Подкаст бывших

Я вытаскиваю хлопья и, изучив их, щелчком отбрасываю в ближайшее мусорное ведро.

– Это собачья еда. Прелестно. Я, э-э-э, вчера взяла собаку из приюта.

Ее глаза вспыхивают.

– Правда? Нам нужно поиграть вместе. Джоан Джетт обожает новых друзей. – Весь рабочий стол Рути заставлен фотографиями голдендудля по кличке Джоан Джетт.

Учитывая текущий эмоциональный фон Стива, я говорю ей, что он, возможно, еще не скоро будет готов с кем-либо поиграть.

– Приветик, команда, – говорит Палома во время утреннего совещания. Ей предложили вести джаз-шоу на коммерческой станции, и она настаивает, что с нетерпением ждет нового витка своей карьеры. Хочется верить. – Что ж. Сегодня тот самый день. По-моему, мы здорово поработали. Одиннадцать лет? Большинство передач могут только мечтать о таком сроке.

– Ты восхитительная, – говорит Рути. – Нам повезло у тебя учиться.

Палома улыбается, но я вижу, как больно ей на самом деле.

– Спасибо, Рути. Я собиралась прийти и сказать пафосную речь, но, думаю, все, что я могу сделать на данный момент – это поблагодарить вас за то, что с вами было так приятно работать. Вы такая же часть этого шоу, как и я. – С этими словами она шмыгает носом, пытаясь сдержать слезы. – Готовы к последнему раунду?

Палома, Рути и я смонтировали нечто вроде ретроспективы. Мы часами отбирали фрагменты из лучших эфиров Паломы – самые смешные и самые душещипательные. «Подъездные» моменты – такие, когда не можешь вытащить наушники и зайти в дом, пока не дослушаешь до конца.

В понедельник мы с Домиником сделаем новые шаги в подготовке «Экс-просвета». Начнется настоящая работа. Но сегодня я все еще продюсер, и это все еще моя передача.

Никогда еще час не пролетал так быстро. Ближе к концу студию заполняют коллеги с шампанским. Остается десять, а затем и пять минут, после чего Палома садится за микрофон, чтобы сказать прощальное слово.

– Слушателям, которые были с нами с самого начала, и слушателям, которые, быть может, обнаружили нас лишь совсем недавно, – спасибо вам за поддержку на протяжении всех этих лет. Начиная со следующей недели, меня можно будет услышать по радио «Жаркий джаз» на частоте 610 AM. А еще наш старший продюсер Шай Голдстайн запускает новое шоу – следите за подробностями. – Она ловит мой взгляд через стекло, и я, прижав руку к сердцу, одними губами говорю: «Спасибо».

Затем время для последнего прощания:

– Вот и кончились «Звуки Пьюджет». Меня зовут Палома Пауэрс, вы слушаете Тихоокеанское общественное радио.

Переход к Джейсону, который сообщает время и погоду, и мы официально завершаем вещание.

Студия взрывается аплодисментами; за стеклом Палома смахивает слезу.

Вот и все. «Звуки Пьюджет» – вся моя карьера в общественном радио, и теперь их больше нет.

Конец и – вскоре – новое начало.

Коллеги врываются к ней в студию и обнимают; наверняка они обмениваются воспоминаниями. Я не слышу их слов и не уверена, что хочу слышать. Палома уходит. Я остаюсь. Через пару дней полегчает, но сейчас меня накрывают противоречивые эмоции.

Доминик ждет меня в вестибюле, прислонившись к дверному косяку в комнате отдыха. В мозгу такая путаница, что сегодня я даже неспособна оценить его предплечья. Когда я направляюсь к рабочему месту, он поднимает за меня термос с кофе.

– Отличная работа, – говорит он, и, должно быть, с ним что-то не так, потому что он абсолютно серьезен.

8

В следующую среду после работы мы с Домиником изобретаем наши отношения и наш разрыв.

