Клон

Клон
Римма Кульгильдина

История клона социального номер 146/1.0 по имени Нильс

Он особенный. Никому не нужный. Ему сказали: «Живи!» Но потом добавили: «Ты больше здесь не нужен». Те, кто должен был защищать, отказались от него. Те, кого он боялся больше всего – помогли. Но как дальше жить беспризорному клону? Как поступить, если в душе зарождается робкий лучик надежды? Дозволено ли клону надеяться на любовь?

В книге использованы перефразированные "Три закона робототехники" Айзека Азимова, описанные им в сборнике рассказов "Я-робот".

Римма Кульгильдина

Клон

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НИЛЬС

Закон Первый. Клон не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

День, когда везение Нильса закончилось, был солнечным.

«Так не должно? было быть. Это ошибка», – думал Нильс, вышагивая по личной комнате в больнице третьего мегаполиса. Капельницы, каталка, документы, сам Нильс – всё было готово к операции. Но… Не понадобились. Время шло, а он не мог поверить, что настал тот день, когда он – клон индивидуальный действующий – окажется не нужен хозяину.

На исходе дня в комнату к Нильсу зашёл юрист семьи.

– Почему ты не переоделся? – спросил он с удивлением, остановившись в дверном проёме.

– Я не знаю, – смущённо ответил Нильс, но тут же собрался, помня, что должен всегда предельно точно описывать своё состояние. – Я растерян.

Юрист покачал головой, словно сомневался в его словах. Нильс напрягся, ожидая осуждения, но седовласый мужчина отрешённо смотрел на него и молчал. Тишина в комнате давила на уши Нильсу, и он стал испытывать ещё большее беспокойство. Руки задрожали и горло сдавил противный ком. Его затошнило. Он сглотнул и это движение заставило юриста встрепенуться:

– Собирайся, я отвезу тебя дом… – мужчина запнулся и пригладил одной рукой седые виски. – Ты поедешь со мной.

Нильс коротко кивнул и, шмыгнув за ширму, быстро переоделся из больничной робы в деловой костюм. Прежде чем надеть рубашку, он поскрёб на ней бурые пятна, что остались от руки Себастьяна. В медицинском челноке, подключённый к аппаратам, поддерживающим его жизнь, Себастьян хватался за Нильса, как за соломинку. «Я же не умру, – твердил хозяин, заглядывая Нильсу в глаза. – Ты же мой второй шанс! Ты спасёшь меня, правда?» Нильс соглашался и уговаривал Себастьяна молчать и беречь силы. Держал за руку. Прижимал к себе. И готовился отдать ему жизнь. Выполнить миссию. Спасти хозяина.

Когда Нильс заходил в дом, ему показалось, что время замедлилось. Он постоянно поправлял прядь волос и кусал губы. Одёргивал себя, напоминая, что нельзя проявлять признаки беспокойства. Коротко дышал, пытаясь взять себя в руки, но почему-то проверенный способ сейчас не помогал.

Нильс с удовольствием поговорил бы сейчас с умником, чтобы выплеснуть переживания, что теснились в груди. Разобрать, квалифицировать, разложить по полочкам – понять. И перестать волноваться.

Нильс знал, зачем его привезли домой. Почему приехал юрист. Что будет сейчас происходить. Это знал любой КД. Если хозяин умирал или по какой-то другой причине отказывался от клона – клон индивидуальный действующий переводился в статус клона социального действующего. И, будучи до этого донором одного человека, становился донором любого, кому подходили его параметры. В присутствии юристов семьи и спецприюта должен произойти юридический и физический процесс его перевода. Нильс перестанет существовать. Останется только клон под номером 146/1.0.

В кабинете, куда они пришли, в глубине стояла Анна-Мария – мать Себастьяна – и смотрела в окно.

Больше никого не было. Ни юристов спецприюта, ни самих работников, перевозящих клонов. Никого.

Когда хлопнула дверь, Анна-Мария распрямила спину, но к вошедшим так и не повернулась.

– Вы сказали ему? – спросила она громко.

Нильс дёрнулся и посмотрел на юриста. Пот ручьем стекал по спине клона. Грязная рубашка липла и Нильсу казалось, что пятна засохшей крови снова оставляют следы на коже.

– Нет, – заметно волнуясь и переложив из рук в руки папку с бумагами, ответил юрист. – Я всё же надеялся на то, что вы передумаете.

– Ваша задача, – жёстко и чётко проговорила Анна-Мария, не поворачиваясь к вошедшим и глядя строго в окно, – чётко следовать инструкциям, полученным от главы семьи. Тщательно оформлять документы и убирать подводные камни. Надеяться не входит в круг ваших компетенций. Я понятно излагаю? – мать Себастьяна слегка повернула голову в сторону юриста.

Мужчина поджал губы и вытер со лба выступившую испарину.

