходящее передъ нею явленiе, – однимъ словомъ, передъ зр?лищемъ души, озаренной любовью.

Письма, собранныя въ этой книг? и написанныя т?ми, кто любилъ, къ т?мъ, кто были любимы, говорятъ о любви, но не объ одной только любви. Душа, просв?тленная любовью, весь кругъ своихъ переживанiй озираетъ съ особеннымъ, иногда возвышеннымъ, иногда н?жно-интимнымъ, иногда страстнымъ, иногда еще иначе окрашеннымъ, но всегда значительнымъ чувствомъ. Только т? письма, въ которыхъ выражается это очаровательное излiянiе любви на весь кругъ и повседневныхъ и чрезвычайныхъ переживанiй, только ихъ и выбирала составительница этой книги, и только т?хъ авторовъ включила она въ кругъ своего выбора, которые давали въ своихъ письмахъ эту восхитительную эманацiю любви.

?едоръ Сологубъ.

Нинонъ де Ланкло – маркизу Севинье[1 - Вс? даты и цифры взяты текстуально.]

Нинонъ де ЛАНКЛО (1615—1706), знаменитая куртизанка, прославленная красотой и умомъ; изв?стны ея письма къ маркизу Севинье – одному изъ ея многочисленныхъ возлюбленныхъ. Сынъ знаменитой Севинье влюбился въ Нинонъ, когда ей было уже 56 л?тъ, но чары ея обаянiя еще долго спустя кружили головы. Въ письмахъ она обнаружила большой умъ, весьма склонный къ резонерству.

Вы полагаете, многоуважаемый, что нашли неопровержимое доказательство, ставя мн? на видъ, что надъ собственнымъ сердцемъ вы не властны: нельзя его подарить кому хочешь, и потому вы не свободны въ выбор? предмета влеченiя… Что за оперная мораль! Оставьте этотъ трюизмъ женщинамъ, которыя этимъ готовы всегда оправдать свои слабости; имъ нужно им?ть на что ссылаться. Это напоминаетъ того добраго дворянина, котораго описалъ Монтэнь: когда его трепала подагра, онъ такъ сердился, что готовъ былъ закричать: проклятая ветчина!

Значитъ, все д?ло въ сердечномъ влеченiи… Говорятъ, это сильн?е меня… Можно ли управлять своимъ сердцемъ?.. Когда женщины приводятъ столь в?скiя основанiя, то имъ не р?шаются на это возражать. Он? даже такъ утвердили эти положенiя, что, если бы кто бы захот?лъ ихъ оспаривать, то очутился бы въ противор?чiи со вс?мъ св?томъ. Но почему эти странныя утвержденiя находятъ столько сторонниковъ? Да потому, что весь св?тъ въ этомъ заинтересованъ. Не зам?чаютъ, что подобныя извиненiя, далеко не оправдывая ошибокъ, укр?пляютъ сознанiе своей неправоты; и не забывайте, что на судьбу ссылаются только тогда, когда д?ло идетъ о худомъ выбор?. Упрекаютъ природу, когда д?ло идетъ о безпорядочной склонности, и въ то же время приписываютъ своему собственному уму всю честь разумной любви. Мы хотимъ оберегать свободу только для того, чтобы ее обманывать. Если же мы совершаемъ глупость, – то насъ вынуждаетъ къ этому неодолимая сила. Мы бы могли сказать о природ? то же самое, что сказалъ Ла-Фонтэнъ о счасть?.

Добро – создаемъ мы, а зло – природа.

Мы всегда – правы, неправа лишь – судьба.

