Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

Вскоре нам был приготовлен, за невысокую плату, хороший и сытный обед. Закусив, отправляемся в селение. Подходим к мечети, которая находится в центре. На ступеньках сидит группа стариков. Нам позволяют осмотреть мечеть. В сопровождении муллы входим в полутемное деревянное помещение. На разостланном ковре молятся старшие. Внутри – пустота, ничего интересного нет. Выходим из мечети и направляемся к группе молодых балкарцев.

Еланчик среди молодежи пытается зондировать почву как дела у них насчет Аллаха и Магомета. Они в ответ улыбаются. Среди них есть комсомольцы. В мечеть ходят старики, молодежь безразлично относится к вере своих отцов и дедов. Расспрашивают о жизни города, в особенности Москвы. Частенько здесь крутят кино. Об этом говорят красочные плакаты, расклеенные на заборах селения.

Останавливаемся недалеко от мечети в одном из просторных домов. Рассказывают, что раньше здесь было нечто вроде гостиницы.

Свободно разговариваем с балкарскими женщинами. Лица своего они не закрывают.

Размещаемся в большой комнате, по стенам которой расставлены кровати. В одном углу – большой очаг с широкой, сквозной прямо через крышу, трубой. Здесь балкарцы готовят себе обед, кладя пищу в чугунный котел, подвешенный на массивной цепи. Перед сном Склярский делает «врачебный» осмотр помещения. По его мнению, угрожающее количество клопов не позволит спокойно провести свой трудовой досуг, поэтому он решил ночевать на опушке около Баксана. К нему присоединяются Самарин и Шендригайлов. За свою «клопиную боязнь» они были наказаны. Около 3 часов ночи пошел сильный дождь, и наши герои, основательно промокнув, должны были возвратиться обратно.

Селение Тегенекли

Восемнадцатого июля выступаем дальше. Дорога все время тянется берегом. По холодной воде мы чувствуем, что не так далеко находятся ледники, питающие голубовато-белый Баксан.

Впереди ясно вырисовывается снеговая линия Донгузорунских высот. Ущелье то расширяется, то суживается, волнообразные горы заканчиваются грандиозными скалистыми вершинами, со множеством острых и причудливых пиков.

Скоро мы входим в душистый сосновый лес. Недалеко от слияния Баксана и Адыл-су строится санаторий. Эта местность, по признанию целого ряда специалистов, является прекрасной горно-климатической лечебной станцией.

Заходим в небольшой недавно выстроенный домик. Нас встречает человек в технической фуражке. Это – техник по землеустройству. До 1926 года балкарцы не знали, что такое землеустроительные работы. Здесь не было даже простого межевания. Каждая балкарская семья обрабатывала тот участок, где тауби посадил своих холопов. Большие земельные участки захватывались на основании «грамот», выданных русскими царями. Нажива на земле процветала вовсю. За усадебные участки владельцы брали с крестьян до 50 рублей. После изгнания князей началась беспорядочная дележка земли. Чересполосица и дальноземелье – характерные явления в землепользовании балкарцев. Некоторые селения имели наделы дальше, чем 100 км от места своего расположения. И сейчас здесь проходит большая землеустроительная работа.

Около двух часов дня мы вступаем в селение Тегенекли.

Останавливаемся на базе «Советского туриста», которая представляет собой два больших деревянных корпуса. Здесь можно остановиться на полном пансионе и получить трудно доставаемый в этом районе хлеб. В столовой развешены карты, на которых проведены наиболее интересные местные маршруты, также имеется библиотека с популярной туристской литературой и полный комплект «Записок Кавказского Горного общества».

Еще в Ростове мы решили подниматься на Эльбрус с проводником. Конечно, было бы гораздо интереснее идти самостоятельно. Но нам нужно было во что бы то ни стало дойти до вершины Эльбруса, а наличие опытного проводника увеличивало шансы на успех. У нас было намерение взять проводником Сеида Хаджиева, известного в широких туристских кругах, несколько раз поднимавшегося на вершину Эльбруса. Но Сеида Хаджиева не было: он повел экскурсию в Сванетию через Донгузорунский перевал. По рекомендации Нальчикского отделения Общества пролетарского туризма договариваемся с его учеником, Омаром Быкаевым, который, как и Сеид Хаджиев, является прекрасным охотником. Преследуя туров по высоким скалам, Омар научился ориентироваться в горах, как дома.

