Мёртв и невредим

– Пожалуйста, – асфальт ударил в стопы, и я покачнулась.

Его лицо расползалось в жарком мареве, тронувшем мир перед моими глазами. Я поскорее отвернулась и забрала сверху сумку.

– Поехали уже, – пробормотала я и, не глядя на Импа, пошла к мерсу.

– Как скажешь, – ответил Егор, а мне не нужно было даже оглядываться – по голосу чувствовала, как широко он улыбался.

В машине я вспомнила про сигареты, и отдала пачку парню. А когда он попытался вернуть мне деньги за покупку – отказалась.

– Чё это? – глянул он на меня с интересом. – Начала выплачивать чужой долг?

– Нет, просто… – я надулась и отвернулась к окну, не в силах сказать ещё хоть что-то.

Я не могла – раздражение и непонятная обида взбили внутри болтанку похлеще, чем в шейкере для коктейлей. Мы как-то технично съехали с темы меньше часа назад, а сейчас я снова всё вспомнила и остро прочувствовала.

Я попалась на развод как дура, и, если Слава спустил бабло на наркоту, то в жизни деньги не вернёт, как бы ни божился. Дурь кончится, ломка скрутит тело так, что он родину продаст, украдёт или убьёт, чтобы найти ещё дозу и прекратить страдания. Наркам всегда будет мало, зависимость – в голове. И пока сам не решит завязать – никто и ничто ему не поможет. Он скорее новых долгов наплодит, чем старый вернёт.

А отдавать будет тот, кто просил.

– Эй, детка, когда ты хмуришься, то становишься ещё сексуальнее, но меня задевает, что рядом со мной ты думаешь о ком-то другом, – проговорил Егор.

– Имп, я сильно сглупила. Мне стыдно, что вовлекла тебя в чужие проблемы. Ты так много делаешь, – я взмахнула руками, подразумевая собачий питомник, его объединение, помощь мне. – После всего этого, я не знаю, как смотреть тебе в глаза.

Сказав это, я собиралась отвернуться, но Егор вдруг потянулся ко мне, поймал подбородок и развернул к себе. Эмоции ещё не схлынули, и всё это мракобесие плескалось у меня во взгляде, который он перехватил.

– Вот так и смотри, как сейчас, – сказал Имп спокойно, но уверенно. – Прямо и искренне. Главное не потерять себя в мире, которым рулит коллективный разум слабых, гнилых и порочных людей. Всё остальное – херня, – он отпустил меня и отвернулся к рулю, а я до сих пор ощущала твёрдое прикосновение его пальцев. – Бабок я с тебя не требую. Попасться в ловушку может любой, даже самый правильный и идеальный. Разберёмся.

– Спасибо. Ещё я за подругу переживаю, – я решила сказать всё, что меня беспокоило. – Славка губит свою жизнь, а если и её за собой потащит? Катя так его любит, что готова и в огонь, и в воду. Как её уберечь? Словам она не поверит, а доказательств у меня нет.

Егор склонил голову, смотрел на меня несколько секунд, а потом хмыкнул:

– А ты уверена, что она ничего не знает?

– Конечно. Тогда она относилась бы к нему по-другому, – уверенно ответила я, но Имп рассмеялся:

– Я уже достаточно насмотрелся на тех, кто добровольно решил тонуть, а тебе срочно нужно растерять радужное мировоззрение. Мир изначально злой. Если случается что-то хорошее, значит, говно ещё не успели сделать. Нет никакого Бога или космического разума, который даст нам всё. Нас никто не спасёт.

– Но это не значит, что не надо пытаться, – нахмурилась я.

– Детка, люди любят обманываться, жить в красивой иллюзии. Им так удобнее. Ты пытаешься думать и решать за свою подругу. Хочешь вытащить этого парня из дерьма, а её – из пагубных отношений, но для них это естественная среда обитания. Ты лезешь в их грязные чувства со своими чистыми намерениями, вызывая конфликт интересов.

– И что делать? Просто наблюдать?

– А зачем лезть в шкуру Спасителя и рваться на подвиги? Ради похвалы и облегчения души? Или покрыть эгоистичные порывы? Не потому ли ты хочешь вырвать этот сорняк, что она выбрала парня, а не дружбу?

– Да о чём ты?! Мне не всё равно, что с ней происходит! – с жаром ответила я. – Катя моя близкая подруга, и я всё сделаю ради её блага.

Слова Егора жгли обидой. Я зло кусала губы, готовясь ответить ему в полной мере своего раздражения. Он говорил так уверенно и сердито, что я верила в его точку зрения. Не хотела, но принимала. Моё мнение растворялось под влиянием его подавляющего мировоззрения.

Я в бессилии откинулась на кресле. Меня трясло от злости и невозможности что-либо доказать и действовать. Тот самый неловкий момент, когда теряешь аргументы в споре, который вёл так жарко, а потом вдруг сам в себе усомнился. Не хотелось играть в молчанку, но от надуманного отчаяния я готова была заплакать.