Изъ этого вы можете заключить, что я не соглашаюсь съ сужденiемъ большинства. Любовь непроизвольна – это, разум?ется, я признаю, т. е. мы не въ состоянiи предусмотр?ть или предотвратить перваго впечатл?нiя, производимаго к?мъ-нибудь на насъ. Но въ то же время я утверждаю, что возможно, – какъ глубоко бы ни казалось намъ это впечатл?нiе – его смягчить или вовсе парализовать, и это даетъ мн? право осудить всякую безпорядочную или позорную склонность. Какъ часто мы наблюдали, что женщины могли подавить охватившую ихъ слабость, лишь только уб?ждались въ недостойности предмета своей страсти. Сколькiя изъ нихъ побороли н?жн?йшую любовь и пожертвовали соображенiями обезпеченности! Разлука, отъ?здъ, время, – все это л?карства, противъ которыхъ никакая страсть – какъ бы ни казалась она пылкой – не устоитъ: постепенно она ослаб?ваетъ и, наконецъ, совс?мъ потухаетъ. Какой изъ этого всего выводъ? – Любовь сильна – лишь благодаря нашей слабости.

Я знаю, что требуется напряженiе всего нашего интеллекта, чтобы выйти съ честью изъ такого положенiя; я понимаю также, что трудности, связанныя съ подобной поб?дой, не всякому способны дать мужество – начать эту борьбу; и хотя я уб?ждена, что въ этой области не существуетъ непоб?димаго влеченiя, – но все же я думаю, что на д?л? очень мало поб?дителей, и почему? Потому что не р?шаются даже попытаться. Въ конц?-концовъ я полагаю, что въ вашемъ случа? д?ло идетъ лишь объ ухаживанiи, и было бы глупо васъ мучить, чтобы поб?дить влеченiе къ какой-либо бол?е или мен?е достойной любви дам?. А такъ какъ вы еще ни въ одну изъ нихъ не влюбились, то я только хот?ла выяснить основанiя, которыя, на мой взглядъ, в?рн?е всего способны обезпечить вамъ счастливое будущее. Было бы, конечно, желательно, чтобы тонкiя чувства, д?йствительныя достоинства, им?ли бы больше власти надъ нашими сердцами, чтобы они были въ состоянiи заполнить ихъ и запечатл?ться навсегда. Но опытъ показываетъ, что на д?л? это не такъ. В?дь я разсуждаю не о томъ, ч?мъ вы должны быть, но о томъ, что вы представляете въ д?йствительности: мое нам?ренiе состоитъ въ томъ, чтобы показать вамъ, каково ваше сердце, а не какимъ я бы желала его вид?ть. Я первая скорб?ла о порч? вашего вкуса, какъ ни снисходительно я отношусь къ вашимъ капризамъ. Но, не будучи въ состоянiи изм?нить вашего сердца, я хочу, по крайней м?р?, научить васъ, какъ извлечь изъ него бо?льшую пользу: не им?я возможности сд?лать васъ благоразумнымъ, я стараюсь сд?лать васъ счастливымъ. Въ старину говорили: желать уничтожить страсти – равносильно желанiю уничтожить насъ самихъ; надо только ум?ть управлять ими. Въ нашихъ рукахъ страсти – тоже, что л?чебные яды: приготовленные искуснымъ химикомъ, они превращаются въ благод?тельныя л?карства.

Н?тъ, маркизъ, любопытство г-жи де-Севинье нисколько меня не оскорбило: напротивъ, мн? очень лестно, что она пожелала увидать письма, которыя вы получаете отъ меня. Разум?ется, она предполагала, – если идетъ разговоръ о любви, то, конечно, это касается меня; но она уб?дилась въ противномъ. Теперь она признаетъ, что я мен?е легкомысленна, ч?мъ она то себ? представляла; я считаю ее достаточно справедливою, чтобы отнын? она составила себ? о Нинонъ другое представленiе, ч?мъ им?ла раньше: ибо мн? не безызв?стно, что обо мн? обычно отзываются не слишкомъ благопрiятно. Однако ея несправедливость никогда не можетъ повлiять на мою дружбу къ вамъ. Я достаточно философски смотрю на жизнь, чтобы не огорчаться мн?нiемъ людей, судящихъ меня не зная. Но, что бы ни случилось, я буду продолжать говорить съ вами съ моей обычной откровенностью; я уб?ждена, что г-жа де-Севинье, несмотря на большую свою сдержанность, въ глубин? души чаще будетъ соглашаться со мною, ч?мъ это кажется. Перехожу къ тому, что касается васъ.

