Революции в России. Теория и практика социальных преобразований

4. Несколько позже, с момента институционального оформления политического коллаборационизма, появляется концепт «наследников революционных традиций». Часть коллаборационистов стремилась трансформировать идеи национал-социализма для «освобожденных территорий», считая, что «революционный национализм» является самой современной и успешной идеологией[348 - Поляков К. В ногу с духом времени // Казачий вестник (Прага). 1942. 1 февраля.]. В публичных выступлениях часто провозглашалось, что «идеи национал-социалистической Германии и идеи Новой России едины» (Б. Каминский)[349 - С Великой Германией – на вечные времена! // Голос народа (Локоть). 1942. 10 октября.]. К концу войны ориентация на национал-социалистические установки была практически полная, в том числе со стороны изданий, декларировавшихся как «органы Русского освободительного движения»[350 - Для строительства Новой России нам нужен опыт // Новый путь (п/п № 10792). 1944. 31 октября.]. Значительно меньшее внимание русские газеты уделяли фашизму, который, тем не менее, назывался «предвестником нового творческого порыва, который положил начало будущему возрождению»[351 - 20 лет фашизма // Новый путь (Курск). № 95. 1942. Ноябрь.]. Цели «власовского движения» были громкими, но декларативными, абстрактными и непонятными широким слоям населения: «движение генерала Власова является продолжением национальной революции и ее завершением в истинных интересах народа»[352 - Германская печать о Русском Освободительном Движении // Доброволец. 1943. 4 июля.]. Местные газеты публиковали краткое содержание документов и воззваний, которое сводилось к «защите Отечества от большевизма, строительству национального государства без большевиков и капиталистов, завершению национальной революции в интересах русского народа»[353 - Идейные основы Русского Освободительного движения // За свободу (Смоленск). 1943. 3 апреля.].

Применение подобных концептов должно было способствовать решению трех основных задач:

1) упрощение морального выбора для действующих и потенциальных коллаборационистов;

2) легитимация сотрудничества с оккупационным режимом и коллаборационистскими структурами;

3) теоретически оставляла возможность для части советской элиты пойти на сотрудничество с нацистами в случае поражения СССР.

Противодействие советской пропаганды подобным тенденциям было затруднено, особенно в начальный период Великой Отечественной войны, с одной стороны, причинами идеологического характера (инертность, идеологический догматизм). С другой стороны, население не имело возможности критично относиться к оккупационной и коллаборационистской пропаганде, не могло ее верифицировать.

Однако все вышеназванные аспекты потеряли смысл вследствие двух факторов: начало контрнаступления советских войск и переход советской идеологии и пропаганды на национально-патриотическую аргументацию. Последнее сделало революционные темы второстепенными и неактуальными.

Карикатурное отображение утопических идей Русской революции в романе-антиутопии Е.И. Замятина «Мы». Образ будущего России глазами левого эсера

Каташов А.А.

Аннотация. Е.И. Замятин, основываясь на идеях, поддерживаемых им Левых эсеров, в 1920 г. написал роман-антиутопию «Мы». Роман содержит четкое отражение исторических реалий. Взяв за основу антибольшевистскую концепцию «третей революции» левых эсеров, Замятин повествует о борьбе повстанцев за т.н. «четвертую революцию», целью которой должно быть освобождение народа от оков Единого государства.

Ключевые слова: Е.И. Замятин, роман-антиутопия «Мы», Гражданская война, левые эсеры, антиутопия, конфронтация политических сил, отражение политики в литературе; образ будущего.

A CARICATURE OF THE UTOPIAN IMAGES OF THE RUSSIAN REVOLUTION IN THE ANTI-UTOPIA NOVEL OF Y.I. ZAMYATIN “WE”. IMAGE OF THE FUTURE OF RUSSIA THROUGH THE EYES OF THE LEFT SR

Katashov A.A.

Annotation. Evgeny Zamyatin wrote "We" in 1920. The novel contains a clear reflection of historical realities. Supporting the ideas of the Party of Left Socialist-Revolutionary Internationalists during the Civil War, Zamyatin reflects ideas in the form of struggle against the "fourth revolution", which is designed to liberate the human person no longer from the shackles of private property (this was achieved by previous revolutions), but from the power of the totalitarian state: a hint at the concept of the "third revolution", the antitotalitarian anti-Bolshevik revolution of the Left Socialist-Revolutionaries and anarchists.

Key words: E. Zamyatin; the dystopian novel "We"; the Civil war; Left SRS; dystopia; Confrontation of political forces, a Reflection of politics in literature; the image of the future.

