Повесть о декабром чертополохе

– Пятничный вечер рискует перетечь в субботнее утро, – опять попробовал пошутить Вадим, и опять вышло не смешно.

Потом он стал оглядывать местность, насколько это было возможно. По обе стороны от зигзагообразной дороги было занесённое снегом поле. Летом тут можно было увидеть пашню или покос, но сейчас это была тёмно-серая равнина, бугрящаяся снегом. И уходила она не так уж и далеко – метров через пятьсот виднелись заборы из жердей, чёрными полосами выделяющиеся на снежном фоне, а ещё через сто – высокие бугры, разбросанные вразнобой. И вроде в некоторых мерцали какие-то огоньки… Дальше уже стоял раскидистый массив – чернеющее многолесье.

Замигала «аварийка». Виталий шёл назад, продолжая утопать в снегу.

– Что это? – спросил Вадим, и сам себе показался глупцом всех времён и народов.

Виталий невесело ухмыльнулся.

– Деревня, видимо. Тут таких мы уж десять штук проехали. Как это называется? Не пережитки урбанизации, а как?..

– Понятия не имею, – ответил Вадим, наморщив лоб. – Может, у них есть телефон? Или зарядка?

Виталий кивнул.

– Уверен, что каждый там будет рад дать тебе не только телефон, но и денег на проезд. Ведь все мы знаем…

– Может, у них есть трактор. Или хотя бы конь. – Продолжал рассуждать Вадим. – Надо бы сходить. Признакомиться. Может, помогут чем-нибудь.

– Если хочешь – иди, – буркнул Виталий. – И возьми бутылку с собой, быстрее договоришься…

Вадим подумал, что это всё очень глупо, но всё же решил последовать этому совету. Он полез в фургон, вскрыл один из ящиков – самый ближний, и достал бутылку водки с серебристой этикеткой.

– Нам, кстати, влетит теперь, – гундосил водитель где-то рядом. – Мы должны будем

из своего кармана теперь заплатить за этот ящик…

– Об этом потом.

Вадим пошёл по направлению к видимой деревне, проваливаясь в снег. Это было крайне неприятное чувство – щиколотки его сразу отчаянно заныли, как только горсти холодного порошка засыпались ему в ботинки. Он сжал губы, чтобы подавить эмоции, готовые вырваться наружу, и медленно продолжил путь. Шаг за шагом, он приближался к забору, чувствуя всем телом пронизывающий ветер, от которого не спасала ни его обтягивающая шапочка, ни пальтишко. Руки противно защипали. Но Вадим всё равно шёл дальше, выдыхая клубами пар, продолжая зачерпывать снег обувью. Лицо его – белощёкое, гладковыбритое – стало замерзать с каждым шагом всё сильнее.

Через какое-то время он наткнулся на забор – на шершавые заснеженные жерди, полусгнившие. Парень аккуратно начал перелезать через него, стараясь не соскользнуться и не разломать тут ничего, одной рукой продолжая удерживать бутылку.

Как только он спрыгнул опять на снег, он услышал отдалённый лай. И этот звук не напугал его, а наоборот дал понять, что здесь он не один, так сказать, разогнал одиночество.

Вадим был убеждённым атеистом, потому темнота его вообще не пугала. Может, пугала она только тем, что в ней мог оказаться маньяк, стая голоднющих бродячих собак или автомобиль с выключенными фарами и отказавшими тормозами. Он не боялся того, что из-за угла на него могла выпрыгнуть какая-нибудь монстрятина…

Снега на деревенской улице было куда меньше, чем в поле, но следов он не заметил – всё замело. Избы выглядели этим зимним вечером чёрно-серыми срубами с тёмными окнами и скособочившимися воротами. Высотный столб он увидел один только, да и тот с оборванными высоковольтными проводами. То ли ветер их оборвал, то ли за неуплату отключили…

Но некоторые окошки и действительно были с огоньками – стало быть, в избах горели свечи. Или, быть может, фонари на батарейках. Было таких окошек не очень много – несколько штук на всю улицу.

Немного повертевшись по сторонам, подбирая слова, с которыми он может начать диалог с деревенскими жителями, он направился к ближайшему дому с огоньком в оконце. В какой-то момент он даже испытал невероятное чувство стыда за бутылку в руке – он что, действительно её взял?! Деревенские могли и обидеться на такой подарок…

Ну, там видно будет. Он аккуратно постучал в стекло свободной рукой, чтобы не переполошить жильцов. В какой-то момент Вадиму даже показалось, что он не чувствует пальцев руки – так те околели. Эх, горожанин…

Через несколько мгновений в окне появилась мужская физиономия – квадратнолицая, усато-бородатая. Глаза его рассмотреть не удалось.

– Извините! – прокричал Вадим, стараясь перекрыть шум бушующей стихии. – Скажите, где тут можно найти тракториста?! Или… Конюха?

Мужчина в окне резко исчез, после чего огонёк погас – или свечу загасил. Или фонарь выключил. Этот жест вряд ли означал, что он сейчас выйдет, чтобы поговорить…

«Ожидаемо», – подумал Вадим и медленно потопал дальше, поняв, что лай после его окрика стал куда громче, словно в метрах пятистах тут стояла овчарня, полная голодных волкодавов…

Это уже был более реалистичный страх, поэтому, тревожно сглотнув, Вадим решил поторапливаться. И только он занёс руку, чтобы постучать в окно другого дома, как смог

разглядеть человека, стоявшего около одного из домов дальше по улице – высокая чёрная фигура с поднятой вверх рукой. Словно это был герой фильма «Послезавтра», которого непогода застигла в таком положении. В то же время он не выглядел неестественно, не походил на статую. Было в нём что-то живое.