Итакъ, маркизъ, посл? безконечныхъ старанiй, вамъ кажется, что вы, наконецъ, умилостивили каменное сердце? Я отъ этого въ восторг?; но мн? см?шно, когда вы начинаете разъяснять мн? чувства графини. Вы разд?ляете обычную ошибку мужчинъ, отъ которой вамъ нужно отказаться, какъ бы ни была она для васъ лестна. Вы предполагаете, что только ваши достоинства способны зажечь страсть въ сердц? женщины, и что сердечныя и умственныя свойства служатъ единственными причинами любви, которую питаютъ къ вамъ женщины. Какое заблужденiе! Разум?ется, вы думаете это потому, ибо этого требуетъ ваша гордость. Но изсл?дуйте безъ предуб?жденiя, по возможности, побуждающiе васъ мотивы, и скоро вы уб?дитесь, что вы обманываете себя, а мы обманываемъ васъ; и что по вс?мъ соображенiямъ вы являетесь одураченнымъ вашимъ и нашимъ тщеславiемъ; что достоинства любимаго существа только являются случайностью или оправданiемъ любви, но никакъ не ея истинной причиной; что, наконецъ, вс? эти чрезвычайныя уловки, къ которымъ приб?гаютъ об? стороны, какъ бы входятъ въ желанiе удовлетворить потребность, которую я раньше еще назвала вамъ первопричиной этой страсти. Я высказываю вамъ зд?сь жестокую и унизительную истину; но отъ этого она не д?лается мен?е достов?рной. Мы, женщины, являемся въ мiръ съ этой неопред?ленной потребностью любви, и если мы предпочитаемъ одного другому, скажемъ откровенно, мы уступаемъ не изв?стнымъ достоинствамъ, а скор?е безсознательному, почти всегда сл?пому инстинкту. Я не хочу приводить доказательствъ того, что существуетъ сл?пая страсть, которою мы опьяняемся иногда по отношенiю къ незнакомцамъ или къ людямъ, недостаточно намъ изв?стнымъ для того, чтобы нашъ выборъ не являлся всегда въ своемъ основанiи безразсуднымъ: если мы попадаемъ счастливо, то это – чистая случайность. Сл?довательно, мы привязываемся всегда, не производя достаточнаго экзамена, и я буду не совс?мъ не права, сравнивъ любовь съ предпочтенiемъ, которое мы отдаемъ иногда одному кушанью передъ другимъ, не будучи въ состоянiи объяснить причины этого. Я жестоко разс?иваю химеры вашего самолюбiя, но я говорю вамъ правду. Вамъ льститъ любовь женщины, ибо вы предполагаете, что она считается съ достоинствами любимаго существа: вы оказываете ей слишкомъ много чести, скажемъ лучше, вы слишкомъ высокаго о себ? мн?нiя. В?рьте, что мы любимъ васъ совс?мъ не ради васъ самихъ: надо быть искреннимъ, въ любви мы ищемъ только собственнаго благополучiя. Прихоть, интересъ, тщеславiе, темпераментъ, матерiальныя затрудненiя, – вотъ что тревожитъ насъ, когда наше сердце не занято, вотъ причины т?хъ великихъ чувствъ, которыя мы хотимъ обожествлять. Вовсе не великiя достоинства способны насъ умилять: если они и входятъ въ причины, располагающiя насъ въ вашу пользу, то влiяютъ они совс?мъ не на сердце, а на тщеславiе, и большинство свойствъ, нравящихся намъ въ васъ, часто д?лаютъ васъ см?шными или жалкими. Но что вы хотите? Намъ необходимъ поклонникъ, поддерживающiй въ насъ представленiе о нашемъ превосходств?, намъ нуженъ угодчикъ, который исполняетъ наши прихоти, намъ необходимъ мужчина. Случайно намъ представляется тотъ, а не другой; его принимаютъ, но не избираютъ. Словомъ, вы считаете себя предметомъ безкорыстной симпатiи, повторяю, вы думаете, что женщины любятъ васъ ради васъ самихъ. Несчастные простофили! Вы служите только орудiемъ ихъ наслажденiй или игрушкой ихъ прихотей. Однако, надо отдать справедливость женщинамъ: все это совершается часто безъ ихъ в?дома. Чувства, которыя я изображаю зд?сь, часто имъ самимъ совершенно не ясны; наоборотъ, съ самыми лучшими нам?ренiями он? воображаютъ, что руководствуются великими идеями, которыми питаетъ ихъ ваше и ихъ тщеславiе, и было бы жестоко несправедливо обвинять ихъ въ фальши на этотъ счетъ: безсознательно он? обманываютъ самихъ себя и васъ также.

