– У тебя последний курс, да? – Она отпила воды из бутылочки для сока. Когда закончился «протрезвляющий» сок, налила туда воды из крана. Не хотела быть «не в себе».
– Почти. Переведут официально, когда досдам долги. – Марк сел подальше от края, чтобы отогнать мысли о «Титанике».
– Я вот закончила. Получила диплом-мать-его-экономиста. Черт знает, что с ним делать. Наверное, в Москву поеду.
– Выгодно. – Он приподнял свою бутылку неводы, поднес к воде Даши, стукнулся о нее и отпил. На небе звезд даже не было. Вроде лето, тепло – а кругом тучи, и кое-где луна проблескивает. Внизу шум и гогот, внутри – то же. И слышно, черт бы его побрал, только Луча – ржет и не останавливается.
А разговор склеился – работаешь? Платят? Круто. А живешь где? А как учеба? Вот и я так хочу. Поможешь? Я приеду осенью-зимой. Одна не хочу. Страшно. Страшно. Я же питерская, вдруг москвичи не примут? Может, магистратура? Да ну к черту ее, эту экономику. Дорого. Неэкономично. Как это – у тебя? А Луч? Точно не против? Я съеду, при первой же возможности съеду. Блин, странно так… с парнем жить. А ты приставать не будешь? Ладно, и я не буду.
Или буду.
Она не полезла первой, как Лера. Ждала, намекала целый вечер, была рядом – и вот. Марк притянул ее за свою куртку, поцеловал сначала волосы – мягкие, легкие, прямыепрямые, не как у Леры – кудрявые и пушистые. Зато такие же – каштановые, но с какой-то медью, рыжиной внутри – даже под луной видно. А Даша еще так засмеялась – легко, заигрывающе – не как Луч внутри. Такая костлявая под курткой и приятная. Даже холодная и промерзшая – теплая.
Холодными руками дальше плоского живота и поясницы под кофтой забраться не дала – ни тебе мягких боков, ни валика живота над ремнем брюк. Непривычно. Груди, наверное, тоже нет – не разобрать под широким свитером. А еще «лето» называется.
– Маркуша. Марковский. Мартик, – Луч орал, вылезая в окно. Увидел Марка с Дашей – сразу заржал, грохнулся рядом так, что, наверное, внутри штукатурка посыпалась. Забрал у Марка бутылку, отпил, лег. – А я тебя потерял, думал, что ты опять Лерку ищешь. А ты вот. Нашел.
– Да пошел ты. – Марк махнул рукой, прижав к себе холодной рукой Дашу. Она посмеялась и стала выбиратьсяподниматься. Куртку отдала, не забрала с собой как трофей. Получила, что хотела, теперь могла и напиться.
– Звезды ищешь? – Луч кивнул ему, отвечая сам себе. – Не тут искать надо, я тебя отвезу – где надо.
– Я не хочу никуда ехать ни за какими звездами. – Марк еле попал рукой в рукав куртки, сначала по-дебильному растопырив пальцы, но под ржач Лучевого сложил их лодочкой и нырнул. Луч почти заикнулся про фистинг, но заткнулся.
– Тебя никто и не спрашивает, ты как багаж путешествуешь.
– Дешево и без комфорта?
– Куда повезут, туда и поедешь.
Марк промолчал. Если раньше не хотелось ехать, идти, пить, то теперь и спорить не хотелось – Луч привязался и не отвяжется, притащил брата с сестрой в поддержку. Марк даже не помнил, когда они родились, – сначала мама ходила толстая, просила не прыгать на ней и перестала брать на руки. А потом, как в туалете бара, черный квадрат-цензура, и вот у нее руки уже заняты Женей и Сашей. Вообще, сначала Сашу звали Женей, а Женю – Сашей, но папа каким-то образом умудрялся их путать, когда они были одеты. Мама орала, Марк не понимал – кто мальчик, а кто девочка. А потом приросло, мама сама перестала разделять детей на Сашу и Женю, только Марка отличала от Сажени. И они – раз, поменяли имена. Наверное, на них смотрели как на идиотов.
Разница в три года сначала казалась пропастью, а к восемнадцати и двадцати одному годам превратилась в «братскую дружбу». Как только Марк оказывался в радиусе поражения брата с сестрой, тут же оказывался с ног до головы в СаЖе – это если фигурально. Марка эти двое любили. А Леру не любили, как оказалось.
* * *
Даша сообщениями не надоедала. Нашла его «ВК» через Луча, добавила в друзья, улыбнулась парой скобочек и спросила про самочувствие. Формальности Марк не любил, поэтому и знакомился с кем-то редко. Старался побыстрее опустить, как конфетно-букетный, приветно-какделашный период. С Дашей они так резво перескочили и второй, и первый, что Марк не совсем понимал, какой настал сейчас. Последний «да было дело, пару раз случайно, ничего такого» или начальный «давай сделаем вид, что так и надо, и продолжим»? Но «пару раз случайно» не было, поэтому Марк подозревал второй вариант.
Луч привез их в поле. Вообще, к недолесу возле реки, но через поле. Компания не питерская, а околомосковская. Палатки, ящики стекла, костер из шашлыка и куча купальников.