Омар по-русски не говорит. Он знает только одно слово – «не знаю». Переговоры ведем через переводчика и только по движению головы и выражению глаз узнаем, с чем соглашается и с чем не соглашается молодой Омар.

Расположившись в отведенных для нас двух комнатах, выходим на улицу поболтать с горцами.

Несколько молодых балкарцев стоят у оседланной лошади, которую под уздцы держит Омар.

– Садысь, – обращается к нам один балкарец, указывая на лошадь.

Еланчик принимает приглашение горца, берет ее под уздцы. Горец, мотая головой, объясняет, что лошадь – горячая и мало объезженная. Но он уже сидит верхом на ней. Лошадь, немного поплясав на месте, карьером помчалась вниз по дороге, пролетела через мост, скрылась за соснами.

Через полчаса, к удивлению горцев, Еланчик на взмыленной лошади возвращался обратно. Лошадь шла спорно.

– Хорош, хорош, – послышались реплики из группы горцев.

Зовут ужинать. Нам кажется комфортом сидеть за столом, есть из отдельных тарелок и пользоваться всеми удобствами городской жизни.

Завтра решено совершить тренировочное восхождение на расположенный в Баксанском районе, недалеко от Тегенекли, хребет Юсеньги, высота которого около 3600 м, где прежде, чем начать восхождение на высочайшую вершину Европы, необходимо потренироваться, необходимо попробовать свои силы.

Тренировочное восхождение на хребет Юсеньги

Девятнадцатого июля в 9 часов утра вся наша группа выступает в путь. Идем налегке, захватив с собой альпенштоки[1 - Палка из бамбука с острым металлическим наконечником.] и некого продовольствия.

Пройдя минут 15 по уже знакомой нам дороге, сворачиваем в ущелье реки Адыл-су, которое ведет к подножию хребта Юсеньги. Дальше дороги нет. Идем по тропе, которая, поднимаясь все выше и выше, часто теряется среди камней и зарослей.

Все очарованы красотой этого ущелья. Действительно, на зеленом фоне леса, купаясь в солнечных лучах, четко вырисовываются вечноснежные вершины Уллу-каратау и Джан-тугана, а где-то внизу, глубоко на дне ущелья, глухо шумит бурная Адыл-су.

Встречающиеся небольшие полянки сплошь усеяны земляникой. Пройдя около часу, мы почти незаметно входим в долину реки Шхельды. Начали попадаться березки, напоминающие спокойные пейзажи русских равнин.

Горная панорама также изменилась: Уллу-каратау и Джан-туган скрылись, на смену им неожиданно вынырнули острые вершины Бжедуха и причудливый ледник Шхельды. Деревья начинают редеть, и мы выходим на альпийский луг. Минут десять крутого подъема – и мы у коша[2 - Стоянка горских пастухов.].

Вспотевшие от жары, жадно пьем айран, которым нас угощает пастух – молодой балкарец с орлиным носом.

Отсюда начинается подъем на хребет.

Через полчаса, оставив заболевшего Шендригайлова, начинаем восхождение.

На склонах Юсеньги спокойно пасутся стада. Зная неуклюжую корову наших равнин, удивляемся, как здесь это животное спокойно бегает по крутым склонам гор, не ломая себе ног.

Мы недооценили трудности подъема на хребет. Нам казалось, что вершины достигнем быстро и легко, но оказалось не так. Быстро карабкаясь и почти не отдыхая, мы нарушили чрезвычайно важное правило восхождения на горы, правило, которое вообще можно сформулировать так: подниматься на гору необходимо медленно, равномерно, делая непродолжительные, но частые остановки для отдыха.

За нарушение этого правила скоро наступила расплата – часть нашей группы, переутомив сердце быстрым подъемом, выбилась из сил и вынуждена была прекратить подъем высоте около 3000 м, в том районе, где травянистая почва переходит в осыпи.

– Тизенгаузену кто-то насыпал на хвост соли, – в полушутливой форме, немного со злобой, говорили отстающие, смотря на поднимающегося почти без отдыха Тизенгаузена.

Уже с этой высоты развертывается довольно-таки красивая и грозная панорама.