Вы видите, что я раскрываю предъ вами секреты доброй Богини: судите о моей дружб?, если я, въ ущербъ моему же полу, стараюсь васъ просв?тить. Ч?мъ лучше будете вы знать женщинъ, т?мъ мен?е он? заставятъ васъ безумствовать.

Вольтеръ – Олимпiи Дюнуайэ

Франсуа Аруэ ВОЛЬТЕРЪ (1694—1778) восемнадцати л?тъ, во время своего пребыванiя въ Гааг? въ качеств? пажа маркиза Шатонефа, влюбился въ шестнадцатил?тнюю Олимпiю Дюнуайэ, увезенную матерью-протестанткой отъ отца-католика изъ Парижа. Сохранилось пять писемъ юнаго Аруэ къ его «Пимпетт?» – н?сколько пострадавшiя отъ руки ея матери. Кром? юной влюбленности въ этихъ письмахъ, Вольтера одушевляетъ еще романтическая мечта вернуть молодую д?вушку къ отцу въ Парижъ.

Октябрь 1713

Мн? кажется, милая барышня, что вы меня любите, потому будьте готовы въ данныхъ обстоятельствахъ пустить въ ходъ всю силу вашего ума. Лишь только я вернулся вчера въ отель, г. Л.[2 - Лефебръ.] сказалъ мн?, что сегодня я долженъ у?хать, и я могъ только отсрочить это до завтра; однако онъ запретилъ мн? отлучаться куда-либо до отъ?зда; онъ опасается, чтобы сударыня ваша матушка не нанесла мн? обиды, которая можетъ отозваться на немъ и на корол?; онъ даже не далъ мн? ничего возразить; я долженъ непрем?нно у?хать, не повидавшись съ вами. Можете представить себ? мое отчаянiе. Оно могло бы стоить мн? жизни, если бы я не над?ялся быть вамъ полезнымъ, лишаясь вашего драгоц?ннаго общества. Желанiе увид?ть васъ въ Париж? будетъ ут?шать меня во время моего пути. Не буду больше уговаривать васъ оставить вашу матушку и увидаться съ отцомъ, изъ объятiй котораго васъ вырвали, чтобы сд?лать зд?сь несчастной[3 - Зд?сь н?сколько, в?роятно, нелестныхъ для г-жи Дюнуайэ строкъ выр?зано матерью Олимпiи.]. Я проведу весь день дома. Перешлите мн? три письма: одно для вашего отца, другое – для вашего дяди, и третье – для вашей сестры; это безусловно необходимо, я передамъ ихъ въ условленномъ м?ст?, особенно письмо вашей сестр?. Пусть принесетъ мн? эти письма башмачникъ: об?щайте ему награду; пусть онъ придетъ съ колодкой въ рукахъ, будто для поправки моихъ башмаковъ. Присоедините къ этимъ письмамъ записочку для меня, чтобы, у?зжая, мн? послужило хотя бы это ут?шенiемъ, но, главное, – во имя любви, которую я питаю къ вамъ, моя дорогая, пришлите мн? вашъ портретъ; употребите вс? усилiя, чтобы получить его отъ вашей матушки; онъ будетъ себя чувствовать гораздо лучше въ моихъ рукахъ, ч?мъ въ ея, ибо онъ уже царитъ въ моемъ сердц?. Слуга, котораго я посылаю къ вамъ, безусловно преданъ мн?; если вы хотите выдать его вашей матери за табакерщика, то онъ – нормандецъ и отлично сыграетъ свою роль: онъ передастъ вамъ вс? мои письма, которыя я буду направлять по его адресу, и вы можете пересылать свои также черезъ него; можете также дов?рить ему вашъ портретъ.

