Повести световых лет

– Что стряслось? – спросила Афина, когда они с отцом остались вдвоём.

– Пока ничего. Но ты же понимаешь, что может произойти, если вы с Посейдоном начнёте выяснять отношения? Здесь? Что вы опять не поделили?

– Поверь мне, это пустяки, – её голос прозвучал почти искренне.

* * *

Пустяки? Не совсем. Афина металась по каюте из угла в угол. Посейдон не подпускает её к Нерею, это неспроста. Вещий старец может быть очень полезен сейчас, когда они не знают, что будет дальше и что им делать. Кто из них может прозревать будущее? Аполлон? Это не его ремесло, без оракула он бессилен. Мойры? Они отказываются говорить с кем-либо, включая отца. Зевс не властен над ними, но Посейдон правит морскими богами железной рукой. Если он захочет – Нерей попытается помочь, это нужно всем, в том числе и самому Посейдону. Почему же он упорствует? Это походит на предательство.

Если сейчас рассказать об этом отцу, будет война, а в космосе это равносильно гибели. Значит, надо найти способ поговорить с вещим старцем. Или справиться без него. Неужели она, воплощённая мудрость, не сможет?

На следующее утро (Афина привычно отсчитывала дни даже здесь) она явилась к Аполлону с требованием привлечь к их изысканиям Клио и Полигимнию. Вдруг они смогут обнаружить что-то важное в ветхих пергаментах, рассказывающих о давних войнах и далёких странах? И в текстах забытых гимнов, прославляющих богов, правивших Элладой до олимпийцев? Музы[4 - В древнегреческой мифологии Клио – муза истории, Полигимния – муза священных гимнов, Урания – муза астрономии.] с радостью откликнулись и взялись за работу. Своими находками они делились с Уранией, которая пыталась соотнести их со своими схемами. Потом материалы придирчиво просматривали Аполлон с Гермесом и сама Афина, не покидавшая каюты, в которой они работали. Наконец, им повезло. По крупицам собрали иносказательное описание звёздной системы, в которой находилась заповедная планета, так напоминающая Землю, что стало страшно: вдруг это насмешка? Едва обретённую надежду было бы очень больно потерять.

Зевс им поверил. Посовещавшись с братьями, дал указание изменить курс. Афина вздохнула с облегчением. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Наконец, в иллюминаторе показалась белая пелена атмосферы, за ней – голубой с коричневыми, белыми, зелёными прожилками шар. Гермес издал боевой клич и вылетел из рубки, спеша оповестить родственников. Зевс склонился над приборами.

Впервые за столько веков нога Афины ступила на твердь. И не просто на твердь – под сандалиями богини блестела от утренней росы шелковистая трава такого радостного, изумрудного оттенка, что она поняла: «это их мир». Нескончаемый, иссушающий душу полёт позади, они дома.

Луг, на котором они высадились, был усыпан крупными, яркими цветами, вдалеке виднелась серебристая лента реки. В излучине стояла небольшая деревня – грубо сложенные каменные дома, скот, неумело возделанное поле. За ним – лес, ещё дальше – горы.

– Олимп будет там! – могучая длань Громовержца указала на самую высокую из них. – Погодите, пока не выгружаемся. Гермес, Ирида, на разведку! Как вам? – он обернулся к братьям.

Аид удовлетворённо огладил смоляные кудри.

– Я не чувствую божественного присутствия, – заключил он, и Зевс согласно кивнул.

Посейдон неопределённо пожал плечами и, стерев с лица горькую усмешку, пошёл обратно к кораблю.

* * *

Гелиос почти завершил свой путь, и лазурь моря уступала место закатному золоту. Зефир дул осторожно, боясь развеять запахи смолы, соли и цветов, смешавшиеся в воздухе.

Афина сидела на круглом гладком валуне в уютной маленькой бухте и ждала. Бухта была безлюдной. Здешние смертные пока не умели строить корабли, но дочь Зевса собиралась исправить это в самом ближайшем будущем. Даже отсюда был слышен грохот молота Гефеста: боги обустраивались на Олимпе, и он почти не выходил из своей кузницы.

– Ты ко мне, Совоокая?

Из моря показалась седая голова Нерея, через мгновение морской бог уже садился на соседний камень. Взгляд его голубых глаз был неожиданно молодым и острым.

– Да, Старец.

– Что ты хотела узнать?

– Ты видишь нашу судьбу здесь?

– Судьба… Отсюда нам не придётся бежать. Мы прилетели туда, куда должны были, в единственное место, где могли обрести будущее. Куда я и говорил.

– Говорил?

– Так я и думал, – Нерей усмехнулся, – Посейдон промолчал. Немудрено: здесь он потеряет свою власть, я предупреждал его об этом. Он предпочёл бы вечный полёт, но вмешалась ты.

– Ты предупреждал? Зачем? – удивилась богиня мудрости, – Ты мог скрыть, тем более… – в её глазах мелькнуло понимание, – кто получит море вместо дяди?

– Ни к чему скрывать будущее, его не изменить. Ты ведь убедилась в этом?

