Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

– Имеются ли места в автомобилях? – забрасываем вопросами.

Нальчик встречает нас неприветливо. Погода хмурится. Все время шли дожди, в горах выпал глубокий снег. По слухам, перевалы закрыты для туристов, дороги размыты, некоторые мосты сорваны бурными реками. Автомобильного движения нет. Перебийнос, телеграфировавший нам о дождях, просидел здесь целую неделю и, отчаявшись в перемене погоды к лучшему, уехал на подводе.

Нальчик – город будущего. В нашем туристском движении на Кавказе ему будет принадлежать одна из первых ролей. Он расположен в предгорной области наивысшей части Главного Кавказского хребта. От него, как по радиусам, разбегаются пути через высочайшие перевалы – в Карачай, Сванетию и Дигорию. Вечноснежные вершины, опоясывающие горизонт изломанной белоснежной линией, были скрыты от нас низко спустившимися темными облаками, из которых изредка выглядывало солнце. При ясной погоде отсюда можно наблюдать группу гор великанов: Дых-тау, Коштан-тау, Гистолу, Джанга-тау и Шхару.

Мы остановились на небольшой базе общества пролетарского туризма, где нашли массу фотографий, подробные карты Кавказа, небольшую, но хорошо подобранную туристскую библиотечку с редкими экземплярами немецкой и английской литературы.

Весь вечер прошел в изучении деталей маршрута по имеющимся материалам. Вокруг небольшого столика с керосиновой лампой были разбросаны груды книг и карт. Шелестели листы, страницы. Работа часто прерывалась обсуждением вопросов, набивших оскомину еще в Ростове. Опять говорили о предварительной тренировке перед восхождением на Эльбрус, о более быстром темпе продвижения, так как дальше предстояла длинная дорога через Сванетию, через два больших перевала. Общее мнение было таково, что в Нальчике нельзя было задерживаться более двух дней. Если за это время автомобильное движение не восстановится, нужно избирать другой способ передвижения.

Вечером к нам поступили первые сведения об Эльбрусе. Он покрылся свежим, глубоким ковром снега. Оказывается, Перебийносу с большим трудом удалось дойти до «Кругозора», т. е. подняться на юго-восточный выступ Эльбруса, высота которого всего 3200 м. Попытка его подняться выше кончилась неудачей.

Нам давали консультацию Артемьев и приехавший из Москвы член центрального правления Общества пролетарского туризма Раковский, поднявшийся на Эльбрус еще в дореволюционное время. Раковский только что отправил разобранную будку, которую он, по поручению центрального правления общества, должен был устанавливать на склоне Эльбруса, на высоте 4100 м.

* * *

На другой день с самого утра мы пошли осматривать город и сделать необходимые закупки.

После шумного и делового Ростова каким тихим и спокойным показался Нальчик.

Кабардино-Балкарская автономная область разбивается на две части: Кабарду, на территории которой и расположен Нальчик, и Балкарию, аулы которой разбросались на склонах Главного Кавказского хребта и его отрогов.

Нальчикский базар – это типичный кавказский базар, где можно достать все, что угодно. С 4–5 часов утра начинается его жизнь: гонят скот на продажу, вереницей тянутся телеги, груженные фруктами, овощами, маслом, молоком. Здесь же развертывают свои лотки галантерейщики. Продают бурки, шляпы-осетинки, посуду, различную утварь и просто негодный и ненужный хлам.

Покупать бурки нужно умеючи. Бурка должна быть хорошо, плотно сваляна. Обходим многих продавцов – смотрим бурки «на свет»: нет ли дыр. Наконец, после долгих и обычных для этих базаров выборов, делаем покупку. Цена бурки здесь – 15–20 рублей. Это – для местных жителей, для приезжих цена поднимается до 30–40 рублей.

Нальчикское отделение Общества пролетарского туризма имеет своего сапожника, который является «специалистом» по переделке обычных ботинок в «альпийские». Попросту говоря, вшивается только глухой язычок, который предохраняет ботинок от воды; в подметки вбиваются особые гвозди с большими, заостренными шляпками – и ботинок готов. Эта операция занимает не больше получаса.

С непривычки нога скользит по камню, «подкованные» подошвы издают неприятный резкий стук. Зато сохраняются подметки и облегчается движение по фирну.

На базе покупаем альпенштоки, берем напрокат ледорубы и кошки. Ремней для кошек нет, приходится заменить их обыкновенными фитилями для керосиновых ламп.

Заходим в Автопромторг. Там полная неизвестность. От дорожного отдела сведений нет. По дороге были обвалы. Автомобильное движение восстановится не ранее как через неделю. Решаем ехать сегодня же на подводах.

Опять приходится идти на базар. Артемьев уверенно пробирается через вереницу подвод, – он знает, где искать лошадей, кто возьмется ехать в длинный путь по Баксану.

Сразу же договариваемся с двумя горскими евреями, имеющими большие и широкие телеги, наполненные душистым сеном.

Наш путь по Баксану

В этот же день к 4-м часам дня наши вещи погружены на подводы. Тепло прощаемся с гостеприимной базой.

– Желаем вам успеха!

– Если доберетесь, будете первыми в этом году на вершине Эльбруса!

– О результатах не забудьте сообщить на нашу базу.

Когда лошади тронулись, начали вспоминать, не забыли ли чего на базе. Как будто все на месте. Пересчитываем членов нашей группы.