В детстве проблемы так и решались: стоило зареветь – и тебе давали всё, лишь бы успокоить. Увы, сейчас не прокатит. Издержки взрослой жизни.

Я не смотрела на Егора, но чувствовала его прожигающий взгляд. Да, он высказался так категорично, но это только его мнение, и оно – не непреложная истина. Как он сам сказал, человек сам решает, как ему поступить. Вот я и буду решать сама.

– Мне не плевать на друзей и близких! Пока не знаю, что буду делать, но определённо не отступлю! – твёрдо сказала я, поворачиваясь к Импу и готовясь встретить очередной шквалистый порыв жестокой теории.

– Что ж, пусть так, – он кивнул, а губы расползлись в улыбку.

Будто солнце после шторма выглянуло. Мягкий тон и пронзительный взгляд Егора так не вязалось с бескомпромиссностью суждений, которыми он осаждал меня минуту назад, что я растерялась, и злость погасла, резко рассыпавшись в искры.

– И… всё?

– Детка, я понимаю, какое удовольствие тебе доставляет спор со мной, но пока мы тут трём языки, дела сами себя не сделают. Мой рабочий день закончен, а твой?

– Ой, точно, – спохватилась я и полезла в сумку, чтобы отыскать телефон и узнать, на сколько уже опоздала.

Егор не стал ждать, отвернулся и завёл авто. А через секунду мы уже выкатили на дорогу. У меня оставалось совсем немного времени в запасе, но я всё равно написала Артёму, что задерживаюсь, и попросила прикрыть. Татуировщик тут же ответил, что всё гуд, и я расслабилась. Насколько это было возможно, конечно.

Я искоса поглядывала на Импа, и терялась в догадках, касательно такой резкой перемены настроения. Он просто отошёл от спора. По одному ему известным причинам. Я что-то упустила, но не могла понять, что именно.

Может, хотел, чтобы я решила для себя что-то сама? Меня как всегда снедала куча противоречивых чувств. Но одно я определила чётко, согласившись с самоуверенностью Егора. Как эмоциональная встряска, адреналиновая доза или интеллектуальное влечение – я не знала, с чем сравнить это затягивающее желание общаться с ним ещё и больше. Чёрт, как же хорошо, что интервью ещё не завершено.

Надо же, как всё перевернулось. Буквально утром я думала о тех же самых вещах с точностью до наоборот. А за каких-то несколько часов совершила столько фундаментальных решений и открытий, что впечатлений хватит на несколько дней. Я тоже больше не сердилась, а сидела с мечтательной улыбкой.

Имп не тревожил мои мысли, и за размышлениями я не заметила, как мерседес остановился у входа в тату-салон, и парень повернулся ко мне:

– Общественные места не настраивают на рабочий лад. Я сейчас переползаю на новую хату. На неделе приезжай ко мне, там и пообщаемся.

Вот и новый поворот. На старой квартире я уже была, но сейчас мне предлагали стать единственной гостьей. Я лишусь безопасной многолюдности общественных мест. Сегодняшние прикосновения нельзя назвать целомудренными.

Что если Имп конкретно решит пристать? Что, значит «если»?

Узнать бы хоть одну маленькую мысль из его головы. Нет, у меня, конечно, припасён железный отказ, но примет ли он его? Хотелось верить, что, несмотря на всё эти пошлые шуточки, Егор не воспользуется слабостью девушки.

– Ладно, приду, – вздохнула я, принимая очередное поворотное решение.

Глава 6. Аудиотерапия

Я решила поговорить с подругой на следующий же день, но Катя сослалась, что занята по учёбе. На другое утро история повторилась: якобы родители накидали ей домашних дел. На третий день я не стала даже писать – поняла, что она отмазывалась. Предчувствуя нехорошее, я подкараулила шкерившуюся подругу после пар.

Она спускалась по лестнице вперевивку со Славой. Оба улыбались, целовались на ходу и выглядели такими счастливыми, что я на миг смутилась своих подозрений. Я не узнавала в этом милом и заботливом парне дёрганного психа из переулка, не погнушавшегося поднять руку на девушку. Слава нежно обнимал Катю, трепетно держал за ручку и смотрел таким влюблённым взглядом, что все сомнения должны были развеяться как дым, а я – поверить в его чувства и отступить, побеспокоившись о счастье любимой подруги.

Может, прав Егор, и у меня просто эгоистичный порыв? Им хорошо вместе, а я наглой правдой хочу всё разрушить?

Хоть я и твердолобая, но в тот миг заколебалась. А потом поймала взгляд Славы. Его безоблачная улыбка слегка потускнела. Он зыркнул на меня как на врага народа и наклонился к уху Кати, которая пока меня не видела.

Я зашагала быстрее, чтобы перехватить их до выхода, и подруга, услышав, что говорит ей парень, живо обернулась в мою сторону. Но вместо приветливой улыбки, по её лицу скользнула тень. Я всё поняла – Слава опередил меня. Неизвестно, что именно он наболтал, но я была уверена: преподал ситуацию так, чтобы себя обелить, а меня макнуть в дерьмо. Обыграл, зараза. Что ж, теперь точно отступать некуда.