Древний Рим. Имена удовольствий

– Все они будут жестоко наказаны! – незамедлительно последовал ответ.

«Кто бы сомневался, Рим умеет от души ласкать и карать – как и любой владыка…»

– Гай… когорта, это часть легиона, да? А сколько солдат в когорте?

– Сейчас чуть более пятисот пехотинцев и шестьдесят всадников.

– И консул командует одним легионом? А сколько у Рима всего легионов? А все легионы сейчас в Риме или где-то ведут завоевательные войны?

Мы с Гаем еще долго вели увлекательную беседу на тему военной подготовки, а также тактики ведения боя, характерной именно для римского войска. Я немного знала об этом, кое-что читала, и потом… я же просмотрела не один художественный фильм исторического содержания. Конечно, почти все были голливудские сказки, но построены-то они на реальных фактах, пусть и порядком приукрашенных. Одним словом, я выражала неподдельный интерес к тому, что было близко любому полководцу и Гай заметно оживился.

Вскоре мне стало понятно, что он душой болеет за Великую Империю и всеми силами желает укрепить ее границы. Вместе с тем, я не заметила у консула особой жажды завоевать как можно больше территории. Каррон скорее хотел сохранить то, что уже есть. В отличие от жадных и амбициозных сенаторов консул сам не раз участвовал в настоящей кровопролитной войне и знает истинную цену римских побед.

Гай смотрел в глаза смерти, терял друзей и соратников. Нет, я уверена, что он не был жестоким и беспринципным покорителем диких народов, а скорее лишь точным орудием в руке суровой воли диктаторов Рима, мечтающих безгранично расширить свое влияние на все близлежащие земли и даже весьма отдаленные провинции.

Мы ушли далеко вперед от своих спутников. Оливия и ее приятель ворковали в тени деревьев, а консул отвел меня к хозяйственным постройкам виллы, откуда раздавалось лошадиное ржание и блеяние коз.

– Скажи, Гай, тебя, и правда, беспокоит мятеж рабов?

– Моя вилла Кордация находится поблизости от очага восстания. Я редко там бываю, но это дивное место. Тиберий подарил мне Кордацию после удачного похода на север. Поначалу я даже не знал, что с ней делать, назначил управляющего и на время забыл о своем владении. Но как-то раз решил навестить и задержался на целую неделю.

Каррон задумчиво прикрыл глаза и коснулся рукой лица, словно погрузившись в приятные воспоминания.

– Я не хочу, чтобы моя богатая усадьба пострадала от рук варваров. Кажется, я уже привязался к тихому, уединенному саду со старым перистилем и заброшенными фонтанами. Там хорошо писать стихи и любить. Туда я мечтал привезти возлюбленную, конечно, если еще смогу полюбить…

– Пусть так все и будет! Какие еще твои годы.

Дыхание у меня перехватило, колени ослабели. Он задумчиво посмотрел на меня, в его синих глазах спокойно плескалось море. Я даже почти различала запахи мокрых сетей и йода. И еще увидела солнце, бросающее блики на водную гладь.

– Гай… у тебя все будет хорошо! Я знаю, я чувствую.

– А у тебя?

– Трудно сказать… Я бы хотела вернуться на родину, но это слишком далеко. И едва ли возможно. В моем мире меня уже потеряли и оплакали родные. А что ждет меня здесь? Мне еще повезло, что я встретила Клодия и… ах… тебя. Как бы ты ко мне не относился, я вижу, что по-своему ты добрый человек, хотя и военачальник. Ты не такой, как эти изнеженные заносчивые сенаторы, мечтающие лишь о власти и тайных пороках, ну… те, которые были на вечеринке в римском доме Оливии.

Я пыталась подобрать правильные слова, чтобы уж слишком не задеть местную знать, но в полной мере выразить отношение к некоторым ее представителям. А заодно и показать мои чувства к Гаю. Хотя бы часть этих чувств…

– Ты прошел нужду и лишения, ты видишь горести бедняков и знаешь цену настоящей дружбе. Ты помогал Клодию, давал ему деньги в долг, зная, что он вряд ли сможет его вернуть… делился с нами едой…

– Еды у меня в избытке, так что же не помочь соседу, – мягко ответил консул, словно немного растерявшись от моего порыва. – Ты хочешь верить, что я лучше, чем есть… зачем, Наталия?

– Ты мне нравишься. Как мужчина. Как человек. Хотя ты и командуешь легионами, которые нападают на чужие земли и берут рабов для Рима. Ты просто принадлежишь своему времени, если не ты… был бы другой командир.

– Странные твои слова.

– Я всегда говорю открыто обо всем, что думаю. Наверно, это моя ошибка. Кое-что нужно скрывать.

– Ты удивительная женщина, но… я ничего не могу тебе обещать.

– Я понимаю. И ничего не прошу.