– Предельно, мадам. Документы подготовлены, подписаны, и все вопросы согласованы. Нильс, – юрист всем корпусом развернулся к замершему клону: – решением семьи Дэноплэ тебе отказано в переходе в статус «социальный». Ты остаёшься в прежнем статусе. Семья обязуется обеспечивать тебя до конца жизненных дней содержанием и жильём в черте третьего мегаполиса. Можешь забрать из своей комнаты всё, что захочешь. Сегодня ты переезжаешь. Сопровождать тебя будем я и умник. У тебя есть вопросы? Или ты готов пойти собираться?

Нильс стоял на ватных ногах и боялся, что если сделает шаг, то упадёт и падать будет очень долго. Кровь стучала в висках. В глазах потемнело. Он переводил взгляд с юриста на Анну-Марию, словно заклинившая на одном движении механическая кукла.

– За что? Что я сделал не так за все эти годы? Зачем вы так поступаете со мной? – Нильс чувствовал, что слёзы готовы брызнуть из глаз, и только глубоко вдохнув он смог остановить этот поток.

Но ненадолго. Тёмный комок в груди давил и душил. Нильса снова затошнило. Так нельзя! Ему хотелось кричать, но необходимо было сдерживаться. Клону кричать нельзя. Людям можно! Людям можно походя и легко лишить его смысла существования! Эгоистично и жестоко разрушить всё, ради чего он создан! Разве так можно поступать?!

Анна-Мария раздражённо повела плечом.

– Ты не спас Себастьяна, – женский голос прозвучал глухо и надтреснуто. – Мы не хотим, чтобы какая-либо часть, идентичная нашему мальчику, спасла кого-то другого. Этого не будет.

В кабинете повисла тишина. Как шахматные фигуры на доске застыли участники разговора, погруженные каждый в свои мысли. Нильс прикрыл глаза пошатнувшись. Сделал серию коротких вдохов-выдохов, как учил умник. Сцепил руки за спиной.

– Вы обрекаете меня на нелепое существование, – ровным голосом нарушил тишину клон, с трудом. – Что мне делать с этой… с этим… с вашим решением?

– Живи! – зло бросила Анна-Мария и стекло в окне звякнуло. – Это приказ. Здесь ты больше не нужен!

***

День, когда жизнь Нильса рухнула, был ясным. Отличный летний день. Небо без единого облака – чистейшее, будто вымытое в трёх водах и насухо протёртое до скрипа.

За завтраком Эдвард с хрустом расправил утреннюю газету, ещё пахнущую смесью старого рецепта типографской краски и якобы свежих новостей. Газета пахла пафосом и деньгами, как любила говаривать Анна-Мария. Она с улыбкой наблюдала за новым ритуалом мужа. Эдвард пробежал глазами заголовки и, аккуратно сложив хрусткие листы, положил на край стола.

– Сегодня аукцион, Себастьян, ты знаешь? – мужчина повернулся в сторону сына.

– Да, папа, я знаю, – тот развалился на стуле и вяло ковырялся вилкой в яичнице, выковыривая бекон. – Раскопщики нашли какую-то старую историю и создали вокруг неё грандиозный ажиотаж. Книга гарантированно будет пользоваться спросом. Мне интересно, кто блеснёт своим статусом ради добавления её в коллекцию. Но знаешь, что любопытно! Южане, изучив данный текст, заявили, что создали причуду, которая перебьёт моду на газеты.

Эдвард недоверчиво хмыкнул. Себастьян пожал плечами и хитро посмотрел на отца.

– О чём книга? – с интересом спросила Анна-Мария.

Она намазала тост апельсиновым джемом и с ласковой улыбкой передала Эдварду.

– О любви, – забирая тост, Эдвард слегка погладил кончиками пальцев запястье жены, а потом склонился и поцеловал её руку в самый центр ладони. – Я просмотрел синопсис.

– Зачем писать о любви? Вам не кажется это странным?

– Кажется, – довольно согласился Себастьян. – Но у древних что ни история – всё о любви. Как они жили, интересно, если больше писать было не о чем.

Если бы Нильса попросили рассказать о том дне, он, не задумываясь, воспроизвёл бы его по минутам.

Завтрак. За пару минут неспешного разговора принимается решение участвовать в аукционе. Эдвард решает поехать физически. Анна-Мария против. Она считает подобное желание примитивным. Но Себастьяну, да и Эдварду, любопытно, что же такого раскопали студенты Южного Университета.

Покупка билетов на челнок, который доставит их на Зелёный континент. Заявка на участие в аукционе. Неспешные сборы. Себастьян несколько раз меняет наряд. Останавливается на классическом брючном, что вместе со множеством заплетённых коротких косичек, торчащих в разные стороны, смотрится вызывающе. Но Себастьян доволен, он этого и добивался.