– Извините! – крикнул ещё раз Вадим. – Вы мне не поможете?!

Фигура, к его великому удивлению, начала махать рукой, дескать, подходи и поговорим. И не придётся орать на всю улицу, поднимая пенсионеров и детей с постели. И Вадим, конечно, поспешил к этому мужчине, поняв, насколько же он продрог на этом морозе, и как же он рад видеть здесь доброжелательного человека.

Как только между ними осталось шагов двадцать, фигура резко пошла в сторону одной из построек. И – Вадим был готов поклясться! – через несколько мгновений она просто исчезла во тьме около очередной стены. Он замер, глядя на чёрный прогал раскрытых ворот – полотнища натужно скрипели. Снежный вихрь крутился прямо у входа в саму избу – крыльца как такового тут не было, лишь порог. И дубовая дверь, приоткрытая.

«Старое домишко», – подумал Вадим, нерешительно топчась на месте.

Несомненно, мужик его подозвал и просто прошёл в дом, чтобы не маячить на улице. Чтобы поговорить там, где затишно… И, подумав, что эта версия вполне даже убедительная, он пошагал внутрь. Двор – совсем небольшой, оказался завален снегом от и до, никаких следов он не увидел… И это заставило его остановиться снова.

– Что за абсурдище, – проговорил он тихо, так тихо, что даже себя почти не расслышал из-за воя ветра и собачьего лая. И, немного попятившись назад, решил пойти к другому дому, постучаться туда.

Как только он повернулся, краем глаза он заметил движение у порога и, повернувшись обратно, увидел ту же фигуру – она стояла у двери избы, но уже по-другому, уперев руки в бока, как бы выказывая крайнее нетерпение. Но теперь у Вадима была возможность получше рассмотреть её.

Это был очень худой мужчина в чёрном длиннополом пальто, без шапки. Его седые волосы – длинные – хлестали ему по лицу, но он оставался непоколебим, словно и не замечал разъярённую зиму.

– Извините! – в третий раз крикнул Вадим, краснея то ли от стыда, то ли от стремительно понижающейся температуры. – Мне нужна помощь! Вы знаете, где можно взять трактор? Мы завязли в снегу! Слышите, нам нужно…

Где-то в стороне раздался клацающий звук – и парень тут же посмотрел туда. Ничего. Вернув взгляд обратно, он уже не увидел мужика. Тот, скорее всего, вошёл в дом. Парень немного разозлился – ему уже поднадоело здесь находиться, и он заспешил в дом.

Закрыв за собой дубовую дверь, он сразу поразился обступившей его тишине. Теперь ветер и лай остались где-то за окном, но тепла не прибавилось – в избе давненько не топили. Стояла почти такая же темнота, как и на улице.

– Вы где? Уважаемый, Вы где? – спросил Вадим негромко и принялся топтаться около порога. Не получив ответа, он уже собрался уходить, как что-то звякнуло в одной из комнат, в которую, видимо, этот мужик и юркнул. – Послушайте, уважаемый, мне нужно…

Вадим смело шагнул вперёд – маленькая изба, как оказалось, представляла из себя вообще две комнаты: прихожую и другую, в которой было всё остальное, включая печь, дубовый стол, скамейку… Кровати видно не было, но зато в этом рябом полумраке он отчётливо

увидел лежащее тело посреди пола.

БЕЛАЯ МЕТКА

Вадим замер при входе в комнату, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. Погода на улице будто утихла, ушла на второй план, всё поплыло перед глазами у паренька. Он потряс головой, будто отгоняя дурной сон. И стал напрягать глаза изо всех сил, всматриваясь в лежащее тело. На первый взгляд он вообще решил, что ему показалось, но позже он убедился, что ему это не кажется: мужчина, высокий. Лежит прямо на полу, руки положив по обе стороны от себя. Лица он не видел в темноте, но почему-то был стопроцентно уверен, что это тот же мужчина, которого он видел десять секунд назад.

– Эй, уважаемый! – позвал Вадим, но тот, конечно, не двигался, и парень медленно прошёл к нему и опустился на одно колено. Прислушался, не наклоняясь. Дыхания не услышал; да ещё теперь и увидел очертания окаменевшего лица, обрамлённого длинными волосами… – Вы слышите меня?!

Это было так абсурдно, но может этому человек стало действительно плохо, и он пытался звать на помощь?! Вадим протянул руку и взял лежащего человека – она была холодной, как лёд. И твёрдой, как пластик. Будто он держал в руке руку куклы, а не человека. От неожиданности Вадим выронил кисть мужчины, и та ударилась о пол с громким стуком. Безжизненным.

Во входную дверь забарабанили. Энергично, сильно, отчего Вадим подскочил с пола, едва не подавившись собственным сердцем, застучавшим чуть ли не в горле. Руки затряслись так, что он едва не выронил бутылку…

Лежавший на полу рывком вскочил – сел на полу, словно был на пружинах. Он вцепился одной рукой – той самой, которую Вадим и держал перед этим – и притянул его книзу, к себе. Глаза восставшего сверкнули синим светом, озарив комнату, и самого парня, и самого человека. Он смотрел широко распахнуто, не мигая, крепко ухватившись за запястье Вадима.

У парня пропал дар речи: он пытался вымолвить хоть словечко, но его губы не могли разлепиться, и изнутри вырывалось лишь нечленораздельное мычание… В дверь опять забандили – грубо и нетерпеливо.