Пишу вамъ ночью, еще не зная, какъ я у?ду; знаю только, что долженъ у?хать: я сд?лаю все возможное, чтобы увидать васъ завтра до того, какъ я покину Голландiю. Но такъ какъ я не могу этого об?щать нав?рное, то говорю вамъ, душа моя, мое посл?днее прости, и, говоря вамъ это, клянусь всею тою н?жностью, какую вы заслуживаете. Да, дорогая моя Пимпеточка, я буду васъ любить всегда; такъ говорятъ даже самые в?треные влюбленные, но ихъ любовь не основана, подобно моей, на полн?йшемъ уваженiи; я равно преклоняюсь предъ вашей доброд?телью, какъ и предъ вашей наружностью, и я молю небо только о томъ, чтобы им?ть возможность заимствовать отъ васъ ваши благородныя чувства. Моя н?жность позволяетъ мн? разсчитывать на вашу; я льщу себя надеждой, что я пробужу въ васъ желанiе увидать Парижъ; я ?ду въ этотъ прекрасный городъ вымаливать ваше возвращенiе; буду писать вамъ съ каждой почтой чрезъ посредство Лефебра, которому вы будете за каждое письмо что-нибудь давать, дабы побудить его исправно д?лать свое д?ло.

Еще разъ прощайте, дорогая моя повелительница; вспоминайте хоть изр?дка о вашемъ несчастномъ возлюбленномъ, но вспоминайте не ради того, чтобы грустить; берегите свое здоровье, если хотите уберечь мое; главное, будьте очень скрытны; сожгите это мое письмо и вс? посл?дующiя; пусть лучше вы будете мен?е милостивы ко мн?, но будете больше заботиться о себ?; будемъ ут?шаться надеждой на скорое свиданье и будемъ любить другъ друга всю нашу жизнь. Быть можетъ, я самъ прi?ду за вами; тогда я буду считать себя счастлив?йшимъ изъ людей; лишь бы вы прi?хали – я буду вполн? удовлетворенъ. Я хочу только вашего счастья, и охотно купилъ бы его ц?ною своего. Я буду считать себя весьма вознагражденнымъ, если буду знать, что я способствовалъ вашему возвращенiю къ благополучiю.

Прощайте, дорогая душа моя! Обнимаю васъ тысячу разъ.

Аруэ.

Н?сколько дней спустя. (1713 г.)

Меня держатъ въ пл?ну отъ имени короля; меня могутъ лишить жизни, но не любви къ вамъ. Да, моя дорогая возлюбленная, я увижу васъ сегодня вечеромъ, хотя бы мн? пришлось сложить голову на плах?. Ради Бога, не говорите со мною въ такихъ мрачныхъ выраженiяхъ, какъ пишете. Живите, но будьте скрытны; остерегайтесь сударыни вашей матушки, какъ самаго зл?йшаго вашего врага; что я говорю? Остерегайтесь вс?хъ въ мiр? и не дов?ряйтесь никому. Будьте готовы къ тому времени, когда появится луна; я выйду изъ отеля инкогнито, возьму карету и мы помчимся быстр?е в?тра въ Ш.; я захвачу чернила и бумагу; мы напишемъ наши письма; но если вы меня любите, ут?шьтесь, призовите на помощь всю вашу доброд?тель и весь вашъ умъ… Будьте готовы съ четырехъ часовъ; я буду васъ ждать близъ вашей улицы. Прощайте, – н?тъ ничего, чего бы я не вынесъ ради васъ. Вы заслуживаете еще гораздо большаго. Прощайте, дорогая душа моя.

