Сила слова

Рассказ

1

Иногда я задумываюсь… Может, Всевышний поручает человеку право распоряжаться своей судьбой как ему заблагорассудится? И она может оказаться далеко, где-то в Антарктиде или Санкт-Петербурге. Вот и говори потом, что Земля огромная. Ан не-е-ет, она маленькая, малюсенькая!

Но этот рассказ не о размерах нашей планеты, нет. Он совсем о другом…

Аскар-«афганец» заболел, похудел сильно, осунулся, стал похож на скелет из кабинета анатомии. В глазах тоска. Видно, что его изнутри что-то гложет. Еле ходит неверной походкой, будто пьяный.

Те, кто его не очень хорошо знает, говорят, что у него неизлечимая болезнь, и жалеют его. А те, кто знает его, понимают, что все это вовсе не болезнь, а последствия той глупой кровавой войны. Проклинают ее на чем свет стоит.

«Неужели за столько лет нельзя забыть все это? А кто же будет следующим? Неужели мы все, участники той самой войны, обречены на такое?» – данный вопрос, конечно, волнует каждого из этого круга. Хотите узнать, что это за круг такой? Я говорю о тех людях, молодость которых испоганил Афган, которым уже за полтинник и которые все еще страдают от душевных ран, полученных в той, самой проклятой, бессмысленной, войне.

Среди них нет «чужих». Они все свои: и богатый, и бедный, и чиновник, и простой земледелец. Открыто смотрят друг другу в глаза, обращаются на «ты». Нет между ними ни границ, ни отличий. Все равны. Нет лицемерия, ложной скромности, обмана. Здесь это не срабатывает. Им кажется, что одну жизнь они уже прожили, а сейчас проживают подаренную на той войне, другую. Им было тогда всего по восемнадцать-девятнадцать лет. В чужой стране… на войне… в Афганистане…

Все они понимают, что эта часть их жизни им подарена Всевышним в счет оставленных там тысяч юных недожитых жизней… дана им в долг… Поэтому их не слишком трогают обычные житейские проблемы и неурядицы… Ведь все преходяще, никто не будет жить вечно на этой земле. А раз так, то зачем все эти переживания, интриги?

Ведь они лицом к лицу были с самой Смертью! Суетиться из-за каких-то ежедневных незначительных неурядиц они считают бесполезной тратой времени и нервов.

Раз в два месяца, в последнее воскресенье, однополчане из разных уголков страны: кто из Нукуса, кто из Ташкента или из долины – собираются в чайхане, беседуют по душам. Но сегодня друзья были не в настроении. Их огорошило сообщение Эрмата:

– Вам известно, что Аскар при смерти? Нужно его лечить. Нам обязательно нужно найти хорошего врача для него!

Наступила гробовая тишина. Всем показалось, что где-то совсем близко подул холодный, пронизывающий ветер Смерти. Все смотрели на Эрмата. Он сказал:

– Каждый даст, сколько может. Должен дать!

Это был приказ.

– М-м-м, да-а-а… Конечно, соберем. Нужно составить список. Я составлю, – сказал Кадир-стрелок. – Сам я могу дать тысячу долларов.

Тут заговорили все: «Я – двести», «А я могу пятьсот», «Я дам сто».

Рахим был молчаливым, не говорил по пустякам, он был самым состоятельным из однополчан.

– А ты, Рахимбай? Ты же самый богатый из нас, скажи что-нибудь!

Слова Эрмата привели его в чувство. Нельзя сказать, что они ему не понравились. Он просто с волнением наблюдал, как его друзья, сами не очень богатые люди, скидываются на лечение однополчанина. Его это и умиляло, и трогало до глубины души.

– Я оплачу все расходы на дорогу и больничные расходы, будь то хоть на краю света, – сказал он твердо.

– Вот и правильно! Ведь ты сейчас не сидел бы здесь, если бы тогда, в бою, тебя, тяжелораненого, на своих плечах не вынес Аскар! – воскликнул говорливый Жавли.

Эрмат покосился на него. Кто-то кашлянул, кто-то стал торопливо наливать чай. Кадир задумчиво уставился на стол. Тулкин-танкист, сидевший возле Жавли, отодвинулся, заика Кудрат придвинулся к окну.

– Ну давай! Ставь бутылку! – подначивал Рахимбая Кудрат.

Рахимбай немного помолчал, затем… расхохотался.

– Как же в Афгане не попала тебе пуля в рот, я удивляюсь, – смеясь, сказал Рахимбай.

Вот такие они. Кажется, что это не однополчане, а родные братья, самые близкие люди. В действительности так и было. Они срослись друг с другом, как деревья – корнями. Их объединили холод Смерти тогда, в боях в Афгане, визг летящих пуль, страх быть убитым и остаться в этой дикой, неприветливой земле навечно…

Когда эти пятидесятилетние однополчане собирались вместе, они превращались в тех юных парнишек, которых много лет назад столкнула судьба на полях сражений. Говорили от души, смеялись до потери пульса.

– Значит, так, Рахимбай, спасибо, что ты есть. Мы доверяем тебе Аскара, а тебя отдаем на милость Аллаха. В следующую субботу Жавли принесет тебе все собранные деньги, – ясно и четко, как в бою, сказал Эрмат.

