Клон

– Как Вас зовут? – неожиданно для себя спросил Нильс.

– Что? – юрист вынырнул из тягостных размышлений и с удивлением посмотрел на него.

– Как Вас зовут? Я понял, что ни разу не спросил ваше имя? Вы мне скажете?

– А в контакты на браслете ты, значит, не заглянул, – горько усмехнулся юрист.

Потом встал и протянул руку.

– Джонатан Фокс.

– Очень приятно, – сглатывая комок в горле, ответил Нильс и нерешительно ответил на рукопожатие.

«Дзынь», – маякнул браслет. И сразу же за первым звоночком обрушилось множественное «дзынь, дзынь, дзынь» – посыпались новости.

– Ну, вот. Началось, – буркнул Фокс.

Нильс потрясённо помотал головой и, обхватив себя за плечи, сдавленно произнёс:

– Мне… Я за водой. В горле… пересохло!

Сказав, стремительно вышел из комнаты и, перепрыгивая через ступени, понесся вниз. Боль, что теснилась в груди, толчками выплескивалась бессильными слезами. Он хотел сбежать из дома, пока обитатели не узнали последние новости. Пока не стали смотреть на него ещё более жалостливо. Пока он ещё чувствовал себя кем-то.

На улице царила осень. Та самая, которая давит небом к земле. Расчерчивает пространство голыми ветками и не оставляет ни малейшей надежды. Нильс схватил в прихожей куртку и выскочил на улицу. Торопливо зашагал вдоль домов не разбирая дороги. Всё равно – куда. Куда глаза глядят.

– Смотрите, это же тот самый долли!!! Куда собрался? – услышал насмешливый голос и затравлено обернулся.

Из переулка на дорогу медленно и вальяжно вышли четыре человека. Так двигаются охотничьи псы, готовые сорваться вслед за любым неосторожным движением добычи. Нильс сделал шаг назад. Так всё и будет. Они кинутся на него, стоит только побежать. «А я побегу, – обреченно решил Нильс, потерянно оглянувшись. – Побегу». Он развернулся и рванул, чувствуя себя зайцем, за которым спустили свору собак.

– Долли!!! Сто-о-о-ой!!! – кричали люди вслед, а он только убыстрял свой бег.

Дорога, на которую он свернул, вела к заброшенному заводу. Нырнув за приоткрытые ржавые ворота, Нильс продолжил бежать, петляя по огромной территории. Он давно не слышал за спиной ни топота, ни криков, но не останавливался. Когда силы закончились, он замедлился. Прислушался. И понял две вещи.

Первое: за ним никто не бежит.

Второе: он заблудился.

Осеннее небо давило на Нильса свинцовой безысходностью. Потом решило, что этого мало, и стало колоть злыми, острыми каплями дождя. «Отвергнутый обществом, брошенный семьей, ничей. Осталось только сдохнуть в этих катакомбах под дождём, как выброшенный и забытый хозяивами пёс», – Нильс устал и насквозь промок. Заходить под заводские крыши он боялся. Вдруг обвалится пол, и тогда он вообще никогда не выберется из этих лабиринтов. Обессилев, сел у стены бесконечного здания.

Дождь усиливался. Стало темнеть.

Прислонившись к стене, почувствовал, как проваливается в дрёму. «Кап, кап, кап», – били капли дождя по плечам, по голове, рукам, согнутым коленям. «Кап, кап», – почему-то сильно – по щекам.

– Эй! Ты как, парень? Ты жив вообще? – И куда-то вдаль громко: – Я его нашёл!

– Я не парень, я долли, – чуть слышно пробормотал Нильс.

– Да уж. Глупая овечка, – со смешком ответил ему кто-то, легко поднимая с земли.

***

Третий Закон. Клон должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.

Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивался луч света. Он освещал маленькую часть комнаты. Световая сабелька, рассекающая полумрак закрытого двухстворчатыми дверьми помещения. Будь лучик света побольше да посильнее, можно было бы разглядеть скудную обстановку: односпальная узкая кровать, стол и пара стульев.

Нильс открыл глаза и тут же закрыл их. По многолетней привычке прислушался к себе. Его тело болит? Нет. Что он чувствует? Опустошение. Что последнее помнит? То, как кто-то поднимал его с земли.

Нильс прислушался, не открывая глаз. За окном шумел город. В доме что-то падало, скрипели полы, слышался звон посуды, смех, дальний бубнеж разговоров. Нильс подивился невероятной слышимости. Раздались шаги, но в комнату никто не вошёл.

Нильс открыл глаза.

– Я не могу, – раздался приглушенный женский голос за дверью. – Не имею права. Да и хочу я работать с этими…

– С кем? – уточнили за дверью.

Второй голос принадлежал мужчине. Низкий и ровный. Что-то было в нём такого, что Нильс непроизвольно подобрался. Мужчина привык повелевать и в интонациях сквозила спокойная уверенность в собственной правоте. А ещё голос показался Нильсу знакомым.

За дверью молчали. А потом женщина продолжила:

– Я не знаю, что им внушают. Меняют ли психику. Может, у них блоки стоят, а я полезу. Ты же сам видишь, какой он. Три закона опять же.

– Что такого в законах для клонов? Я бы эти три закона всему человечеству прописал, жить стало бы легче. Поговори с ним. Он такой же, как все: две ноги, две руки, голова и туловище.

– Ага, а в голове не пойми что… – продолжила вяло отбиваться женщина.

– У всех в голове не пойми что. Не вижу разницы, – жёстко припечатал её собеседник.

Они снова замолчали.

– Он сильно пострадал? – снова спросила женщина.

– Промок насквозь и замерз. Мы его вовремя нашли. Могло быть и хуже. Могли вообще не найти, – буднично перечислил мужчина.