– А где Братолюбов?

Вспоминаем, что он побежал на вокзал узнавать, не получена ли посылка из Ростова с адаптером, который он забыл в Ростове и телеграфно просил выслать в Нальчик. Приходится задерживаться, но не надолго: скоро появляется Братолюбов с улыбающимся лицом. Мы догадываемся, что все в порядке.

Быстро проносимся по опустевшему уже базару и выезжаем в широкую степь, на горизонте которой в синеватом тумане чернеют небольшие, едва заметные отроги Кавказского хребта.

Много веков назад земной шар, остывая, на поверхности своей коры образовал колоссальную складку. Поднявшись из глубины моря, эта складка в течение длительного геологического периода непрестанно изменялась под влиянием ветра, воды, колебаний температуры и приняла современный вид грандиозной цепи Кавказских гор. Больше чем на 1400 км протянулся с северо-запада на юго-восток Кавказский хребет, разделив Кавказ на европейскую и азиатскую части.

Мы продвигались в самый могущественный, в самый дикий и грандиозный район хребта, протянувшегося километров на 300 от Казбека до Эльбруса и носящего название Кавказских Альп. Льдами и вечными снегами окутан гребень Кавказских Альп. Девять вершин этого гребня превышают Монблан, самую высокую гору Альп. Многие вершины по высоте приближаются к нему.

Солнце стояло еще высоко, когда Нальчик скрылся. Довольно широкая, пыльная дорога проходит по сочным, зеленым лугам.

Проезжаем мимо небольших кабардинских селений с крошечными домиками, утопающими в садах. Кабардинцы приветливо встречают нас и провожают любопытными глазами. Иногда останавливаем лошадей, пробуем завязать разговор. Но нам это не удается – они почти не понимают русского языка.

Обитатели этих долин – кабардинцы, являющиеся группой, родственной племени адыге (приморские жители), – принадлежат к одному из звеньев кавказской семьи народов. Они когда-то жили по берегам Черного моря. Прошлого своего они не знают. Их история разбросана по многочисленным археологическим памятникам, которых очень много в Кабарде. В курганах-могильниках найдены молотки, топоры, каменные ступы, служившие когда-то жерновами для перемалывания зерна, многочисленная домашняя утварь.;

Кабардинцы издревле занимались земледелием, скотоводством, охотой, были знакомы с различными ремеслами, на протяжении столетий мало изменилась их жизнь, Октябрьская революция впервые пробила глубокую брешь в патриархальном быте, освободив их от гнета церкви и феодала, пошатнув устои ограниченного и замкнутого, почти натурального хозяйства.

Однообразие маршрута приедается. От долгой езды на подводе затекают ноги. Чтобы избавиться от дремоты, охватывающей нас, соскакиваем с подводы. Идем по свежей, зеленой траве, счищая толстый слой жирной пыли, севшей на ботинках.

Свежеет, думаем, где остановиться на ночлег. Солнце, наподобие большого раскаленного шара, быстро спускается к горизонту, вырисовывая косыми лучами затейливые узоры на низко спустившихся облаках.

Открытое поле выбираем местом нашей остановки. Распрягаем лошадей, насыпаем им корму, разводим костер. Большую, на девять человек, палатку кладем в виде подстилки на свежую траву.

После ужина, усевшись тесным кругом около разгоревшегося костра, начинаем заниматься каждый своим делом. Один записывает в блокнот путевые впечатления, другой пришивает оборвавшуюся пуговицу. Кто-то побежал купаться в протекающую недалеко речку.

Ночь незаметно и быстро надвигается. Наступает темнота.

Расстилаем бурки для ночлега. Дежурный получает наган, свисток, часы. Он должен, как часовой, ходить вокруг нашей стоянки. Говорят, здесь не совсем спокойно: были случаи, когда туристов грабили.

Через полчаса наш лагерь мирно спал.

Погода портилась. Накрапывал мелкий дождик. Костер потух. Слышно было только, как фыркали лошади, медленно пожевывая траву…

* * *

Утро наступило неожиданно. Ярко вспыхнул горизонт, разбудив задремавшую природу. Было 5 часов утра.

Прозвучал резкий свисток, и наш обоз медленно тронулся в дальнейший путь.

Совершенно чистый и свежий воздух приятно ласкал лицо. С нетерпением всматриваемся вдаль – хочется скоро приблизиться, врезаться в темнеющие горы.

Скоро наша дорога пошла по берегу бурно несущегося Баксана. Голубовато-желтая мутная вода несла в своем стремительном течении множество обломков дерева, щепок и камней.

Подъезжаем к легкому, «ажурному» мосту, перекинутому через Баксан. Мост подвешен к стальным канатам, переброшенным через реку. Канаты прикреплены к железным сваям на обоих берегах.

По мосту прогуливается Шендригайлов. Его фотографирует Братолюбов. Эта пара со своими фотоаппаратами всегда задерживает нашу группу. Все, что попадается по дороге, они считают нужным снимать. Особенно усердствует Шендригайлов: у него – недавно аппарат, и он практикуется. К сожалению, как мы узнали потом, все его старания были напрасны – не было ни одного удачного снимка – то недодержка, то передержка, то против солнца снято, то свет в кассеты попал.

Около 12 часов дня делаем остановку. Солнце жжет неимоверно.