– Почему именно Санкт-Петербург? – промямлил Жавли.

– У нас ведь тоже есть неплохие больницы…

– Не лезь туда, о чем не знаешь. Он пробудет в Питере несколько месяцев. Потом его отправят в Германию, – подытожил Рахим.

– Ну ты смотри на него! Что, ты его в мешке понесешь?

2

– Ребята, не мучайте меня, прошу вас. Я человек конченый, чувствую Смерть за спиной. Не трогайте меня, прошу вас.

В глазах Аскара, лежавшего во дворе на большом топчане под виноградником, выступили слезы. Он смотрел вдаль. «Мой закат близок, а они, черти, что творят… – злился Аскар. – Ничего мне не нужно, а тут говорят о больнице…»

Аскар повернулся на другой бок, спиной к Рахиму. Жавли вынул из кармана большой пакет с деньгами и бросил на топчан:

– Да пошел ты… Мы тут из-за тебя нервничаем, хотим помочь, а ты? Капризничаешь, как девушка на выданье…

Аскар застонал, повернулся к друзьям. Его жалкий, болезненный вид, глаза, полные слез, вызывали боль в сердце.

Рахиму стало не по себе. Жавли отвернулся. «От него несет Смертью…» – подумал он.

– Я хочу умереть здесь, в своем доме, в своей кровати, – сказал Аскар, будто читая мысли друга. Потом отдал пакет с деньгами Жавли:

– Заберите это.

Он опять отвернулся в сторону заката. «Мое солнце тоже движется к закату, уходит навсегда…» – прозвучало в голове Аскара. Ни Рахим, ни Жавли ничего не слышали. И то хорошо. Если бы все наши мысли зазвучали, этот мир погряз бы в хаосе стонов, рыданий, звуков сожаления…

Аскар, не отрывая взгляда, смотрел на алый горизонт, на заход солнца. И в этот самый миг на горизонте отчетливо появились лица его родителей. О Всевышний, он видел их, несомненно. Они потом начали исчезать. Мать несколько раз обернулась к нему, словно хотела что-то сказать… С последними лучами солнца они исчезли. Аскар вновь почувствовал боль, начал задыхаться. Ощущая свое одиночество в этом мире, хотел скорее оказаться там, среди родных людей. Зачем ему этот мир? Что его здесь держит? Кто? Ох, а это кто? Не Гулсара ли? Что, она тоже уходит с закатом? На ней та же желтая косынка, ситцевое платье в цветочек. Как букетик алых роз, она исчезла в огне красивого заката. Аскар зажмурил глаза. В лицо пыхнул огненный ветер. Он увидел Ольгу, бегущую в последних лучах заката. С медицинской сумкой она бежала к Аскару, который был ранен и лежал посреди поля боя.

Аскар чувствовал, как земля дрожит от взрывов гранат. Он упал. Придя в себя, увидел склонившуюся над ним Ольгу. Она поспешно рылась в сумке, искала обезболивающее, найдя – вколола Аскару в ногу.

Интересно, но у Аскара ничего не болит. Он все слышит. Он понимает, что, наступив на мину, перечеркнул свое будущее, что у него никогда не будет детей, что, годами прождав от него детей, с сожалением оставит его жена Гулсара… Вот опять. Он увидел горизонт. Нет, уже никого нет… Ни Гулсары, ни родителей… Только горизонт. Последние минуты заката. Затем он снова в палате военного госпиталя. Ольга промывает его рану. Золотые кудри, ниспадающие на ее прекрасный лоб, переливаются в лучах солнца. В глазах искрится загадочная улыбка. Забинтовав рану, она улыбнулась Аскару. Она была прекрасна: глаза, лицо, золотые волосы.

Казалось, что он заново переживает минуты с момента ранения. Он вспоминал обо всем: как сдружился и сблизился с Ольгой, как перекочевал с больничной палаты в ее комнату, как до конца службы ходил в женский модуль, чтоб увидеться с ней. Как ночевал у нее и шел в бой. Все это промелькнуло перед глазами в мгновенье. Вот он лежит в окопе, всеми брошенный. Над ним стоит Ольга. Не-е-ет, ее тоже нет. Ведь тридцать лет прошло…

Наверное, Ольга давно о нем забыла. Ведь за это время многое произошло: умерли родители, к другому ушла его жена, слыхал, что она родила, живет в каком-то далеком селе… Братья живут своей жизнью. А он? Вот лежит, ждет, когда придет за ним Смерть. Лежит на топчане в родительском доме, один как перст. Даже родственники не очень-то любят захаживать сюда. В этот мрачный, страшно одинокий дом с его несчастным хозяином. Даже племянники, дети его братьев, не любят приходить сюда. Аскар очень капризный. Дети оставляют тарелку с едой где-то на кухне или на краю топчана и убегают. Кому охота слушать ворчание больного дяди?

Аскар понял, что вернулся в тяжелые будни. Понял, что живет между двумя мирами. В голове все перемешалось. Война, сегодняшняя его жизнь. Веки отяжелели. Еле открыв глаза, он согласился:

– Ладно, поеду. Когда в дорогу?