Правда, видна только южная сторона, но перед глазами маячит не только Бжедух, не только Шхельдинский ледник, но и дикая красавица Ужба (Ушба), пользующаяся славой одной из малодоступных гор мира. Два пика (северный – 4725 м и южный – 4704 м) этой горы так отвесны, так скалисты, что ледяной покров не может удержаться на них и залегает ниже, оставляя их оголенными. Недаром сванское название этой горы «Ужба» в переводе на русский язык означает «чудовище».

Было время, когда считали, что вершины Ужбы недоступны для человека. Но в сентябре месяце 1888 года английский альпинист Коккин взобрался на северный пик этой вершины. Затем последовали новые атаки, но они были безрезультатны до 1903 года. Этот год был счастливым годом для немецких альпинистов: группа во главе с Пфанном достигла северного пика вершины, а через две недели тоже немцы, Дистель и Лейхс, побили мировой рекорд, взойдя на обе вершины. Затем наступил продолжительный перерыв. 1907 год отмечен в истории восхождения на Ужбу трагическим случаем: одиннадцать англичан, пытавшиеся взойти на эту дикую гору, погибли все до одного. Английский клуб альпинистов несколько раз снаряжал экспедиции для розыска своих погибших коллег, но поиски были тщетны.

Любуясь этой горой, мы не могли знать, что через несколько недель на ее южный пик взойдет председатель горно-альпийской секции центрального совета Общества пролетарского туризма Семеновский, и тем самым будет одержана блестящая победа советского альпинизма.

Оставив товарищей, мы начали карабкаться по осыпям и скалам. Здесь нужно было быть осторожным, так как, во-первых, подъем стал уже очень крут, и, во-вторых, небольшие камни, которые нам служили точками опоры, были весьма неустойчивыми. Прежде чем ухватиться за камень, опереться на него, необходимо было испробовать, крепко ли он сидит, выдержит ли он тебя; ведь, сорвавшись, он может вызвать лавину, грандиозный обвал и похоронить под собой или сбить в пропасть сзади идущих товарищей.

Вскоре начали попадаться небольшие снеговые поля, которые облегчали нам подъем: последний к тому же стал менее крутым.

Уж видны очертания вершины хребта. Еще минут пятнадцать-двадцать напряженного движения – и мы на вершине. Возгласы восторга и изумления вырываются у нас. Неожиданно перед нашими глазами открывается вся панорама на север, восток и запад, а в центре этой панорамы во весь свой рост стоял великан Эльбрус. Его белоснежные конусы возвышались над всей группой гор, окружавших его. Впервые мы видели его и своими глазами убеждались в его грандиозности, в его превосходстве над всеми горами Кавказа. Расположив свои массивы не в самой цепи Главного Кавказского хребта, а в верстах 20 на отшибе от него, в своем гордом одиночестве он еще больше усиливал впечатление своего величия, своего превосходства!

Но недолго пришлось любоваться Эльбрусом. Вскоре облака закрыли его вершины.

На юго-западе, как на ладони, виден Бечойский перевал – ледяная дорога через дикий Кавказский хребет в Сванетию, в страну, закованную в кольцо снеговых гор.

Около 2000 лет населяют эту котловину сваны – народность, относящаяся к картвельской группе народов Кавказа. Сванетия, вследствие своей изолированности, одна из интереснейших горных стран мира.

Отрезанная цепью снеговых гор, Вольная, или Верхняя, Сванетия имеет ярко выраженные следы родового быта, т. е. стадии, которую народы земного шара давно прошли в своем развитии. При этих условиях дорожный вопрос является национальной проблемой этого народа. И эту проблему, в настоящее время, разрешает советская власть, прокладывая удобную колесную дорогу через всю Сванетию на Зугдиди. Эта дорога, соединив сванов с внешним миром, явится мощным фактором экономического и культурного развития этого народа.

Кроме Бечо, имеется еще целый ряд перевалов через Кавказский хребет в Сванетию. Самый трудный, красивый и интересный перевал – это Цаннер. Грандиозные ледопады обрываются с его отвесных стен. Приходится проходить по самому большому леднику Европы, в 18 км длиною, носящему название Безингийского.

Еще в Ростове мы решили пробраться в эту страну через Донгузорунский перевал, который нам по пути.

Отдохнув после стремительного подъема, все почувствовали зверский аппетит.

– Ich vill essen (я хочу есть), – по-немецки простонал Рудольф Брешар.