Дидро – г-ж? Воланъ

Дени ДИДРО (1713—1784), знаменитый энциклопедистъ, уже въ зр?ломъ возраст?, неудовлетворенный отношенiями съ женой, полюбилъ Софiю Воланъ. Переписка ихъ относится къ 1759—1774 г., а дружба продолжалась до смерти Софiи 1783 г. Объ отношенiи къ ней Дидро ярко свид?тельствуетъ, между прочимъ, письмо Дидро къ изв?стному Фальконету, въ которомъ онъ говоритъ: «Если бы она сказала мн? – дай мн? выпить свою кровь – я бы ни минуты не задумался удовлетворить это ея желанiе».

Парижъ, 10 iюля.

Пишу, не видя. Я пришелъ; хот?лъ поц?ловать у васъ руку и удалиться. Придется, однако, удалиться безъ этой награды; но разв? я уже не буду достаточно вознагражденъ, засвид?тельствовавъ вамъ, какъ я васъ люблю? Теперь 9 часовъ; я пишу вамъ, что люблю васъ. По крайней м?р?, я хочу это написать, но не ув?ренъ, – послушно ли мн? перо. Не придете ли вы, чтобы я могъ вамъ это сказать и исчезнуть? Прощайте, моя Софiя, прощайте; ваше сердце, значитъ, не говоритъ вамъ, что я зд?сь? Первый разъ я пишу въ сумеркахъ: это положенiе должно бы привести меня въ очень н?жное настроенiе. Но я чувствую лишь одно: я бы не ушелъ отсюда. Надежда увид?ть васъ удерживаетъ меня зд?сь, и вотъ я продолжаю бес?довать съ вами, даже не зная, – выходятъ ли у меня буквы! Повсюду, гд? ихъ не будетъ, – читайте, – я васъ люблю.

Мирабо – Софiи Монье

Графъ Габрiэль МИРАБО (1749—1891), будучи женатымъ, полюбилъ Софiю Монье, выданную замужъ 16-ти л?тъ за 70-л?тняго старика; во время ихъ пребыванiя въ Голландiи оба они были арестованы, – Мирабо посаженъ на 3

/

года въ Венсенскую кр?пость, а Софiя посл? родовъ – въ монастырь (1778). Во время заключенiя влюбленные интенсивно обм?нивались письмами при посредств? начальника полицiи Ленуара. Выйдя изъ тюрьмы, Мирабо охлад?лъ къ Софiи, и она, посл? неудачнаго второго замужества, покончила самоубiйствомъ (1789). Письма Мирабо изъ одного Венсена заключаютъ бол?е 30000 строкъ.

Челов?къ удовлетворенъ, когда находится въ обществ? т?хъ, кого любитъ, – сказалъ Ла-Брюйеръ. Безразлично, думаемъ ли о томъ, чтобы разговаривать съ ними, или молчимъ, думаемъ ли о нихъ или о чемъ-нибудь постороннемъ, важно только одно – быть съ ними. Другъ мой, какъ это в?рно! И какъ в?рно, что къ этому мы такъ привыкаемъ, что безъ этого жизнь д?лается невозможною. Увы! Я это хорошо знаю, я долженъ это хорошо знать, такъ какъ уже три м?сяца томлюсь вдали отъ тебя, уже три м?сяца ты мн? не принадлежишь, и мое счастье кончено. И все же, просыпаясь утромъ, я ищу тебя, мн? кажется, что мн? недостаетъ половины меня самого, – и это правда. Разъ двадцать въ день я спрашиваю себя, гд? ты. Суди же по этому, насколько сильна иллюзiя, и какъ жестоко, что она разбита. Ложась спать, я всегда оставляю теб? м?стечко. Я прижимаюсь къ ст?н?, и предоставляю теб? добрую половину своей узкой постели. Это движенiе машинально, и мысль безсознательна. Какъ привыкаешь къ счастью! Увы! его начинаешь понимать только тогда, когда теряешь, и я ув?ренъ, что мы стали понимать, насколько мы необходимы другъ другу, только съ того времени, когда буря разлучила насъ. Не изсякъ источникъ нашихъ слезъ, милая Софи; мы не излечились; въ нашемъ сердц? жива любовь и, сл?довательно, есть что оплакивать. Пусть говорятъ, что можно излечиться отъ великаго горя силой воли и разумомъ; такъ говорятъ слабые и легкомысленные и ут?шаются. Есть потери, съ которыми никогда нельзя свыкнуться. Когда не находятъ счастья въ любви, находятъ его въ страданiи; в?рн?е: хотятъ его. Это деликатное чувство, – что бы тамъ ни говорили, таится въ самой н?жной любви. Не была ли бы Софiя въ отчаянiи, если бы знала, что Габрiель ут?шился?

