Заговор Феникса

Кельвин боролся с улыбкой, ему нравилось внимание, но он был бы ужасным офицером, если бы позволил своему эго ослабить губы.

– Простите, просто в отпуске.

– Точно, конечно, – подмигнул человек. – Тогда я желаю вам удачного отпуска.

Пока он говорил, компьютер сигналил о своем одобрении, и старый гвардеец кивнул ему:

– Следуйте за стрелками слева от вас, чтобы найти жилье, транспорт, информацию и все, что вам нужно.

– Спасибо.

Кельвин убрал свою карточку и направился в офис к дальней стене. Если бы он был на задании, военные бы все заранее подготовили, и кто-то бы встретил его в тот момент, когда он вышел из безопасности. Но поскольку он находился в отпуске, помимо своей роли в трибунале Рейдена, он, по сути, был гражданским лицом. Это означало, что он был гражданским лицом, и ему приходилось иметь дело с длительным ожиданием, отсутствием бесплатных вещей, высокими ценами и длинными очередями. Неудобства, о которых он забыл, потому что их не существовало в его мире звездолетов и открытого космоса.

Он попал в строй, стараясь не проталкиваться слишком сильно через толпу, ведущих дела в различных офисах и киосках. Кельвин поймал себя на том, что сожалеет, что Рейдена арестовали на каком-то маленьком пограничном заставе с меньшим количеством людей, чтобы Кельвину не пришлось мириться с задержками.

Он взял номер и отодвинулся в сторону для удобства других. Не найдя места, он прислонился к стене и гадал, как он проведет время. Тогда случайная дама попыталась вовлечь его в вежливый и очень скучный разговор ни о чем. Пустая болтовня быстро перешла к вопросам о личной жизни Кельвина, которые он не хотел обсуждать с совершенно незнакомым человеком. А когда Кельвин оказался менее чем болтлив, пожилая женщина начала очень энергичный монолог о положительных чертах своих внучек, которых она хотела бы видеть у него при дворе – или внуков, если это ему больше по душе. Весь разговор был очень неловким, и Кельвин искал спасения. Тогда он и заметил напротив комнаты знакомую, необыкновенно красивую женщину в одежде морской пехоты. Даже с такого расстояния она была поразительной.

– Ой, вы знаете, – сказал Кельвин, прерывая бабушку, хвастающуюся кулинарными способностями одной из ее внучок, – я вижу своего хорошего друга. Но спасибо! – с этими словами он бросился прочь.

Красивая женщина напротив была Саммерс Пресли, старший офицер МКС Феникс, и уж точно не старая подруга. На самом деле, он никогда не видел ее раньше. Она была захватывающей со своим каскадом светлых волос и изысканным телосложением, а ее аура уверенности была обезоруживающей. Он узнал ее из короткого расследованию событий в Фениксе, и не ошибся. Фотография в ее личном деле больше походила на что-то из портфолио модели, чем на военный профиль. Она, наверное, была самой красивой женщиной, которую когда-либо видел Кельвин. Факт, который он надеялся проигнорировать, так как это давало ей несправедливое преимущество.

– Саммерс Пресли, – сказал Кельвин, догоняя ее, – я рад, что узнал вас. У меня есть несколько вопросов…

– Простите. Я вас знаю, офицер?

Она остановилась и посмотрела на него, выглядя рассеянной и раздраженной, без сомнения, потому что он только что нарушил протокол.

Непознанные офицеры в форме всегда ссылались друг на друга по титулу или званию, никогда по имени и фамилии. Случайное использование данных имен было чем-то уникальным для командного стиля Кельвина и уж точно не поощрялось ни Императорским флотом, ни крылом Intel. Но теперь эта практика вернулась, тем более, что официально он был здесь офицером более низкого ранга.

– О, да, простите, – сказал Кельвин, но ущерб уже был нанесен. – Я Кельвин Кросс из IWS Ночной Ястреб.

Ее глаза подскочили до его знака отличия.

– Лейтенант-командующий?

– Да. Но не дайте серебряному слитку обмануть вас. Я командир.

Ее брови взлетели вверх, и она посмотрела на него странным взглядом – смесью интриги, презрения и скептицизма.