Евгений Иванович Замятин в своем романе-антиутопии «Мы» карикатурно показал возможный этап реализации идей Октябрьской революции. Показав предполагаемое общество далекого будущего, он высмеял утопический строй «Единого государства».

Роман-антиутопия, написанный в 1920 г., был издан в СССР лишь в годы Перестройки в журнале «Знамя». Отечественные литературные критики крайне негативно восприняли появление «Мы», посчитав произведение глумлением над идеологией молодой Советской России. Цензуре не по душе пришлись аллюзии на события Гражданской войны и Революции. Во второй половине 1920-х гг. началась травля писателя со стороны органов литературной цензуры[354 - ЛГ. 1929. № 42.].

Концептуально роман выдержан в виде дневника главного героя – незаурядного математика и инженера, строителя сверхсовременного космического корабля «ИНТЕГРАЛ».

Карикатурное отражение в романе идей Российской коммунистической партии (большевиков) (РКП(б))

Общественный строй в романе представлен утопическим Единым Государством – тоталитарным государственным образованием, объединившим под своим началом весь мир. В данном явлении можно увидеть прямую связь с идеями Коммунистического интернационала.

Третья революция принесла жителям Утопии полную победу над капиталистическим строем и приход к власти «избираемого» на безальтернативной основе Благодетеля, под тотальным контролем которого живет практически весь мир. Что это, если не цель марксизма-ленинизма?

Описываемое в романе абстрактное единое государство способствовало практически полной потере идентичности среди населения. У людей отсутствуют имена, замененные на т.н. нумера – индивидуальные коды, по которым люди и обращаются друг к другу при общении. Одежду полностью заменила одинаковая для всех юнифа, а естественные продуты питания – искусственная пища. Часы отдыха проходят за маршем под звуки гимна Единого государства, издаваемые музыкальными заводами. Все сферы общественной жизни находятся под чутким надзором специализированных органов – «Хранителей». Даже дома сделаны стеклянными, чтобы практически целые сутки можно было следить за поведением людей. Шторы можно опустить лишь в определенные секс-часы, когда по взаимной договоренности нумера разных полов заранее заполняют страницы в специальной книжке, т.к. институт семьи упразднен.

Гнет и всеобъемлющий контроль над личностью – так видел Замятин будущее Советской России. По мнению писателя замысел «машинизированного» будущего, где в пользу техническому прогрессу полностью опускается нравственное и духовное развитие, сильно вредит обществу, уничтожает человечность такого общества.

В бытности инженером Е.И. Замятин был командирован в Великобританию, где на него произвело огромное впечатление машинизированное производство. На основе «механического бытия, доведенного до совершенства» Е.И. Замятин и написал роман «Мы»[355 - Михайлов О.Н. Гроссмейстер литературы (Евгений Замятин) // Замятин Е.И. Мы: Роман, рассказы, повесть. М.: Молодая гвардия, 1990.].

Соотнеся идеи марксизма-ленинизма, революционную российскую действительность и английское глобальное внедрение машин, крушащиеся на фоне этого всего нравственные и духовные ценности, Замятин смог нарисовать утопическую действительность Единого Государства, основным принципом которого стала несовместимость свободы и счастья.

Отражение идей партии левых социалистов-революционеров-интернационалистов (левые эсеры)

В антитезу Единому Государству Замятин ставит повстанцев, ведущих борьбу за «четвертую революцию», которая призвана освободить человеческую личность уже не от оков частной собственности (этого добились предыдущие революции), а от власти тоталитарного государства. Тут можно четко проследить концепцию «третей революции», антитоталитарной антибольшевистской революции левых эсеров и анархистов. Именно в таком виде нашла отражение в романе политическая ориентация Евгения Ивановича, поддерживавшего в годы Гражданской войны идеи Партии левых социалистов-революционеров-интернационалистов[356 - Литература и левые эсеры // Нова Іскра. 2014. 10 ноября.].

Приведу цитату из текста: «Запись 30-я.

Я вскочил:

– Это немыслимо! Это нелепо! Неужели тебе не ясно: то, что вы затеваете, – это революция?

– Да, революция! Почему же это нелепо?

– Нелепо – потому что революции не может быть. Потому что наша революция была последней. И больше никаких революций не может быть. Это известно всякому…

Насмешливый, острый треугольник бровей:

– Милый мой, ты – математик. Так вот, назови мне последнее число.

– То есть?.. Какое последнее?

– Ну, последнее, верхнее, самое большое.

– Но, I, это же нелепо. Раз число чисел бесконечно, какое же ты хочешь последнее?