* * *

Едва Гай Марий произнес услышал ее последние слова, как сердце дрогнуло. А почему бы и нет… почему он не может еще раз попытаться соединить свою жизнь с судьбой другого человека. Эта привлекательная девушка отличается от всех его немногочисленных знакомых с длинными волосами и накрашенными губами, отличается от тех благородных девиц, которые время от времени пытаются заслужить внимание завидного холостяка.

Однажды он доверился красивой молодой женщине. И был жестоко обманут. Печальная история его сватовства к Друзилле долго была самой ходовой сплетней Великого города. Мужчины негодовали, обвиняя во всем женскую ветреность, а женщины сочувствовали молодому Триумфатору и спешили утешить.

Консулу было невыносимо больно и стыдно. Даже тяжелая стрела, пробившая на груди доспехи в германском походе, казалась досадным недоразумением по сравнению с предательством той, которую он, казалось, безмерно любил. Но со временем затянулась и эта рана.

И вот теперь голубоглазая «северянка» будит давно забытые чувства в его душе. Желание оберегать и заботиться, взять под свое крыло, привести в дом, окружить лаской и теплом. Продлить себя в детях… Обычные человеческие желания. Разве они так уж невыполнимы?

Раздумья консула прервал громкий возглас Оливии:

– Мои друзья! Гулла только что передал сообщение, что могучие бойцы готовы порадовать нас зрелищными поединками. Вы присоединитесь к нам или продолжите свою добрую беседу?

Я тотчас поняла какого рода зрелища нас ожидают. Мне стало жутко. Да, на экране телевизора подобные постановочные схватки выглядят завораживающе. «Гладиатора» с Расселом Кроу я пересмотрела раза три или даже четыре, но ведь это актерское мастерство, труд операторов и костюмеров.

Пожалуй, в каждом современном человеке есть что-то от тех времен, когда миром правили больше звериные инстинкты и мало ценилась отдельная человеческая жизнь. Когда на арене рекой текла кровь, а обезумевшая толпа ликовала, глядя на пару отчаявшихся, загнанных в ловушку себе подобных "разумных животных".

– Прости, Оливия… я не буду на это смотреть. Я лучше еще погуляю здесь.

Опираясь на руку своего старого знакомого Септония, хозяйка виллы не спеша приблизилась к нам.

– А ты, Гай… останешься со своей милой соседкой или убедишься в который раз, что школа гладиаторов моего мужа остается самой лучшей в Риме?

– Я в этом не сомневаюсь, Госпожа. Мы продолжим прогулку и прибудем с Наталией позже.

Ах, как я была благодарна ему за эти слова!

Когда Оливия и Септоний удалились, а мы с Гаем остались одни, он вдруг спросил:

– Ты, и правда, не хочешь посмотреть поединки? Многие женщины в восторге от этого зрелища.

– Значит, я не из многих… Я ведь будущая мать, я знаю, как долго и трудно появляются на свет дети, сколько лет и сил нужно, чтобы вырастит их, а вы ради забавы лишаете жизни сотни крепких, здоровых мужчин. Это несправедливо! В конце концов, если они рабы – пусть строят мосты и дороги, пусть разбивают сады… разводят скот и кормят Рим.

– Их много, Наталия… их слишком много…

Я опустила голову. Что же тут непонятного – Рим вел захватнические войны, Рим уводил в в плен множество жителей Африки и Азиатских стран, пленников с территории современной Европы, ведь и земля под нынешними Парижем и Берлином, значительная часть Британии – все находилось тогда в руках римлян.

В дешевом человеческом материале недостатка не было. Захватывающие смертельные поединки отчаянных людей приходили смотреть и патриции и плебеи. «Хлеба и зрелищ!»

Мы с Карроном еще немного погуляли во дворе, обсаженном по периметру высоченными акациями, а потом заглянули в ту часть усадьбы, где находились казармы гладиаторов. Консул долго и скучно о чем-то расспрашивал хозяйских слуг, внимательно рассматривал стоящих за изгородью крепких мужчин.

Похоже, Гая Мария интересовали способы тренировки бойцов и сам местный контингент вызвал любопытство. Я мало в это вникала, просто хотела быть рядом с полководцем, искоса смотреть на своего синеглазого витязя и украдкой вздыхать…

Вернувшись наконец в дом, я с облегчением узнала, что яростные схватки уже завершились победами ретиария (гладиатор с сетью и трезубцом) в первой паре, мурмиллона (шлем с рыбой на гребне, меч – сантиметров пятьдесят длиной, и огромный щит как у легионера) во второй паре, фракийца в третьей паре, самнита в четвертой и секутора (короткий меч, латы) в пятой.

Возбужденные вином и пролитой на их глазах человеческой кровью гости вовсю пировали. К роскошной трапезе присоединились и мы с Карроном. В триклинии я также увиделась и обнялась с Клодием Скавром. Мой благодетель выглядел немного утомленным, но вполне счастливым.