– Послушайте, – сказал он, отводя ее от толпы людей, – я участвую в суде над вашим командиром, и, как сотрудник разведки, мне пришлось провести кое-какие исследования. И, честно говоря, некоторые вещи не складываются для меня. Я надеюсь, вы поможете заполнить пробелы, ну, знаете, детали, которые не попадают на бумагу. Например, привычки, черты, поведение и все, что связано с личностью Рейдена. Я бы хотел, чтобы это имело смысл…

– Я не до конца понимаю, – сказала Саммерс, прервав его. Она не пыталась скрыть свое нежелание сотрудничать. – Я как-то замешана в этом?

– О, нет, нет, вовсе нет, – сказал Кельвин, невинно подняв руки, – это не официальное расследование. Он еще не был уверен, что она не участвовала в том, что разворачивается на Фениксе, но его приоритетом было сначала расследовать Рейдена. Пока что Саммерс была лишь агентом разведки и не более того. – Не поймите меня неправильно. Я просто надеюсь, что вы сможете рассказать мне что-то, чего я не знаю. Все служебные записи капитана Асари Рейдена описывают вас как выдающегося офицера и, что более важно, как близкого друга. Он доверял вам. И вы были рядом с ним, когда все пошло наперекосяк. Ваша точка зрения была бы бесценной.

На долю секунды она выглядела обиженной. Оно прошло почти мгновенно, но Кельвин понял, что это было, когда увидел это. После того, как эта эмоция исчезла, ее выражение лица стало еще холоднее.

– Капитан Асари Рейден был очень скрытным человеком и хранил свои истинные чувства при себе. Я озадачена так же, как и вы, лейтенант-командор. Но все так, как есть. Он либо сошел с ума и склонился перед жаждой насилия, либо поддался глубокой ненависти к народу Ротэмов, что и заставило его пойти на убийство. Как бы то ни было, он преступник и не может командовать. Это все.

– С уважением, командир, есть еще кое-что. Намного больше. И вы должны быть первой, кто это поймет. Вы прослужили с ним шесть лет и были его старшим офицером почти два года. Разве вас не беспокоит, что капитан, девять раз достоившийся звания, из состоятельной и богатой семьи, и полноправный гражданин, бросил бы все без причины? Особенно после двадцати девяти лет усердной службы?

Она на мгновение закрыла глаза и выглядела невероятно расстроенной.

– Вы говорите так, как будто я как-то вовлечена, лейтенант-командующий. Мне жаль вас разочаровывать, но это не так.

– Нет, мне жаль, – сказал Кельвин, – иногда я не очень хорошо передаю то, что пытаюсь сказать. Так что вместо этого, если вы не возражаете, я просто задам вам несколько простых вопросов о днях, предшествовавших инциденту в Беотане. Прямо перед тем, как капитан Рейден приказал Фениксу погаснуть.

Опять же, он увидел проблеск того, что могло быть искренней обидой. Но на этот раз, вместо того, чтобы выглядеть уязвимой, Саммерс сузила глаза, и ее голос превратился в сталь.

– Я уверена, что все ваши размышления будут удовлетворены судом, который, несмотря на то, что вы, возможно, думаете, не начнется до завтра. А теперь, если вы не возражаете, я бы предпочла не обсуждать это дальше без протокола.

– Да, конечно, – сказал Кельвин, давая ей преувеличенный кивок, – командир.

Она ответила таким же кивком с фальшивой улыбкой и ушла.

Глава 3

Комната Кельвина была предоставлена примерно такого же размера, как и его каюта на борту Ночного Ястреба. Вполне большая, чтобы вместить в себя кровать, письменный стол, различные ящики и достаточно места для кучи коробок. Она была скудной, с небольшим шкафчиком для алкоголя в качестве единственной роскоши. Но так как Кельвин не пил, он был здесь только для того, чтобы занять место в и без того тесной комнате.

У его ног и кучками на его кровати были все предметы из его каюты на борту Ночного Ястреба. Даже плакаты были сняты со стен, остатки которых были в тартарарах. Вероятно, он был единственным командиром в Империи, который украсил свои военные каюты плакатами музыкальных артистов и гладко выглядящей рекламой для предстоящих блокбастеров. Ему нравился цвет и шум, которыми они заполняли его пространство, и они напоминали ему о более светлой стороне жизни. Но из-за плановой очистки корабля все они были вывезены и в своем состоянии больше никогда не повесятся. К счастью, они стоили меньше одного Q за штуку, и их было легко заменить.

