Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

Некоторые из наших товарищей стоят в нерешительности.

– Прыгать или нет?

– А что, если у края нога подвернется?! А что, если поскользнешься?!

Ширина трещины не больше 2–2? шага. Глубину определить трудно. Во всяком случае – не менее 100 м. В других условиях, будь на дороге канава, овраг, ручей в 2?–3 шага – никто не задумываясь перепрыгнул бы. А здесь некоторые чувствуют себя как-то неловко – кружится голова, в ногах ощущается слабость.

Для горовосхождения необходима не только физическая закалка, но и известная психологическая тренировка. Прыгая через трещины, нужно приучить себя не думать о том, что очень глубоко, и как ты будешь лететь, когда сорвешься в трещину, а внимательно смотреть на другую сторону, выбирая удобное место для ноги.

Но вот широкие, большие трещины миновали. Легко перепрыгиваем через более мелкие. Наконец, и их уже не стало. Впереди расстилается ровный фирн. Мы идем без кошек. Они здесь нам совершенно не нужны, подъем сравнительно пологий. Нога не скользит, а плотно входит в разрыхленный снег.

Неожиданно слышим чьи-то окрики. Останавливаемся. Нас догоняют почти что бегом какие-то два парня. Они очень легко одеты – в летних рубахах, поверх которых накинуты пиджаки. На головах легкие кепки. У одного на глазах очки-консервы, другой прикрывается носовым платком.

– Куда? – задаем вопрос.

– Как куда?! На вершину Эльбруса! Видите, какая погода хорошая, – получаем бойкий и задорный ответ.

– Смотрите, как близко, через полтора-два часа будем уже на вершине. Думаем там отдохнуть не более получаса, а затем к вечеру обратно.

Стараемся разубедить их. Объясняем, что на «Приюте одиннадцати» необходима ночевка. Ночью бывают морозы. Без теплой одежды пропадешь.

Наши уговоры не оказывают действия. Ребята молодые. Смелость, как говорят, города берет. Немножко иронически бросают нам:

– Ползите с вашим скарбом, может быть к вечеру доберетесь до «Приюта одиннадцати».

Через несколько минут их след уже простыл.

Медленно поднимаемся все выше и выше. Кругозор давно скрылся из наших глаз. Со всех сторон растянулись безбрежные фирновые поля.

Несмотря на то что мы находимся в области вечного оледенения, с нас градом льет пот. Солнце печет неимоверно. Снимаем с себя все, что возможно. Наш иностранный коллега по восхождению, Эрих Брешар, хочет стащить нижнюю рубашку и попробовать принять солнечную ванну на Эльбрусе. Мы отговариваем его, зная действие солнечных лучей в подобных условиях. Термометр показывает плюс 35, а внизу около снега – холод.

– Однако недурно, – замечает Щеглов, расковыривая альпенштоком рыхлый снег, под которым бежит вода.

Пересохшее горло требует влаги. Но сейчас пить нельзя. Жажду все равно не утолишь, только создашь лишнюю работу для сердца. Но соблазн чересчур велик. Становишься на четвереньки, наклоняешься и прикладываешься сухим, разгоряченным ртом к ледяному ручейку. Делаешь несколько маленьких глотков: благоразумие все-таки берет верх.

– Довольно. Попробовали и хватит, – ругаются товарищи, оттаскивая присосавшегося к ледяной воде.

Три часа как мы идем по фирновым полям. Разреженности воздуха не чувствуешь. Но усталость начинает сказываться на некоторых из наших товарищей.

Дорога портится. Снег становится очень рыхлым и ноги местами проваливаются по колено, идти приходится осторожно, медленно, отыскивая на снегу крепкий грунт. Рюкзаки, поверх которых привязаны ремешками бурки, кажутся трехпудовыми гирями.

От частых провалов в снег намокают костюмы. Некоторых эти снежные ванны начинают нервировать: снег забирается в ботинки, рукава. О руках говорить не приходится – они всегда мокрые.

При каждом провале, особенно когда начинаешь вылезать из этого рыхлого снега, развязываются или обрываются ремешки, которыми пристегнута бурка. Приходится делать остановку. То и дело слышится крепкое словечко. Кое у кого усталость проявляется все больше и больше – частые отставания, одышка, бледность лица, глаза мутнеют.

– Ну, как? – спрашиваешь уставшего.

– Ни-и-и-чего, – слышится глухой ответ.

Старается сделать улыбку, а глаза смотрят дико. Горная болезнь, эта непрошенная спутница туристов, забирающихся на горные высоты, посетила и нас.