Готовясь к сегодняшнему вечеру, я распечатала кучу тестов из серии «Насколько хорошо вы знаете свою вторую половинку?» и позаимствовала у Амины с Ти Джеем пару настольных игр. Все уже ушли, за исключением вечернего диктора, проигрывающего контент с НОР, иногда прерывая его прогнозами погоды. (Частичная облачность. Всегда частичная облачность.) В ньюсруме горят только лампы над нашими головами, а снаружи уже стемнело.

Мы с Домиником провели весь понедельник и большую часть вторника на собраниях с Кентом и советом директоров. Такой совет есть на каждой общественной радиостанции – они решают этические и финансовые проблемы и владеют правами на лицензию станции. Для них наши отношения реальны – правду знает лишь Кент. Сегодня днем он объявил о запуске шоу другим сотрудникам станции. И, как он и предсказывал, они купились.

– Так и знала, что между ними что-то было, – сказала Марлен Харрисон-Йейтс. – Вечно они либо грызлись, либо всеми силами избегали друг друга.

– Неудивительно, что Доминик был против передачи во время мозгового штурма, – сказала Изабель Фернандес с понимающей улыбкой. Я попыталась улыбнуться ей в ответ.

Я все еще не до конца оплакала «Звуки Пьюджет», но не могу позволить себе зациклиться на них. «Экс-просвет» стартует в конце марта и будет выходить каждую неделю по четвергам – это даст нам пару недель на создание контента и правдоподобной истории. «Наша ложь безвредна», – без устали повторяю я себе.

– Начнем с самого простого, – говорю я, поворачиваясь к нему в рабочем кресле и открывая блокнот. – Как мы начали встречаться?

Доминик прислоняется к столу напротив, подбрасывая вверх резиновый мячик. В ньюсруме случилась перестановка, и теперь наши столы расположены напротив. В то время как на моем месте организованный хаос, его стол безупречно чист, за исключением наушников, лежащих на одном из краев. Никогда не видела настолько чистого рабочего места.

– Ты услышала по радио мой обворожительный голос, – шутит он, подхватывая мячик. Доминик после работы зажат чуть меньше, чем Доминик с восьми до пяти. Его джинсы темно-темно-синие, а серая рубашка в клетку расстегнута на полторы пуговицы. То есть вторая пуговица держится изо всех сил, но каждый раз, когда Доминик двигается, она так и норовит расстегнуться.

– Ты будешь делать это весь вечер? – спрашиваю я, указывая на мячик.

Доминик подбрасывает его и снова ловит.

– Меня это успокаивает.

– Не хочешь сделать заметки?

– У меня отличная память.

Я, уставившись, смотрю на него. Он закатывает глаза, но роняет мячик на стол, садится в кресло и открывает вордовский документ.

– Спасибо.

– Кстати говоря, я послушал твои подкасты. Мне понравился «Культурный конфликт».

– Да? – Надо отдать ему должное. Я не думала, что он на самом деле это сделает, но, судя по всему, он всегда скрупулезен в своей работе. – Какой выпуск ты прослушал?

Теперь его черед уставиться на меня.

– Все.

– Ты… что? – Вот этого я совсем не ожидала. – Все? Но их же больше пятидесяти.

– Пятьдесят семь. – Он немного робеет. – У меня было время.

– Хм. По всей видимости.

Я внимательно его изучаю, и меня охватывает странное чувство – не совсем гордость, хотя я действительно горжусь тем, что Доминику тоже понравился «Культурный конфликт». Думаю, я тронута.

Доминик указывает жестом на экран своего компьютера.

– Можно мы, по крайней мере, согласимся, насколько это все нелепо?

– Замечание принято. Теперь нам нужно договориться, что мы – э-э-э, знаю, прозвучит чудовищно – начали флиртовать с первых же дней, когда ты начал работать здесь, и что наши отношения полностью сформировались ко второй или третьей неделе, хотя мы, очевидно, хранили их в тайне от коллектива. Новый город, новая работа, новые отношения. Справишься со всем сразу?