Эксклюзивное право на любовь

– Никуда я ее не волок! – возмутился тот.

– Тогда откуда она здесь взялась? Скажи еще, сама пришла?!

Алина, о которой они разговаривали, вяло наблюдала, как Роман с Павлом играли в бадминтон. Погода была как раз на редкость подходящая – абсолютно безветренная. За те полчаса, что мы здесь находились, эта девица пока никак себя не проявила, если не считать того, что почти повторила Анькин трюк с туалетной водой. Улучив момент, когда Кристину кто-то позвал, она подошла к Виталию, потянулась к нему, вдыхая запах, и томно протянула:

– О, ты носишь все тот же аромат, который мы с тобой выбирали.

– К тебе это не имеет отношения, – холодно ответил Виталий и отошел.

После чего припер к стенке Сергея, причем в прямом смысле, и устроил ему разнос по всей программе. Тот даже испугался, по-моему, но отвечал что-то странное.

– Вот именно, что сама! Я собирался ехать, когда она свалилась как снег на голову! Сказала, что ты сам ее позвал!

– Я?! – от возмущения и неожиданности Виталий аж повысил голос.

– Не ори! – шикнул Сергей и аккуратно снял руки друга со своего свитера, за который тот его схватил. – Она сказала, что ее позвал ты!

– Как это?!

– А вот так! Я садился в машину, уже собирался выезжать, как вдруг она припылила. Непонятно откуда выскочила, такое ощущение, что за кустами караулила! Я аж прифигел. А она радостная такая, ой, говорит, хорошо, что успела. Мол, Виталий пригласил за город, на вечеринку, но поскольку едет после работы еще по делам, то сам ее забрать не может. Сказала, что это ты велел ее привезти… А у нее деньги на трубе кончились, так она из-за этого позвонить мне не могла и предупредить. Бежала, мол, бегом, боялась опоздать… Как только ноги не поломала?

Вот-вот, подумала я, на таких ходулях особо не разбегаешься. Интересно, кто ей инфу слил?

– Узнаю, кто все это устроил – прибью! – тихо и зло пообещал Виталий, причем таким голосом, что мне сразу стало ясно – не врет! А наш босс, оказывается, совсем не такой холодный и спокойный, каким кажется. Сергей, видимо, знал его лучше нас, так как на всякий случай еще раз уточнил:

– Это не я! Я с ней вообще не общаюсь! Ты же знаешь, она мне никогда не нравилась!

– Знаю я, знаю, – согласился Виталий. – Ты извини, что я так, Серег! – он легко хлопнул друга по плечу. – Просто увидел ее тут, прямо зло взяло. Да и как Кристине теперь объяснять не знаю!

– Да ладно, – махнул рукой Сергей, – я ж понимаю. Я тоже удивился, чего это ты ее позвал. Даже испугался, что вы с Кристиком поссорились.  А она же лучше, чем эта… овца!

– Еще как лучше! – с чувством согласился Виталий.

– Да… Я вообще не понимаю, как ты мог на такую… Алину повестись?

– Да не велся я! В клубе подцепил как-то на ночь.

– И что? Из-за одного перепихона потом встречаться стал?

– Дурак, что ли, нет, конечно! Так, от нефиг делать звал иногда. Она на флейте так играет, что закачаешься… – пояснил он выразительно, – а больше вообще ни на что не годится. Ну, сводил ее пару раз туда-сюда. Она-то, ясное дело, себе напридумывала фиг знает что, решила, что я с ней всерьез замутил. У нее ж мозгов-то с грецкий орех. Подумала, наверное, что раз я ей сам звоню, то глубоко на нее запал. Хотя я же ей сразу сказал – пару раз – и разбежимся. Ну, одно время меня прикалывало… А потом она мою маму подкараулила как-то, и заявила ей, что я жениться собрался. Представляешь, что у меня дома было?

Я представила себе, как Ящерица отреагировала на такую выходку и внутренне содрогнулась. Посочувствовала Виталию от всей души.

– Же-е-есть,  – протянул Серега. Видимо с нравом мамаши своего друга он тоже был хорошо знаком.

– Не то слово. Вот я ей быстренько пинка под зад и оформил. Тем более что как раз уже Кристинка на горизонте возникла, и это барахло мне вообще на фиг нужно не было…

– Да уж. Любопытно, какая же падла ей тогда про наш шабаш накапала?

– Вот-вот, мне тоже, – согласился Виталий голосом, не сулящим «падле» ничего хорошего.

– Ладно, пошли, – потянул его Сергей, – а то нас там потеряли уже.

Они вышли из-за своего укрытия и направились к гостям. Я поискала взглядом Кристину. Она как раз снимала вилкой свежую партию шашлыка и выкладывала на большое блюдо.

– Одну не снимай, – попросила я, – люблю с шампура есть.

– Держи, – она улыбнулась, протягивая мне шампур за самый кончик, чтобы не обжечься. Мясо пахло потрясающе, сразу захотелось в него вцепиться всеми зубами, но я сдержала на минутку свой порыв, наклонилась к самому ее уху и спросила:

– Скажи-ка мне, подруга, как у тебя обстоят дела с игрой на флейте?

