Древний Рим. Имена удовольствий

Я едва успела перекинуться с ним парой фраз, как поэта отвлекла его пышногрудая муза. После долгого шумного застолья мужчины уединились в атриуме для бесед и споров о политике, а Оливия увела женщин на свою половину. Знать бы мне тогда для чего именно…

Наша дамская компания разместилась в уютном небольшом зале, где горело множество ароматических светильников и в беспорядке были разбросаны куски драгоценных тканей, пурпурные подушки и покрывала, тончайшие накидки с золотым шитьем, ларцы из ливанского кедра, набитые украшениями со всех частей света, блюда из оникса и запечатанные амфоры с вином. Этакий склад сокровищ.

Оливия пренебрежительно махнула рукой, объясняя особенности дизайна помещения нехваткой времени.

– Все это мне недавно прислали из города, я велю завтра же навести здесь уют. И непременно раскрашу стены самыми непристойными сюжетами. Мне это по душе, а вот супругу не очень нравилось. Правда, теперь он не сможет возразить…

Когда хозяйка и пять ее наперсниц, включая меня, улеглись на ложа, отдыхая от суеты долгого дня и обильного угощения, Оливия громко хлопнула в ладоши. Повинуясь приказу, в господские покои один за другим вошли пятеро полуголых мужчин.

– Вот герои сегодняшней битвы! – с горделивой улыбкой произнесла матрона. – И теперь они принадлежат нам. Вы можете выбрать… любой из них готов подарить вам удовольствие этой ночью. Начни ты, моя дорогая Сабина!

Я просто обомлела от такого циничного заявления. Но еще большего удивления вызвал гладиатор, который шел последним. Это был Дакос. Значит, он тоже участвовал в схватках и одолел соперника. И теперь бойцов, переживших пару часов назад кровавую драму, надменные римлянки рассматривают словно жеребцов на торгу. Да еще и собираются использовать по особому назначению. Разве не гадко… ну, видимо, кому как.

Судя по довольному лицу пожилой Сабины, идея выбрать себе здоровенного самца для ночной услады, очень пришлась ей по душе. Ну, конечно, Сабина Гуриона – вдова, ее муж некогда почтенный сенатор, скончался год назад от переедания и разврата. Всю свою жизнь от тиранил и притеснял супругу и теперь свободная женщина вполне может предаваться собственным запретным радостям. Разве можно ее за то осуждать?

– Пусть они повернутся! Вон тот… с края, самый красивый! Настоящий Марс – Бог войны. Я выбираю его!

– Никогда не сомневалась в твоем вкусе, подруга! Но зачем привели сюда этого фракийца? Он страшен, как исчадие тьмы! И не важно, что победитель… Замените его на более привлекательного раба!

Мне стало жутко обидно за Дакоса. Просто возмущение поднялось со дна души. Какие же они вредные – эти благородные римлянки. Им мало заставлять мужчин сражаться ради собственной прихоти, так матроны еще позволяют себе их открыто унижать. Я немедленно вступилась за гладиатора, не смогла промолчать:

– А по мне, так это самый соблазнительный экземпляр из всех представленных жеребцов!

Темные глаза Дакоса смотрели на меня, не мигая. У меня перехватило дыхание, но я осмелилась продолжить рассуждения:

– Разве мужчина непременно должен быть смазлив? Разве у мужчины должны быть нежные черты лица и кожа ровная, как у девушки… От него всегда должно пахнуть жасмином? Он должен благоухать как склянка индийских благовоний?

По мне так в мужчине главное – гордая стать и прямая осанка, умение постоять за себя и своих родных. Дакос – один из лучших бойцов, и он неоднократно это доказывал. Вы только посмотрите, как он великолепно сложен: высокий рост, массивная фигура, сильные руки, могучий торс.

Ну, еще бы мне его не разглядеть – парни были в коротеньких повязках, едва прикрывавших пах. Все их прелести, шрамы и ссадины были отлично видны заинтересованной публике. Ух, как я разошлась…

– Если этот воин обнимет женщину, она воспарит к небесам и без крыльев. Я также уверена, что его мужское достоинство соответствует всем его выдающимся размерам. «А в этом мне даже пришлось убедиться лично, интересно, Оливия знает, что Дакоса приводили ночью в мою комнату…»

После моей бурной хвалительной тирады в комнате наступила напряженная тишина. Но я успела заметить, как Присцилла – самая молоденькая, золотоволосая гостья виллы, похотливо облизала язычком свои розовые пухлые губки. А ее худосочная соседка вдруг издала протяжный стон и тут же заявила:

– Я его беру!

Вот и отлично, пусть Дакос порадуется и хотя бы так отомстит ненавистным римлянам. Отымеет эту чванливую дрянь по полной программе. Да простит меня Венера, но других слов просто нет! Однако устами Оливии сама богиня вынесла приговор:

– Так он тебе приглянулся, Наталия? Ага… я так и знала, что тебе нравятся варвары. Что ж… забирай! Не грусти, Артия, взамен ты можешь выбрать сразу двоих победителей для своего удовольствия. Этого фракийца я подарю нашей этрусской гостье!

– Как это… «подарю»? – только и смогла прошептать я, чувствуя, как по спине пополз неприятный холодок странного предчувствия.

Темные глаза Оливии смотрели на меня пристально, а губы лукаво улыбались.