Почему это чувство будетъ запрещено Габрiелю? В?рно, очень в?рно и очень справедливо, что когда любятъ сильно, любятъ свою любовницу или любовника больше, ч?мъ самихъ себя, но не больше, ч?мъ свою любовь. Можно вс?мъ пожертвовать, что я говорю? хотятъ пожертвовать вс?мъ, исключая н?жности любимаго существа. Если найдется челов?къ, который думаетъ иначе, пусть онъ не воображаетъ, что онъ сильн?е меня, – онъ только мен?е влюбленъ. Еще есть только одно средство принести въ жертву боготворимую любовь: пронзить себ? сердце. Если бы я зналъ, что моя смерть необходима для твоего счастья, что ты можешь прiобр?сти его этой ц?ной, я убилъ бы себя, не колеблясь ни минуты. Я сд?лалъ бы это съ радостью, потому что оказалъ бы этимъ теб? услугу. И это было бы н?жной местью для такого любящаго челов?ка, какъ я: посредствомъ своей смерти сд?лать неблагодарную любовницу неблагодарнымъ челов?комъ. Я сд?лалъ бы это безъ сожал?нiя, такъ какъ черезъ это стало бы ясно, что ты не любишь меня, если можешь быть счастливой безъ меня. Я не пожертвовалъ бы своей любовью, но я отомстилъ бы самому себ? за твое непостоянство – единственный способъ отомстить себ? за Софiю. Ничуть не отказываясь отъ любви твоей, я наказалъ бы самого себя за то, что потерялъ ее. Тотъ, кто такъ не думаетъ, обманывается или хочетъ обмануться. Онъ думаетъ, что любитъ сильн?е, ч?мъ онъ въ д?йствительности любитъ, если хочетъ заставить этому пов?рить.

Мое мн?нiе, что это такъ же просто, какъ в?рно. Я могу пожертвовать теб? вс?мъ, но не твоей любовью. И я не думаю, что это не великодушно; въ тотъ день, когда ты будешь такъ думать, я накажу себя за это; но я чувствую, что я люблю и не думаю, чтобы кто-нибудь изъ вс?хъ людей любилъ сильн?е меня; въ моемъ сердц? столько энергiи и силъ, сколько н?тъ у другихъ, и не одинъ возлюбленный не обязанъ такъ много такой н?жной возлюбленной, какъ Габрiель Софiи. Благодарность – такое чистое удовольствiе для меня, что его достаточно, чтобы сд?лать меня влюбленнымъ. Но моя н?жность независима отъ всякаго другого чувства. Я знаю, что если бы ты меня возненавид?ла, я не могъ бы исц?литься отъ моей любви: какъ только я узналъ тебя, ты деспотически завлад?ла мной. Твой прiятный характеръ, твоя св?жесть, твой изящный, н?жный, сладострастный обликъ завлад?ли мной; каждое твое слово было близко моему сердцу. Я хот?лъ влад?ть тобой и быть только твоимъ другомъ, потому что жестоко боялся любви. Ты нравилась мн? своей молодостью и красотою и была соблазномъ для моей души. Все сближало насъ еще т?сн?й. Подвижная и чувствительная, хотя желающая скрыть свою чувствительность, ты поражала и трогала меня. Ты увлекала меня отъ дружбы къ любви, и я искренно говорилъ теб?, что не могъ быть твоимъ другомъ. Тонкiя остроты, слетающiя молнiеносно съ твоихъ устъ и удивляющiя своей неожиданностью, пл?няли меня, и когда я думалъ, я былъ взволнованъ.