От неожиданного вопроса Кристина аж подскочила.

– Ты что, мать, сдурела? Тебе-то зачем?

Я захихикала, довольная произведенным эффектом. А потом быстренько пересказала подслушанный разговор. Насчет того, как эта Алина появилась тут, Виталий ей и сам скажет, в этом я была уверена. А вот насчет того, как мастерски она умеет выделывать кое-какие штучки, он, скорее всего, и под дулом пистолета не признается.

– Так что давай, тренируйся, если что, – посоветовала я.

– Иди в пень! – ответила Кристина. Кажется, она немножко покраснела. – Все я умею прекрасно!

Старая история…

Рождение ребенка на некоторое время заслонило собой все. Мальчик, крепкий, здоровый, такой пока еще маленький! Ниточка смотрела на него, и на глаза от нежности наворачивались слезы.

Теперь в ее жизни было двое любимых мужчин.

Еще лежа в больнице, на сохранении, девушка попыталась рассказать мужу о том, что произошло, но в его глазах она увидела страх и неверие. Неверие в то, что она говорила. В душе она понимала, что так и будет. Как ни крути, а та женщина – его мать. И уж его-то она на самом деле любит. Хоть и жуткой такой любовью. Она заботилась о нем, была с ним ласкова, искренне переживала за него. Ну как тут поверить, что такой человек способен на совершение столь дикого, безумного поступка? А в том, что его мать, мягко говоря, не дружит с головой, Ниточка уже не сомневалась. И ей было страшно, так страшно! Что она будет делать, как выпутываться из этой ситуации? Ведь сумасшедшая свекровь будет жить с ними в одном доме, под одной крышей! Мысль о том, чтобы отправить ее куда-нибудь, в дом престарелых, или, еще лучше, в дурку, конечно была такой соблазнительной! Но для дома престарелых та была еще слишком молода. Это только Ниточка привыкла ее в своих мыслях называть старухой, ведьмой, старой каргой. Да и не отправил бы Андрей ни за что на свете свою обожаемую маму в дом престарелых, а уж тем более в больницу, без самых веских на то причин.

А как ему доказать? Если только рано или поздно сам что-то увидит. Ведь ее слова будут всегда истолкованы по-другому, всему найдется объяснение у хитрой ведьмы. Вот как и сейчас – все это бред, горячка, плод воспаленного сознания беременной женщины, на которую вот так вот влияет ее положение. Ей не поверил даже врач, которому она попыталась довериться!

Но когда мальчик родился, когда его, такого крошечного, принесли к маме, что-то в ней изменилось. Это ее сын! Ее, Ниточки, сын, и она будет любить, и защищать его, как сможет, от этого мира. И мужа она тоже любит. Они – ее семья. И для того, чтобы сберечь, сохранить эту семью, она будет сильной! Она придумает, что противопоставить полоумной злобной мегере! О, в следующий раз она не испугается! Она ответит тем же!

А пока надо набираться сил. И наслаждаться этим счастьем – быть со своей семьей! Первый месяц они провели только втроем – Ниточка настояла на этом. Ее муж в первый раз видел свою хрупкую нежную Ниточку с такой твердостью и ожесточением отстаивающую свою точку зрения.

– Я всего лишь прошу, чтобы в первый месяц ее с нами не было! – сказала она решительно. – Один месяц, Андрей! Я знаю, что ты мне не веришь, что думаешь, что тот случай был просто плодом моего воображения. Пусть так. Я все равно ничего не смогу тебе доказать. Но я требую, чтобы первый месяц мы пожили без нее. Погода еще достаточно теплая, она неплохо проживет и на даче.

Муж, конечно, попытался возражать. Попытался даже скандалить и обидеться на нее, но Ниточка лишь сказала:

– Можешь мне поверить, если ты не сделаешь так, как я хочу, я заберу ребенка и уйду. И не скажу тебе куда. Ты нас больше не увидишь.

Андрей понял по ее лицу, что жена говорит абсолютно серьезно. Понял и испугался. После того, как она забеременела, что-то поменялось в ней. По крайней мере, ему казалось, что это было связано с беременностью. А Ниточка понимала, что шокирует его, но готова была с этим мириться, до поры до времени.

Он не сказал, как именно протекал его разговор с матерью, но когда он в следующий раз пришел навестить ее в больнице, она увидела, чего ему это стоило – запретить матери появляться в городе. Ее муж казался несчастным, и весь был какой-то взъерошенный, растерянный и печальный. В Ниточке всколыхнулось острое сочувствие к нему. Ей и правда было жаль, что все так получается. И она старалась быть ласковой с ним, отдавать всю свою нежность, всю любовь, на которую только была способна.

Наши дни.

Чем дольше длился вечер, тем больше мне нравился Филипп. Не столько внешностью, хотя он был вполне симпатичным, сколько характером. Своим легким обаянием, своей приветливой, открытой улыбкой, своей расположенностью к людям. Он был очень уверен в себе, но эта уверенность родила в нем не заносчивость, а великодушие, умение общаться на равных с кем угодно, и не бояться чужого мнения. Это чувствовалось в нем, то, что он живет по принципу: "Моя жизнь – мои правила".