– С этой минуты гладиатор принадлежит тебе. Я дарю Дакоса, теперь ты его полноправная хозяйка. Эй, Кира, принеси восковую табличку и стило, нужна специальная запись…

– Но… но… Оливия… что я буду с ним делать?!

Я растерянно посматривала на фракийца – у него брови сомкнулись на переносице, а большие ладони сжались в кулаки. Он явно волновался, ведь решалась его судьба. Неужели Котта, и правда, вот так запросто отдаст мне своего лучшего бойца? Невероятная щедрость! И безрассудство… но ведь Оливия всему Риму известна как сумасбродная и расточительная матрона. Она всерьез примет такое странное решение? Вот это порыв… И как же поступить мне? Я изо всех сил пыталась рассуждать логически.

– Благодарю тебя от всей души за столь щедрый подарок, но пойми, нам же нечем будет его кормить… мы живем очень бедно.

Кажется, в глазах окружающих я не могла произнести фразы глупее. Мне дарят человека стоимостью в несколько тысяч сестерциев, а я беспокоюсь о куске хлеба для него. Абсурд!

Оливия задумалась на секунду, а потом выдала новый перл:

– Я поставлю в договоре о дарении еще одно условие. Ты не сможешь продать этого мужчину в течение полугода, начиная с этого дня. Хочешь, дай ему свободу, хочешь тоже подари… но если ты решишь получить за него деньги, он вернется ко мне и станет моей собственностью, как и прежде. Тогда считай, я дала его тебе на время, поиграть… Поэтому, пользуйся сама и думать забудь о продаже ради еды.

Я рот разинула от негодования. У меня и в мыслях не было продавать живого человека. Даже если бы этот факт мог поправить финансовое положение Клодия. Нет, я точно не работорговец, у меня еще совести немного осталось. И тут неожиданно подала голос «моя будущая собственность»:

– Не волнуйся, добрая госпожа. Обычная пища гладиаторов – серый хлеб и ячменная каша. Это стоит дешево, я и сам смогу заработать себе на прокорм. И не только себе…

«Вот уж спасибо! На что этот наглец намекает?»

– Славно сказано, Великан! Надеюсь, твоей новой хозяйке не придется голодать.

Гадкая Оливия просто издевалась над нами. Она была сейчас словно Юнона, вершащая судьбы простых смертных. Ей точно нравилась роль богини. И в довершение ко всем сюрпризам вечера в нашу залу зашли благородные патриции, ну и… один храбрый полководец, выбившийся из низов в большое начальство.

Надо было видеть лицо Гая Мария, когда Оливия со смехом доложила ему о своем подарке в мой адрес. Я сидела ни жива ни мертва от смущения и полнейшей растерянности. Куда мне теперь девать здоровенного фракийца?

Не в комнату же свою вести… не на коврике же он будет спать у моей постели, словно прирученный волк. Только вот, прирученный ли… Сколько волка не корми, он же все в лес смотрит! Как бы мне не пожалеть после о своем опрометчивом поступке.

Но еще раз глянув на взволнованное лицо Дакоса, я все же поставила свою подпись на восковой дощечке. Решение принято – теперь он мой раб.

Глава 10. Орел против Грифона. Поединок чести

Не повернешь обратно,
Ринешься с места в карьер,
Драться как гладиатор,
Биться как легионер…
Все в твоей власти!

    Hi-Fi

Гай Марий молча выслушал разрумянившуюся Оливию и процедил сквозь зубы, обращаясь уже ко мне:

– И ты примешь этого варвара, даже не имея права вскоре продать? Странное условие… советую тебе отказаться, Наталия. Этот раб опасен, он доставит много хлопот. Вряд ли он стал покорнее, прожив полгода в Великом городе. Дакос – гладиатор и его место на арене убийств. Зачем тебе такой человек при доме? Что он будет делать у Клодия?

Меня охватило невероятное упрямство и порыв гуманизма. Если я заберу Дакоса себе, ему не придется сражаться и он будет жив. Фортуна переменчива даже к героям, а вдруг уже в следующем поединке фракиец погибнет? Не то чтобы я успела к нему привязаться, но если судьба дает тебе шанс помочь человеку и никаких особых усилий для этого делать не надо, никаких жертв с твоей стороны, а просто нужно сказать: «Да, я беру этого мужчину себе… в рабы!»

Только и всего. Так чего же я молчу и скромничаю? Ах, надо же… Что подумает обо мне этот великий триумфатор Каррон, а вдруг он меня осудит или кое в чем заподозрит. Так вот, Гай Марий мне не жених и не муж и вряд ли когда-нибудь таковым станет, а значит, я должна следовать велениям своего сердца. Только бы немного добавить ума и попытаться объяснить свою позицию с практической точки зрения.

– Гай Марий, пойми меня правильно, у меня никогда в жизни не было своего раба… «вот, ужас-то какой, как ты раньше справлялась, Журавлева», и я не могу разбрасываться такими ценными подарками. Да, я пока не знаю, как буду использовать этого человека, но он, вероятно, будет нам полезен в хозяйстве.

Я так поняла, что этот мужчина очень дорого стоит, в таком случае, я буду смотреть на него и думать о том, что владею тремя тысячами сестерциев. Я выросту в собственных глазах, стану ходить за покупками с таким важным видом, что лавочник начнет отпускать свинину нам в долг. А это уже неплохо.

Вокруг раздался одобрительный смех, Клодий только головой вертел по сторонам и вздыхал, по своему обыкновению, то и дело переводя взгляд к серому потолку, а вот глаза консула потемнели от гнева.