Суперлунные истории

Нашей семье какое-то время приходилось жить в этой школе, занимая маленькую квартирку при ней.

Я еще не ходил в школу, но у меня уже завелись друзья-школьники.

И вот как-то новый мой дружок, третьеклассник Толька Голубев, спросил как бы между прочим:

– К вам ночью Танька Манина еще не приходила?

– Какая Танька? – удивился я.

– А ты чего, не знаешь? – в свою очередь удивился он. – Она тут часто по чердаку ходит и по крыше лазит…

Я похолодел:

– А чего ей тут надо?

– Это она Эдика ищет… Она влюбилась в него, вот и бегала за ним. У нее с головой неладно было.

Я знал, что Эдик был взрослым сыном нашей учительницы. Они жили в школе до нас, а потом уехали в деревню. Но про Таньку слышал впервые.

– Вот она бегала за ним, а потом пропала. Все лето ее искали. Потом уже осенью стали печки топить, а дым не идет.

Послали завхоза посмотреть, не свила ли галка гнезда в трубе.

Вот Панфилов полез на крышу, сунул руку в трубу, а там… нога… Танькина. Она уже осклизлая была. Целое лето в трубе провисела. Это она искала Эдика.

– Вон-вон, смотри, вон эта труба, – Толька показал пальцем на трубу, которая казалась новее остальных…

Эта история потрясла меня и так запала в душу, что я ни о чем другом думать не мог.

С обеда классы пустели, ученики и учителя расходились по домам, и я оставался один с родителями в этом, как казалось мне тогда, огромном здании. Родители мои были молоды, по вечерам они старались уложить меня спать и, как я потом узнал, уходили в деревню в кино или на танцы.

Однажды я проснулся в своей кровати. Было темно и тихо.

Я позвал мать, потом позвал отца. Но никто не отозвался.

Я снова позвал в надежде, что они меня просто не услышали.

Комнаты ответили мне зловещей тишиной.

Я сел в кровати и стал мучительно вслушиваться в тишину.

Страх пополз у меня по загривку, спустился по шее и пополз по спине. Я был один. В темноте, в неизвестности.

В это время под крышей дома что-то стукнуло. Я похолодел. Мне послышалось, что по чердаку кто-то осторожно ходит. Не смея пошевелиться, я ждал… Но вот еще что-то стукнуло, потом заскрипела лестница…

Я слышал шаги по коридору. Они направлялись к нашим дверям.

От ужаса я окаменел. Этот страх лишил меня воли и способности действовать: кричать, бежать, прятаться.

Я весь превратился в слух. Сердце мое отчаянно колотилось. Оно стучало в ушах, в груди, в голове и пятках. Но стук его не смог перекрыть осторожный шорох за дверью. Затем дверь дернулась.

– Это она! – пронеслось в моей голове. – Она пришла, Танька!

И тут я преодолел оцепенение, закрыл ладошками уши, чтобы ничего не слышать и не видеть, и заорал что есть мочи.

Не знаю, сколько я орал, но наконец я увидел, что по окнам шарит луч фонарика, а вслед за этим стукнула входная дверь.

Через минуту на пороге появились встревоженные родители. Я рухнул на кровать и зарыдал…

Разговоры о странных звуках, испугавших меня ночью, расползлись по всей школе. Взрослые многозначительно переглядывались и молчали, а моя мать с этого времени перестала по вечерам без сопровождения отца выходить в коридор. И я слышал разговоры, что они ищут съемное жилье в деревне.

Я почти не спал по ночам. Воображение рисовало мне эту ужасную картину, как ко мне в двери рвется эта мертвая страшная девка, протухшая и перепачканная сажей.

…Скоро мы уехали. Как-то во второй половине дня к школе подъехали две телеги с лошадьми, молодые колхозные ребята быстро погрузили наш немудреный скарб. Вечеряли мы уже у бабки Марьи Мосяевой.

Я все еще был напряжен, и время от времени меня начинало трясти.

Когда меня укладывали спать, бабушка принесла что-то в кружке.

– На-ко, милой, испей святой водички. Страхи твои и уйдут… – сказала она и перекрестила меня троекратно.

Я уснул.

Но до сих пор, когда проезжаю или прохожу возле этого школьного, уже разорённого гнездовья, какое-то недоброе тревожное чувство рождается у меня в груди…

Софья Курбатова

Липовый цвет

Идея была не Влада и даже не Ивана, все затеяла Галка с исторического факультета. Она рассказала, как прошлым летом ее однокурсники ездили по заброшенным деревням и нашли в пустом доме несколько старинных книг и монет. Какой-то музей выкупил у них эту находку. Но одна книга осталась, в ней описана интересная история о том, что эта книга, если попадет в чужие руки, может оживить проклятие, и весь народ, проживающий в той деревне, погибнет страшной смертью.

– Деревня эта давно пустая стоит. Ни одного жилого дома, ни одного живого человека. Но там обязательно должны быть старинные вещи и книги. А это здорово и интересно! – уверяла Галка. Влад и Иван легко согласились на эту поездку, потому что оба были влюблены в Галку. Побыть наедине с Галкой, да еще несколько дней подряд, было слишком заманчиво для обоих. Каждый из молодых людей считал себя фаворитом и не брал в расчет другого.

Иван был хорошо сложен, эрудирован, любил остроумные шутки и анекдоты. Шансов покорить сердце Галки, по его мнению, у него было больше, чем у Влада. Влад по внешним данным проигрывал уверенному в себе Ивану, но был напорист и везуч.

Когда они выбыли из столицы и считали километры по дорогам Орловской губернии, Галка никому не отдала предпочтение. Она была одержима самой идеей, лезла в каждый угол и проверяла каждую щель в ветхих заброшенных строениях, ребята ее будто бы не интересовали. Но оставаясь наедине, каждому из них бросала многообещающие взгляды, тем самым подогревая интерес к себе, а не только к поездке.

– Ну что, заходим в этот дом? – сказала Галка, рассматривая в крошечное зеркальце свой макияж. – Смотрите! Здесь даже название улицы сохранилось – Липовая. Странное название.

– Что здесь странного? Смотрите, какие липы растут. Огромные, старые деревья и еще цветут. Дом выглядит жилым, даже ставни открыты, – констатировал Иван, толкая покосившуюся калитку. С сухим треском калитка развалилась на отдельные штакетины.