– Так кто будет владыкой морей? – повторила вопрос Афина, – Кроме тебя некому. К тому же отец очень тебя уважает, так было всегда.

Вещий старец одобрительно качнул головой, но больше не проронил ни слова. В одно движение достиг моря, почтительно расступившегося перед ним, и исчез в волнах. Афина ещё раз окинула взглядом рябь воды, переходящую в гладь песка, прибрежные скалы, шумящий вдалеке водопад и поднялась.

Пора было браться за дела.

Ирина Бауэр

Райские Кущи

Райские Кущи ? это город посреди выжженной полынной степи, окольцованный шахтёнками, подкрашенный солнцем, запылённый ветрами, некогда цветущий, весёлый, работящий. За тридцать последних лет, съезжая с вершины величия, уникальное место превратилось во множество провальных переулков. Речка Жёлтая обмелела, овраги и пустыри теснили заколоченные дома. Перестали рождаться дети, молодые уезжали в поисках сытой жизни, оставляя вместо себя шуршащее одиночество. Но жители Райских Кущ не сдавались, нет-нет, да и ввернут в разговоре:

– Только в Райских Кущах растут диковинные деревья, да и те не изучены наукой. Мы гордимся!

– Гордитесь? ? басил высокий голубоглазый красавец Пётр, местная знаменитость. ? Тем, что каждый из вас «проел» собственный участок рая.

– Жить надо как положено, а не так как ты хочешь, Петя, ? наперебой возражали жители.

– Я под ваши правила подстраиваться не буду.

Согласно преданию, имя городу дали великие глиры, путешественники из далёкой Галактики. После гибели планеты Глир, как утверждали старожилы, те кому удалось спастись превратились в бездомных, кочуя глубинными коридорами Космоса. В память о безжалостном отношении к родной планете и своим городам, глиры подарили шахтёрскому местечку, крохотной точке на карте мира, неземной красоты сады, чудом уцелевший осколок их родного мира. Изумрудно-сизые можжевеловидные деревья Газолы, красные Мокриды, золотые иглы которых разбегались в мерцающем перламутровом тумане. Розы Ориски нежными пальцами оглаживали кособоко перевитые стволы деревьев Лизид, подпирающих собой глянец небес.

Городом управлял Староста, высокий худой мужчина с разболтанными руками. При каждом шаге его трясло, как механизм из которого выпал шуруп. Бывало он останавливался на улице и часами таращился в одну точку, так что нам, жителям Райских Кущ, приходилось разными ухищрениями возвращать вождя к жизни. Если не удавалось растормошить, а погода стояла ветреная, холодная, мы бережно укутывали его в теплый плед. Затем смоченным в водке носовым платком обтирали лысину, выражая таким образом свою почтительность. Каждый из нас свято верил в носовой платок Старосты, убеждая себя, что это и есть путеводная звезда будущего. И только Пётр, неугомонный правдолюб, бросал презрительные взгляды на жавшихся друг к дружке людей.

– Прекратите, – возмущался, наблюдая за тем, как бережно мы заботимся о Старосте. – Стыдно называть вас людьми!

Жители Райских Кущ осуждали выходки Петра Можжевелова, предлагая изгнать того из посёлка. Нужно отдать должное Старосте. Он умело гасил конфликты, да так, что в его присутствии ругань превращалась в ласковый шепот, а зуботычины в мирные поцелуи. Когда же усмирять Петра становилось невозможно и опасно, Староста вёл себя странно. Не обращая внимания на возмущение жителей, поспешно скрывался в лабиринте переулков.

Бегство Старосты – было, всего лишь, попыткой выиграть время, чтобы тщательно проанализировать происходящее. А было над чем задуматься!

Пётр, облысевший ещё в молодости, был смесью юношеского максимализма и дряхлости, он постоянно невыносимо брюзжал и, вдруг, на глазах изумлённых жителей в течении последних трёх дней оброс волосами. Густая русая шевелюра по плечи, искрилась и струилась чудными изгибами.

– Это знак, – шептались жители посёлка.

Пётр молодел на глазах. Белолицый, с глубоко посаженными синими до обморока глазами, соболиными бровями, чувственными губами. Мы жители, каждый из которых когда-то давным-давно испытал на себе подобную метаморфозу – влияние сада Глиров, по-разному воспринимали происходящее. Преображение Петра вызывало бурю эмоций – от восторга до зависти.

Как только не называли каких-то тридцать лет назад жителей Райских Кущ во всём мире, и всё благодаря шумихе, поднятой журналистами! Прекрасные дети глиров, хранители сада богини Глир, белолицые ангелы, дети небес! Но шло время и каждый из нас вырубил свои деревья на продажу.

Спустя десятилетия, кроме гнилых пней и худосочных осин на опустевших участках так ничего и не выросло. Пробовали пересаживать растения и деревья, но это не удалось никому, ничего не прижилось. Способность восстанавливать ресурсы собственного организма за счёт сада Глиров осталась только у Петра.

Вечером Староста пригласил домой верных людей.