Первый пал от нее доктор нашей экспедиции, Склярский. Бледный, шатающийся от усталости, продрогший от холодного ветра, Склярский не мог идти дальше. Пришлось освобождать его от рюкзака, бурки и всего багажа. С трудом вымучивая свой каждый шаг, при помощи Омара бедный доктор еле тащился с частыми остановками, задерживая всех.

Горная болезнь – это бич для альпиниста. Она проявляется различными способами. Главнейшие ее признаки – головокружение, общая слабость, особенно в ногах, одышка, сердцебиение. Симптомы тяжелой формы этой болезни выражаются в кровотечении из горла, носа, наконец в обмороках.

Опасность заболевания заключается также в том, что у больного притупляется инстинкт самосохранения. Заболевшему альпинисту хочется спать, хочется лечь, отдохнуть все равно где. Он не хочет понимать, что снег – это неподходящее ложе для отдыха. Ему безразлично все – холод, трещины. Опасности в пути не существуют для больного.

Медицина до сих пор точно не установила причины горной болезни. Основной причиной являются непривычные условия, в которые попадает человеческий организм при высокогорных путешествиях. Человек подвержен горной болезни обычно на высоте около 3000 м, т. е. на такой высоте, где лежат вечные снега. Эти места характеризуются уменьшенным атмосферным давлением, меньшим, чем обычно, количеством кислорода, крайне нужным для правильного дыхания и кровообращения, резкими колебаниями температуры воздуха (ночью мороз, днем жара), инсоляцией, т. е. прямым действием солнечного света, насыщенного ультрафиолетовыми лучами. Эти непривычные условия, а также повышенная работа наших мышц, необходимая при трудных, продолжительных подъемах, и является причиной заболевания горной болезнью, известной уже обитателям горных местностей с седой древности.

Более или менее определенно говорит о признаках горной болезни известный немецкий натуралист и путешественник, основоположник современной физической географии А. Гумбольдт (1789–1859), у которого при подъеме на одну из высоких снежных гор началось кровотечение из горла.

Солнце печет еще достаточно сильно. Но изредка чувствуются легкие ледяные дуновения Эльбруса. Как только солнце начнет склоняться к закату, будет мороз. Нужно торопиться. Но наша группа ползет медленно, как черепаха.

Неожиданно раздается окрик:

– Свежие следы на снегу!

Кто-то недавно шел до нас. Не один след, а множество.

– Товарищи, это нога не человека, это следы лошадей или ишаков.

Вспоминаем, что перед нами выступил Раковский с частями будки, которую он должен установить на Приюте одиннадцати. Вероятно, это следы от ишаков, которые волокли сюда эту ношу.

Все чаще и чаще всматриваемся вверх. Где же долгожданный Приют одиннадцати?

Различаем где-то далеко впереди две черные точки. Точки быстро приближаются к нам. Вскоре узнаем двух героев, которые так гордо обогнали нас около ледника Большой Азау. Сейчас вид у них – пришибленный, носы – синие, а сами трясутся мелкой дробью.

– Ну, как, побывали на обеих вершинах Эльбруса? – теперь уже мы ехидно спрашиваем их.

– Н-н-нет, – слышится слабый, еле внятный ответ.

– Вершины оказались далеко. К тому же холодно.

– А у меня глаза немного того, – заявляет другой, – боюсь их испортить.

– Ну, всего хорошего, товарищи! Торопимся засветло спуститься к Кругозору.

И опять побежали, только вниз, наши юные альпинисты.

Еще около часа медленно ползем вверх. Наконец вздох облегчения. Впереди четко вырисовываются на ярко-белом фоне крутые, почти черные камни Приюта одиннадцати. Скоро, скоро отдых.

После 6? часа подъема по фирновым полям мы, наконец, ступаем на лавовые обнажения Приюта одиннадцати. Навстречу выбегает исчезнувший Шендригайлов, чтобы реабилитировать себя после неудачного восхождения на хребет Юсеньги, он один, отделившись от нашей группы, быстро начал восхождение и почти на час раньше дошел до Приюта, благополучно миновав ледниковые трещины.

На скалах Приюта одиннадцати

Скалы Приюта одиннадцати получили это название после ночевки на них в 1909 году 11 альпинистов, которые пытались, но не дошли на вершину Эльбруса. Они впервые обнаружили, что эти скалы являются самым удобным местом для ночевок перед подъемом. Скалы представляют огромные лавовые выступы из-под фирна, между которыми имеется небольшая площадка, где альпинисты могут укрыться от снежных буранов, свирепствующих так часто на этих высотах.

Подойдя вплотную к скалам, мы увидели необычную картину для этих мест. На пустых, необитаемых скалах, среди вечных снегов кипела жизнь: известный альпинист инженер Раковский, по поручению центрального правления Общества пролетарского туризма, устанавливает будку, которую он частями притащил на эту высоту с помощью сванов.