– А какую же ты хочешь последнюю революцию? Последней – нет, революции – бесконечны. Последняя – это для детей: детей бесконечность пугает, а необходимо – чтобы дети спокойно спали по ночам…»[357 - Замятин Е. «Мы»: Текст и материалы к творческой истории романа / Сост., подгот. текста, публ., коммент. и статьи М. Любимовой и Дж. Куртис. СПб.: Мiръ, 2011. С. 120.].

Рассказчик, Д-503, талантливый инженер, живет в постоянном страхе, ощущая себя в плену атавистических желаний. Он влюбляется (а это, конечно, преступление) в некую I-330, члена подпольного движения сопротивления, которой удается на время втянуть его в подготовку мятежа. Вспыхивает мятеж, и выясняется, что у Благодетеля много противников; эти люди не только замышляют государственный переворот, но и за спущенными шторами предаются таким чудовищным грехам, как сигареты и алкоголь.

Революционеры готовят неслыханный по дерзости план – захватить только что построенный «ИНТЕГРАЛ» и направить сопла его двигателей на город. Д-503, одержимый чувствами к I, активно содействует. Однако во время первого полета, когда «ИНТЕГРАЛ» должен перейти в руки Мефи (революционеры), на борту несколько скрывавшихся Хранителей заявляют, что власти в курсе коварного плана. Как только Мефи видят, что им не удастся застать силовиков врасплох, они отменяют операцию.

Неожиданно сам Благодетель удостаивает Д-503 своей аудиенции. Впервые пообщавшись с Благодетелем, герой видит, что это достаточно пожилой и утомленный жизнью, но в принципе не слишком примечательный нумер. Очевидно, что он – такой же раб системы Единого Государства, как и любой другой, пусть даже формально именно он возглавляет Государство. Как главного инженера, героя щадят и ограничиваются картинным увещеванием. Одновременно с этим Благодетель наносит убийственный удар запутавшемуся Д: для I-330 он не был возлюбленным, он использовался только в качестве главного инженера «ИНТЕГРАЛа».

В конечном счете Д-503 удается избежать последствий своего безрассудного шага. Единое Государство наносит ответный удар, власти объявляют, что причина недавних беспорядков установлена: оказывается, ряд людей страдают от болезни, именуемой фантазия – отныне все население должно подвергнуться «Великой Операции», психосоматической процедуре по удалению (при помощи X-лучей) мозгового «центра фантазии». Прошедшие операцию фактически становятся биологическими машинами.

В свою очередь, Мефи взрывают Зеленую Стену и отключают невидимый купол силового поля. Шокированные широким вторжением дикой природы, множество нумеров впадают в массовый психоз, невообразимую эйфорию. Многие совокупляются, не опуская штор (в знак презрения к закону Сексуального Часа).

Д-503 подвергается операции, после чего ему легко совершить то, что он всегда считал своим долгом, то есть выдать сообщников полиции. В полном спокойствии наблюдает он, как пытают I-330 под стеклянным колпаком, откачивая из-под него воздух.

«Она смотрела на меня, крепко вцепившись в ручки кресла, смотрела, пока глаза совсем не закрылись. Тогда ее вытащили, с помощью электродов быстро привели в себя и снова посадили под Колокол. Так повторялось три раза – и она все-таки не сказала ни слова. Другие, приведенные вместе с этой женщиной, оказались честнее: многие из них стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по ступеням Машины Благодетеля»[358 - Замятин Е. «Мы»: Текст и материалы к творческой истории романа. С. 563.].

Единое государство победило революционные идеи, главные бунтари были казнены, и все встало на круги своя.

Соединив в своем романе идеологию марксизма, реалии эпохи Октябрьской революции и Гражданской войны в России, а также свое ощущение от механизированной Англии Евгений Иванович Замятин написал возможный образ будущего Советской России. Его произведение восприняли как насмешку и не стали публиковать, а сам Замятин в скором времени эмигрировал.

Делая вывод, хочу сказать о том, что во все времена революционные события всегда влияли на творчество. Наша история знает множество писателей и поэтов, в творчестве которых ярким пятном отразились идеи революции.

Может быть, если бы Замятин не поддерживал в 20-е гг. XX в. левых эсеров, то он бы написал «Мы» совершенно по-другому. А был бы этот роман написан вообще? На этот вопрос мы не найдем ответа.

Роман-антиутопия «Мы» имел влияние на творчество и Олдоса Хаксли, и Джорджа Оруэла, создавших популярнейшие антиутопии XX в.[359 - Оруэлл Дж. Рецензия на «Мы» Е.И. Замятина // Оруэлл Дж. Скотный Двор: Сказка. Эссе. Статьи. Рецензии / Пер. с англ. А. Шишкина. М.: Известия, 1989.]