И утром в поле было лучше, чем в Питере ночью. Реабилитационные курсы затягивались, друзья будто задались целью прокатить Марка по всей стране, заново познакомить его со всеми, кого он знал с Лерой. Только теперь без Леры.
И если Питер закончился двухдневным походом после нежных облизываний, то вечерняя попойка – незапланированным сексом. Он не был пьян, когда целовал ее, подругу Леры. Или не подругу, а знакомую. Он не был уверен, общались ли они вообще когда-то. Когда, уставший и заботливо уложенный спать, он проснулся от своих приставаний к Оле, то не понял, когда начал, но останавливаться не захотел.
Когда он вышел отлить и попить после, то сигареты найти не смог, а Луч его перехватил у начала тропинки, ведущей «в кусты». Он, наверное, жалел и, наверное, это было заметно; наверное, поэтому Луч взял его с собой в поле. Точнее, в магазин, до которого они так и не дошли, застряв в ячмене где-то на полпути. Марк понимал, что за здоровье мозгов уже можно начинать переживать. Потому что он не просто скучал, он тосковал, а еще чувствовал себя скотиной за то, что дважды изменил девушке, которой нет. Ни у него, ни вообще.
Саша и Женя идти в поле не захотели, обозвали идиотами и легли спать. Женька только пообещала, что, «если что», она пойдет искать их с утра.
Марк ныл. Чувствовал себя не на своем месте, хотел вернуться в лагерь и уйти в город одновременно. К людям, чтобы не видеть людей. Хотя бы пешком. До Москвы.
Луч терпел. Он вообще по приезде в Питер стал терпеливее, по крайней мере, старался больше молчать.
Половину дороги, например.
Марк свернул с тропинки, сминая ногами траву и цветы, дошел до небольшого куста возле огромной коряги и спустил шорты.
– Ты что-то ссать часто ходишь. – Луч фыркнул, носком тапка поковыряв землю.
– Ты сколько высосал?
– Не твое дело. Ты меня зачем туда положил? – Марк хлюпнул носом. Подумал, как его утереть, если руками он только что трогал нелицо? Попытался дотянуться плечом в футболке, но только растер все по лицу.
– Ты дурак? – Луч заржал, схватил Марка за подол футболки и задрал ее к лицу. – Сморкайся, сопливец.
– Да пошел ты. – Марк дернул плечом и попробовал пнуть Луча, вырвался.
– Не понравилась Оленька? – Луч подмигнул. – Вот ей понравилось – все слышали.
– Пиздец.
Поднять настроение Марку было трудно. Он даже трезвый не реагировал почти ни на какие шутки, а те, на которые реагировал, его злили.
Луч не узнавал друга, с которым они раньше постоянно лепили над всем, что видели.
Небо медленно светлело над полем. Ярко-оранжевая полоса постепенно росла вдалеке, цепляя облака, лицо Марка справа задевали редкие лучи. Волосы отросли, лохматились и лезли ему в лицо.
– Ты надо мной че, издеваешься? Хочешь сказать, магазин за полем? – Марк снова заныл. Когда ему чего-то не хотелось, с ним не то что говорить, находиться невозможно было. Только после смерти Лерки. До этого он был легче. Только после смерти Лерки, правда, он ничего и не хочет.
– Ты предлагаешь мне одному сбегать тебе за сижками? Оборзел в конец? – Луч снова рассмеялся. Два дурака: один вечно ноет, второй постоянно ржет.
Луч заскучал. Он устроил соревнование по спортивной ходьбе под музыку. А Марк убежал. Ушел далеко вперед и скрылся в поле без единого дерева.
Луч, наверное, хотел бы испугаться, но не мог. Мог бы услышать шорох травы, если бы выключил музыку, но не хотел. Желто-оранжевое небо низко висело над головой, а чистый воздух пробивал легкие, косил глаза и отключал мозги.
Тропинка была одна. А травы по колено – поле. Марк бежал-бежал, забыв, что должен идти. Бежал и просто упал, поскользнувшись на сырой от росы траве. Лег и лежал, слушая музыку вдалеке. Небо серо-оранжевое упало и придавило сверху, а Луч даже не звал. Только потом, когда нашел, внимательно посмотрел.
Футболка задралась, шорты перекрутились, один тапок остался еще на тропинке, носком указывая, куда побежал Марк.
– Лерка была из тех девушек, которые молчат, чтобы казаться умнее, а на самом деле просто не могут придумать, что ответить, потому что в голове пусто. – Марк сглотнул.
Говорил он сдавленно, через нос. Луч его нашел, лег рядом и посмотрел туда же, куда и он – на ярко-оранжевый мачете, разрезающий синеющее небо.
– Может, ты зря не делаешь так же?
Марк даже спорить не стал, замолчал. Сопли грозили начать стекать по щекам, как слезы, глаза щипало.
– Слишком красиво страдаешь. Завязывай.
Луч бросил это через плечо, поднявшись. Пошел к тропинке, а горло как передавило – ни заплакать, ни вдохнуть.