Он перемещался вокруг своих вещей, распаковывая коробки, которые были на его кровати. Его здравый смысл говорил ему, что он должен распаковать все сейчас и не спать, чтобы приспособиться к местному времени. Но для Кельвина лучшее решение – это еще не все, что было задумано. И он знал, что не может быть продуктивным, когда уставший. Поэтому, с поднятой головой, он отодвинул последнюю коробку с кровати, чтобы заснуть. Она открылась, и из нее выкатился шар в форме лимона. Он поднял его, чувствуя твердую кожу, пока вращал его в руках. Он был сделан из обычного материала и был белого и малинового цветов кардиналов Кэмдейла.

Он, Ананд и Майлз принадлежали к так называемому «классу чудес» 1212 года. Год, когда их общественная школа из одной из самых ужасных районов столицы побила все премьерные университеты империи как в академических кругах, так и в единственном виде спорта, который, казалось бы, волновал империю – зарядный футбол. И хотя он и его друзья никогда не посещали ни одной игры, это было еще одним поводом для гордости. Мятежные аутсайдеры с удивительным – и никогда не повторяющимся – огорчением.

Он улыбнулся, вспоминая некоторые из «славных» дней всего за шесть лет до этого. От странных, а зачастую и неудачных, вылазок с девушками на розыгрыши и вечеринки, которые, как правило, заканчивались на плохой ноте, их академические годы свели их всех вместе. И сейчас, отчасти в награду за его усилия в Хадарской миссии, а отчасти благодаря удаче, они все еще были вместе. Кельвину была предоставлена возможность собрать большую часть своей команды, как только он принял командование Ночного ястреба. Он знал, что это не будет длиться вечно – переводы случались, но пока они позволяют ему служить вместе со своими друзьями, он будет наслаждаться этим.

Лежа на кровати, он повернул зарядный шар в руках и уставился в потолок. Его мысли сместились в сторону недавней встречи с Саммерс Пресли.

После того, как она ушла от него, он попытался не замечать ее. Он ненавидел высокомерных женщин, особенно привлекательных, которые наверняка получали все на серебряном блюдечке. Он все еще был раздражен и задавался вопросом, как бы он мог лучше справиться с разговором.

У него оставалась живая память на образы, и, проигрывая разговор в голове, он мог видеть ее в своем воображении почти так же ясно, как фотографию. Он обратил внимание на язык ее тела, который часто оказывался более честным, чем слова, и обнаружил, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Что-то в этой встрече беспокоило его.

Да, ему не понравилось, что все было холодно и неудачно, но, что более важно, она что-то непреднамеренно выдала. Саммерс заботилась об Асари Рейдене. Несмотря на всю свою злобу и ледяной покров, она не могла скрыть того факта, что чувствовала себя преданной им лично, а не только профессионально. В какой-то момент она испытывала к нему искренние чувства. Какие они были? Восхищение? Дружба? Или это была романтика?

К сожалению, Кельвин больше ничего не заметил. Саммерс слишком отвлекала своими распущенными волосами, глазами, похожими на темно-зеленые озера, сочными губами, белыми и блестящими зубами, и лицом, которое было одновременно изящным, но при этом уверенным и сильным. Ее красота сталкивает его тело с разумом, что делает ее невероятно сложной для анализа. В конце концов он сдался, решив, что она, вероятно, не была частью плана Рейдена по нападению на корабли Ротама – хотя ее отношения с Рейденом определенно были больше, чем она хотела показать.

Звонок нарушил его концентрацию.

– Войдите, – сказал он.

Дверь скользнула в сторону, и вошел Ананд с растрепанной щетиной каштановых волос, которые соответствовали его коже, но контрастировали с его чрезмерно безупречной черной униформой. В одной руке он держал пачку бумаг.

– Кто посмел нарушить мой сон? – спросил Кельвин, садясь. Он бросил мяч Ананду, который испортил то, что можно было бы назвать аккуратной ловлей одной рукой.

Ананд наклонился, чтобы подобрать мяч.

– Не беспокойся об этом, – сказал Кельвин. – В комнате все равно беспорядок.